– Есть кто живой? – крикнула она во весь голос.
И тут из комнаты донесся отзыв – слабый, тихий. Словно кто-то прошелестел:
– И-и-и…
То ли пить просил, то ли пытался прокричать «помогите».
Забыв об опасности, Леся ринулась в комнату.
Окна в ней былиь завешены – но не портьерой, а почему-то географической картой. Лишь снизу, в щель между Антарктидой и подоконником, падал узкий луч. Он слегка освещал царивший в комнате шурум-бурум: тряпье на полу, бутылки (в том числе пара разбитых), два матраца со скомканными грязными простынями, опрокинутый стул и тумбочку, на которой стояла тарелка с засохшей едой.
А посреди комнаты, на полу, навзничь лежал молодой человек – почти мальчик. Глаза его были полузакрыты, а из его уст раздавался тот самый призыв, который Леся слышала в коридоре:
– П-мм-ги-и-ите…
Однако не от наркотического опьянения, как можно было подумать с первого взгляда, страдал юноша и не от кошмаров, навеянных адским зельем, просил избавить его…
Леся разглядела, что на полу, прямо под телом, растекается черная лужа. А неподалеку валяется большой мясницкий нож, лезвие которого окрашено тем же черным.
Лицо юноши – даже в сумраке было видно, насколько оно изможденное и бледное – показалось Лесе странно знакомым. Через секунду она поняла почему: его черты повторяли (но, как и в случае с Петей Брагиным, в ослабленном, искаженном виде) черты отца.
– Ванечка, – с ужасом вырвалось у девушки, – что они с тобой сделали?
Молодой человек вдруг дернулся всем телом, открыл глаза и протянул обе руки к Лесе. Она отшатнулась, а из горла умирающего вырвался хрип:
– Кар…
И тут он уронил обе руки на пол, раздался какой-то костяной стук, и этот звук показался Лесе таким ужасным, что она почувствовала дурноту, а через секунду потеряла сознание. Тело ее медленно осело на пол.
Сколько Леся провела без памяти, она не знала. Она очнулась, вскочила на ноги и тут увидела, что молодой человек уже умер. Голова его запрокинулась набок, а руки, точно сломанные куклы, безвольно лежали вдоль туловища.
Не помня себя от страха, Леся кинулась прочь. Выскочила из квартиры, пронеслась вниз по лестнице, ударила плечом в дверь подъезда, вылетела во двор – и тут оказалась в чьих-то крепких, жестких объятиях.
Она дернулась, попыталась вырваться, прокричала: «Пустите!» – и только тогда услышала голос, показавшейся ей очень знакомым:
– Тише, Лесечка, тише!
Она вырвалась-таки из медвежьей хватки, отступила на шаг.
Перед ней стоял Васечка.
– Ты?! – не смогла она сдержать изумленного вскрика.
– Что там, Леся? – участливо спросил молодой человек.
– Он мертвый! – выдохнула она, не вполне владея собой. – Его убили!
Лицо Васи помрачнело. Он не стал спрашивать, кого убили, только быстро проговорил:
– Погнали отсюда! Быстро!
За руку он подтащил нечувствительную Лесю к своей машине, что стояла неподалеку. Усадил на переднее сиденье, захлопнул дверцу, бросился на шоферское место и дал полный газ. «Шестерка» вылетела из тенистого двора на залитую солнцем улицу.
Тут Леся оправилась от потрясения. Она спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Тебя спасаю, – вымученно улыбнулся парень.
– А все-таки?
– Долго рассказывать, – отмахнулся Вася.
Автомобиль затормозил на светофоре и повернул налево, на улицу Академика Скрябина.
– Куда мы едем? – выдохнула Леся.
– Чем дальше, тем лучше.
– Его убили… – прошептала Леся.
Вася не ответил, не спросил, кого убили, – будто бы все знал.
– Надо позвонить в милицию… – прошептала девушка.
– Позвоним позже.
В профиль лицо Васи, сосредоточенное на дороге, казалось суровым, жестким.
«А что, если это он?.. – панически подумала Леся. – Вася – племянник Брагина. Он двоюродный брат Ивана. Почему он вдруг очутился здесь? Может, это он убил его?»
Стараясь, чтобы голос прозвучал как можно тверже, Леся спросила:
– Как ты сюда попал?
– Потом… – отмахнулся Вася.
– Потом?!. Что, трудно ответить?
– Это долгая история.
– Ах так? Тогда немедленно останови машину.
Против воли в ее голосе прозвучали панические нотки.
Парень усмехнулся.
– Кажется, меня здесь боятся. Какая честь для бедного палеонтолога!
Машина вылетела на Волгоградский проспект и понеслась в сторону Кольцевой.
– Останови! – скомандовала Леся.
– Дурья твоя башка! – выругался Вася. – Неужели непонятно: надо свалить с места преступления подальше и побыстрей!
– Зачем тебе это нужно? – нахмурилась девушка.
– Это нужно тебе! Я не был на квартире у Ванечки, а ты – была. Ты мне сказала, что он убит. Точно так же не я, а ты была в квартире Брагина в тот день и час, когда его убили. Меня никто и ни в чем не заподозрит. Хотя бы потому, что я ни в чем не виноват. А ты вся, кругом, под подозрением.
– Все-таки: что ты делал у подъезда наркомана?
– А ты упрямая!.. Ладно, рассказываю по порядку. Сегодня с утра я был на похоронах. Брагин, между прочим, мой родной дядя…
– Я знаю, – тихо проговорила Леся, хотя, наверное, не следовало выдавать лишнюю информацию.
– А-а, тетка Любка тебе напела, что я его племянник! Узнаю старую сплетницу!.. Что еще она тебе наплела? Что я терпеть его не мог?
Леся промолчала. Машина неслась по Волгоградскому проспекту в сторону Кольцевой, и из открытых окон хлестало теплым воздушным потоком. Вася продолжал:
– А я и не скрывал, что терпеть не могу Брагина. Он унизил и обворовал моего отца, вышвырнул его с работы – после всего, что папа для него сделал. За что же мне любить своего дядюшку? Но я его не убивал, ясно? И Ивана не убивал тоже.
– Останови! – истерически прокричала девушка. – Пожалуйста, останови!
Василий выругался сквозь зубы и резко подал машину вправо. Перестроился ближе к обочине и наконец остановился.
Они запарковались в довольно уединенном месте. Вокруг – ни домов, ни людей, только вдали возвышается казенное здание – кажется, госпиталь, да проносятся мимо равнодушные машины. Надо было открыть дверцу, встать и выйти, но Леся отчего-то медлила. Внутри «шестерки» стало совсем жарко. Солнце палило вовсю, а ветерок из открытых окон больше не обвевал.
Вася повернулся к сидящей рядом девушке. На его лбу блестели бисеринки пота. В глазах застыла мольба.
– Леся… – молвил он. – Лесечка… Неужели ты еще не поняла?..
Он облизнул губы. Лицо его побелело – так, что проявились все веснушки.
– Поняла – что? – тихо переспросила Леся.
– Что я… – начал Васечка и смешался. Начал сызнова: – Что ты… – И снова осекся. Однако потом взял себя в руки и все-таки выговорил: – Что ты – прекрасная, необыкновенная, чудная. Что я… – он снова прервался, а потом сказал не совсем то, что хотел: – Что я хочу быть рядом с тобой. Хочу оберегать тебя, защищать, спасать. И я… – снова пауза, а потом Вася выговорил совсем тихо: – Я люблю тебя.
Молчание повисло в машине – только свистели мимо автомобили.
Все Лесино существо наполнилось радостью. «Так вот почему, – мелькнула дурацкая мысль, – мне сегодня целый день не везло! Сплошные обломы и трагедии. Значит, все неудачи означали, что мне подфартит в любви…»
Васечка вопрошающе, даже умоляюще глядел на нее.
«Надо что-то ему ответить… Но что? Сказать, что я его люблю, – будет вранье…»
– Спасибо тебе… – прошептала она.
– Спасибо? – Парень нервно потер лоб. – Спасибо – и все?
– Я очень рада… – пролепетала Леся и вдруг расплакалась. Второй раз за сегодня. Слишком много событий. Слишком много переживаний.
Она закрыла лицо руками. Она рыдала, ничего не видя вокруг, но это были иные слезы, чем днем на бульваре. Тогда она плакала от огорчения и умаления себя. Теперь тепло и счастье растекались по всему ее телу. Леся испытывала небывалое, яркое чувство – и окажись на ее месте другая, опытная женщина, она бы сказала: то, что испытывает сейчас Леся, сродни экстазу. А тут еще Вася стал гладить ее по голове – очень осторожно, очень бережно, легкими движениями, – и тогда она, не ведая, что творит, упала ему на грудь, и его руки сомкнулись вокруг нее. А потом он стал нежно-нежно теплыми, ласковыми губами целовать ее волосы, лоб, а после – мокрые от слез щеки, и радость, бушевавшая внутри ее, вдруг достигла необыкновенной остроты, а потом – неожиданно кончилась, оставив после себя лишь тепло и признательность к юноше. Леся вдруг словно прозрела, и стала другой, и очень отчетливо начала чувствовать происходящее вокруг: она сидит в неудобной позе, руль упирается ей в плечо, от тела Васи пышет жаром, а мимо пролетают автомобили, и любопытные пассажиры оглядываются на них. Тогда девушка отпрянула от него, отвернулась и стала искать в рюкзачке платок, а потом, когда вытерла лицо, прошептала тихо-тихо:
– Спасибо тебе… Я так счастлива… Давай поедем…
Глава 14
Они мчались, в окна свистал ветер, и Леся была так счастлива, что даже не могла поверить: неужели она впервые в жизни путешествует вместе с любимым, и для нее стремительное шоссе, и солнце в спину, и ветерок, и огненный профиль Васи…
Однако чистая, беспримесная радость никогда не длится долго. Всего минуту, две, а потом к ней примешиваются воспоминания, подозрения, тревоги.
– Куда мы едем? – повернулась Леся к своему спутнику.
– Я везу тебя домой, – улыбнулся он. – То есть на мою дачу.
– А почему прятать меня после убийства Брагина стал ты, его племянник?
– Да потому, – пожал плечами Вася, – что мы с Ником Кривошеевым действительно друзья. Мы с ним года три назад в отпуске в Крыму познакомились. Потом иногда на футбол ходили, пиво пили… А тут он попросил меня спрятать хорошенькую девушку. Почему нет? Дача все равно пустует.
Леся требовательно спросила:
– Это ты познакомил Ника и Райтонена?
Вася кивнул:
– Я. А почему нет? Враг моего врага (я Райтонена с Брагиным имею в виду) мне друг.