знают – однако у них по-прежнему нет почти никаких улик.
Леся, разумеется, не стала рассказывать вдове, что племянник ненавидел ее покойного мужа. И когда Вася поведал Лесе, с какого эпизода его дядюшка начал строить свою карьеру, девушка решила, что парень придумывает или преувеличивает… Но потом, когда Василий произнес фамилию Куприянов, она подумала, что где-то ее уже встречала, причем совсем недавно, и именно в связи с убийством продюсера. Додумать эту мысль до конца Лесе помешал пожар на даче… Однако на следующее утро, в пятницу, после ночи, проведенной с Васей, девушка все-таки вспомнила: она видела эту фамилию на доске объявлений в брагинском подъезде, в списке консьержей… Правда дежурство Куприяновой приходилось не на субботу, когда случилось убийство, а на другой день… Однако в ту же пятницу, когда саму Лесю уже закатали в изолятор временного содержания, Ник установил, что вахтеры самочинно поменялись сменами. И значит, неопрятная толстуха в очках, что дежурила по подъезду в субботу и которую Леся допрашивала в среду, – и есть та самая Куприянова…
Ничего этого она не рассказала вдове – совсем не обязательно заказчице знать внутреннюю кухню расследования. Девушка лишь озвучила конечный вывод:
– Куприяновой было за что мстить Ивану Арнольдовичу: ведь благодаря ему она тогда, двадцать три года назад, потеряла все…
За двадцать три года до описываемых событий
2 апреля 1985 года
– Я не могу понять! Не могу, не могу!
Растерянный и бледный, бывший преуспевающий молодой дипломат Александр Куприянов – теперь уволенный с работы и исключенный из партии – метался по гостиной, отчаянно жестикулируя. От него попахивало вином – как почти постоянно в последнее время. Его супруга Лена сидела на том же самом диване, куда складывала наглаженное белье немногим больше месяца назад. О, какая тогда царила в этой комнате радостная атмосфера предвкушения, сборов в дальнюю дорогу, в первую загранкомандировку… И как ей тогда хотелось еще и усилить ту радость, и потому она не прогнала в тот день, пожалела Ванечку Брагина…
– Чего ты не можешь понять, Саша? – тихо спросила Лена.
Ее муж исключен из партии. Его изгнали с работы. Блистательная карьера дипломата оборвалась, не успев начаться. Теперь он ищет – только подумайте! – место учителя в школе, и то в столице его не хотят брать, ближайшая вакансия для него обнаружилась аж в Подольске.
И во всем этом виновата она. Она – и Брагин. Ближайший друг. Его друг. И ее.
Брагин подставил ее, предал и продал. Он разрушил их семью, карьеру Сашки и их жизнь. Может быть, мелькнула безумная мысль, повиниться перед мужем, разделить его горе и ответственность – и ей станет легче? И ему – тоже?
– Чего ты не можешь понять? – еще раз переспросила Елена.
– Все того же, – печально ответил муж, глядя в окно. – Откуда в моем чемодане взялась эта гадость?
Еленанаконец решилась.
– Ее подложил Иван Брагин, – тихо и твердо, смертельно побледнев, промолвила она.
– Что?! – воскликнул он. – Но как? И когда?
Жена прикрыла глаза, до боли сжала пальцы и решительно произнесла:
– Иван был моим любовником.
– Что?! Ванька?! Он?! Он с тобой спал?!
– Да. И в тот последний день, когда я упаковывала вещи, – тоже. На прощанье. Наверно, он и подложил в чемодан эту гадость. Больше некому.
– Ты!.. Ты!..
Лицо мужа исказилось. Он не мог найти слов.
– Проститутка! Шлюха! Б…ь!
Муж подскочил к ней и наотмашь ударил по лицу.
Она отшатнулась и прошептала, вся в слезах:
– Бей, Сашенька, бей. Может, нам обоим станет легче.
– Вы хотите сказать, – спросила Брагина у детективов, – что все эти годы Елена Куприянова искала моего мужа? И лелеяла мысль отомстить ему?
– Не знаю, – честно призналась Леся.
– Я не думаю, – важно покачал головой Ник, – что Куприянова специально устроилась консьержкой в тот подъезд, где проживал ваш муж, чтобы иметь возможность отомстить. Думаю, имело место то самое случайное совпадение, странное сближение, на которые столь богата жизнь… Я допускаю, что первые годы она еще лелеяла мысли о мести своему бывшему любовнику, но ведь вы с Брагиным находились вне пределов ее досягаемости…
– Да, – кивнула вдова, – сначала мы провели три года в Анголе, потом была Португалия, ЮАР… Туда бы она не дотянулась…
– А вы не знаете, – участливо спросила Леся, – что сталось с ее мужем, Александром Куприяновым?
– Знаю. Когда мы вернулись в Союз, я навела справки. Куприянов тогда уже очень сильно пил. Он по-прежнему жил с Леной, она работала учительницей и, по сути, его кормила… А потом, в девяносто третьем году, я узнала, что Сашка скончался от пневмонии… Ему было тридцать шесть лет, детей у них не было, а следы его жены с тех пор потерялись…
– Вы ее вряд ли сразу узнаете, – предупредил Ник, – она стала настоящей развалиной.
– Все мы не молодеем, – криво усмехнулась Вера Петровна.
Леся бросила на своего напарника укоризненный взгляд: тактичный парень, ничего не скажешь. Чтобы сгладить промах Кривошеева, она быстро сказала:
– Зато ни вы, ни ваш супруг, я думаю, с тех пор почти не изменились… Поэтому когда Куприянова устроилась работать вахтершей в ваш элитный дом, она вашего мужа сразу узнала. А он ее, я думаю, не приметил… И она ему, конечно, не открылась…
– Ну да, – подхватил Ник, – ведь вы с Иваном Арнольдовичем – богатые люди. А богачи даже стареют красиво.
Вдова снова через силу усмехнулась, а Леся бросила на босса новый негодующий взгляд: что он за медведь, ей-богу, захотел исправить свою обмолвку, да только еще хуже сделал. Что ж он с немолодой женщиной то о старости талдычит, то о покойном муже поминает…
Однако Вера Петровна оказалась крепким орешком – а может, беседа помогала ей забыться. Она спросила, раздельно и отчетливо, обращаясь к девушке:
– Значит, вы считаете, что Ивана Арнольдовича убила консьержка Куприянова?
Леся уверенно кивнула, а Ник категорично ответил:
– Да.
– А вы узнали, – перевела вдова взгляд на Кривошеева, – убийство моего мужа явилось заранее спланированной акцией или спонтанным?
– Спонтанным, – убежденно ответила Леся.
– У вас есть хоть какие-то доказательства? – спросила Брагина.
– Есть, – кивнула Леся. – Правда, косвенные…
– Какие? – быстро поинтересовалась Вера Петровна.
– Если вы позволите, – вклинился в разговор сыщик и сказал вкрадчиво: – Я расскажу вам обо всем по порядку…
Вдова кивнула довольно безучастно. Лесе показалось, что в этот миг она улетела мыслями куда-то весьма далеко…
– Я хотел бы восстановить хронологию событий. Итак, произошло следующее… В прошлую пятницу – оставались сутки до убийства вашего мужа – к вам, Вера Петровна, в гости пришел младший сын Иван, так?..
Брагина опять не ответила. Казалось, она думает о своем, однако Ник продолжил, не дожидаясь ее отзыва.
– Иван взял принадлежащие вам ключи от квартиры отца (вы сказали моей помощнице по телефону, что заметили факт кражи почти неделю спустя, только в четверг). Вероятно, Ване, в силу его, э-э, образа жизни, срочно понадобились деньги, и он хотел чем-то поживиться в квартире отца…
– Он просил у меня десять тысяч, – глухо сказала Вера Петровна. – Я дала ему пять и взяла с него обещание, что он пойдет лечиться…
Ник переглянулся с Лесей, как бы говоря: «Знаем мы эти наркоманские обещания». Девушка опустила глаза. Разговор с вдовой рвал ей душу. А гораздо менее чувствительный Кривошеев сказал, адресуясь к Брагиной:
– Ваня знал, что на следующий день, в субботу, у его отца состоится празднование юбилея фирмы. А раз так, значит, вечером его дома не будет. И ваш младший сын, вооружившись взятыми у вас ключами, отправился на квартиру к отцу. Когда он входил в подъезд, консьержка Куприянова, конечно, заметила его. За несколько месяцев, которые она трудилась на своем посту, она хорошо узнала вашу семью… Вообще консьержки знают о своих жильцах больше, гораздо больше, чем мы предполагаем… Но интересно отметить, что впоследствии, когда ее стали допрашивать менты (а потом и моя помощница), вахтерша им не рассказала, что в тот субботний вечер Иван Иванович Брагин приходил на квартиру отца…
– Почему она это утаила? – спросила Вера Петровна. Ее самообладание показалось Лесе безупречным. То ли сказывалась дипломатическая закалка – а может, горе, свалившееся на нее, выжгло в ней все чувства…
Ник ответил:
– Поведение Куприяновой легко объяснить: ведь ваш младший сын стал для нее ненужным свидетелем, и она хотела добраться до него раньше, чем милиция…
Губы вдовы задрожали. Леся, движимая состраданием, перегнулась через стол и погладила ее по плечу. Вера Петровна с благодарностью пожала ей руку. А Кривошеев продолжал:
– Но я забежал вперед, а вот что происходило в субботу вечером… Итак, ваш младший сын Иван первым пришел на квартиру к отцу, примерно в половине одиннадцатого. Пятью минутами раньше, кстати, его засекла камера видеонаблюдения в Спиридоньевском переулке. Он прошел мимо консьержки, поднялся на второй этаж и открыл квартиру ключом, взятым у вас (Леся отдала должное определенному такту детектива: тот в разговоре с матерью ни разу не обмолвился, что сын-наркоман украл у нее ключи, а все время использовал эвфемизм «взял»). Итак, Ваня начинает осматриваться в квартире. И вдруг раздается писк домофона. Кто-то идет. Ваня никак не ожидал, что отец вернется настолько рано, ведь еще нет одиннадцати. Он же не мог предположит, что продюсер познакомится на вечеринке с девушкой и вместе с нею поспешит домой…
Губы Брагиной сжались в тонкую линию. Она резко спросила:
– Вы только предполагаете , что события развивались именно так, или точно знаете ?
– К сожалению, мы знаем, Вера Петровна… – тихо проговорила Леся.