Но лучшее, что можно сделать — обратить в интеллектуалов. Дать ей деятельность. Будет деятельность — будет власть и реальность.
Хотя я сомневаюсь, что деятельность можно «дать». Ее можно только начать. Будьте интеллектуалами — или хана.
В любом случае интеллигенция исчезает.
А пока — живем. В диалектическом единстве и борьбе кентавровой головы и кентавровой задницы.
В «диалектике раба и господина» господин, как известно, прежде всего, рискующий. Ставящий на кон свою жизнь в «борьбе за признание», а раб трясется за жизнь, ничего не ставит — поэтому он раб. В дальнейшем стороны обмениваются символами. Господин периодически демонстрирует готовность немедля помереть, раб — отсутствие готовности, и все по местам.
Нынешняя элита не просто «не по Гегелю», она, полагаю, даже с приставкой «анти». Один ее представитель, сам по себе человек хороший, делился заветной формулой: «Условие там только одно — умение активно приспосабливаться. Именно активно, но именно приспосабливаться».
И десять человек говорили мне то же самое.
Да я и сам вижу.
Извернуться так, чтобы быть максимально полезным расплывчатому начальству, которое, в свою очередь, делает то же самое, и т. д., до бесконечности. Быть полезным — сунув куда поглубже свои желания, хотения, ценности.
В этом смысле «характер» — вещь при делании карьеры сугубо вредная. Если понимать его классически, как «сдохну, но будь по-моему». Определение воли мутирует в новый императив — являть оргазм от изнасилования…
Знакомый бизнесмен говорил:
— В 1990-х одно время меня крышевал приятный бандит… Умный был. Брал деньги, не унижая, а как-то даже наоборот. Заходит, поговорит, уважительно расспросит — чего и как. Как будто долг знакомому отдаешь.
— А сейчас?
— А сейчас, конечно, крыша ментовская. Говорят: чтобы пришла другая контора, у тебя еще оборот не тот. Но ничего, тебя мониторят… Еще немного подрастешь — другие люди придут. Пока меня смотрит милиция. Районного-городского уровня.
— Польза с крыши бывает?
— С моей — да. Никакие СЭС, никакие пожарные проверки. Редкая согласованность.
Давно дело было. Лежал я как-то в больнице. В палате с тремя мужичками, где самый образованный имел десять классов. Другие — что-то типа рваного среднего… Но боже, как эта братия щелкала кроссворды! Только хруст стоял и чавканье. Хрум-хрум, уноси готовенького. За день они поглощали целую пачку.
Каждый был ас в личном зачете, но предпочитали коллективизм: «слово из пяти букв, тэ на конце» — «есть такое слово».
Я участвовал временами.
Выглядел хило — на фоне асов.
Россия — самая образованная страна. По крайней мере, была. Самая культурная. Закультуренная.
Хотя довольно дурная. Одно другому не мешало нисколько.
Кажется, эта притча травилась где-то у Пятигорского. Известный буддистский учитель спрашивает ученика:
— И что нынче говорят про конец света?
— Ничего не слышно, учитель…
— Так если бы говорили — чему ему совершаться? Он и так уже, считай, присутствует…
В мире куда меньше говорят о ядерной войне, чем тридцать или пятьдесят лет назад. Тема явно выпала из мейнстрима что политологии, что кухонных посиделок.
Как будто ядерное оружие испарилось куда-то вместе с СССР.
Между тем вероятность его применения — стала выше. Даже так, специально усиливая: мир сейчас идет к ядерной войне.
Но в мире это не принято обсуждать.
Давайте честно признаемся: «социальный протест» в современной РФ тормозится еще и тем, что толком протестовать особо и некому. По-настоящему нищих — мало. В смысле — голодных, всего лишенных, не обогретых, в заплатах.
Сто лет назад — деревни периодически голодали. Всерьез. А когда семья пухнет с голоду — пиар не воспринимается. Тело само знает алгоритм: руки в боки, вилы в руки и вилы в боки. Авось лучше станет. Или подохнем с песней хотя бы. То есть периодически возникали массы народу, которым было нечего терять абсолютно. И на эту пороховую бочку чиркни спичкой — и все. Были и спички: умники, отлученные от вертикальной мобильности.
А сейчас? Нет, мы знаем риторику: «большинство населения, брошенное на грань нищеты», и т. д. Ой ли? Был я этим большинством населения году так в 2000-м: зарплата низшего преподавательского состава + редкие гонорары в СМИ. Это было явно меньше среднего дохода в РФ, особенно не номинального, а реального. И круг общения — так же. Только без редких гонораров еще. И ничего. Это было, конечно, не богато, но это не «нищета». То есть не состояние, когда вся жизнь мучительно упирается в отсутствие денег, и это тебе самое главное. Сколько себя помню — главным было что-то еще… И не потому, что я завзятый аскет или тренированный бессребреник.
Просто на жизнеобеспечение без понтов — хватало. Какого-то реально качественного разрыва между нами и богатыми — не было. Количественный — был. Но! Простой человек начала 21 века в России пользуется той же мобильной связью, интернетом, автомобильным транспортом, алкогольными напитками, едой из тех же супермаркетов, он также носит костюмы и дубленки зимой, и читает те же СМИ — что и «элитарий». Да, это разный «автомобильный транспорт» и разные «напитки», но… Среди фанатов жизненно важной разницы между водкой за 300 рэ и виски за 3000 — одна десятая реальных гурманов и девять десятых воспаленных душевно.
Наш «бюджетник» не может ничего накопить, это да. В силу чего беззащитен перед «внезапными трудностями». Ну так ведь и средний класс — в среднем ничего не копит.
Человек сейчас может восстать, к примеру, за свое достоинство — но пойти в смертельную драку по чисто экономическим (точнее даже, потребительским) причинам он не пойдет.
Я не буддист, не буддолог, и дилетантски разумею, что там — поток дхарм как единства воспринимаемого, воспринимающего и трактующего, т. е.
1) так называемый «объективный мир»,
2) так называемые «органы чувств»,
3) и самое главное — то поле кодировок, на которое ложится социальный сигнал, и распознается как «больно» или «благостно».
Особенно, конечно, интересно последнее.
Вот это хорошо или плохо — когда тебе плюют в лицо за твою «идею»? А это кому как. Настоящий христианин — не против, ибо это «хороший сигнал», ибо пахнет царствием небесным… Для обычного человека это не может быть хорошим сигналом, в любом случае. Поэтому христианская «кодировка» тут лучше: с ней не так тяжело.
Но это когда как. Если кругом бухло и голые девки — на христианскую кодировку это плохо ложится. Это искус. Что бы это стало благой «гулянкой», надо подойти с иным полем.
И т. д.
Задача в том, чтобы поток знаков лег на расположенную к нему кодировку. И здесь нельзя напролом. Все хотят, чтобы все было и ничего за это не было. Но так не бывает. Все хотят молодых-красивых, но мало кто интересен им, все хотят престижного потребления, но оно на то и престижно, что не у всех, все хотят эффекта наркотиков — без их следствий, и т. д.
Главное: корчевать лишнее желание. Помнить, как учил Гаутама Шакьямуни.
Вообще, самая практичная философия — под видом религии. Циничная в лучшем смысле этого слова. С нулевой онтологией, где ничего нет (хрен его знает, чего там за бытие — и не надо), и больным существованием, которое лечат.
Доктор Будда! Пишут тебе больные… Возьми скальпель. Отрежь нам кусок ума, в котором, допустим, располагается общество потребления. Оно ведь только в нашем уме. Больше его нигде нет.
Самый лучший символический капитал, который есть в современной РФ — быть звездой первой величины в последние годы СССР. Неважно: в кино, музыке, политике. Если ты ей был, дальше можно вообще ничего не делать. Тебя будут просто возить и пихать тебе в карман деньги.
Звезда второй величины уже рисковала бы свалиться в небытие. Звезда, возникшая позднее, в 1990-е годы, тем более в 2000-е — нуждалась бы в постоянной подпитке. Как минимум, приходилось бы работать. Как максимум, вкладываться в маркетинг.
Самое главное, что у звезд родом из позднего СССР нет конкурентов в принципе. Их не затмят. Все более поздние «звездюки» могут разве что потеснить друг друга.
Здесь много объяснений локальных.
Самое фундаментальное: как это ни странно, эпоха звезд в мире проходит вообще. Достигшая расцвета во второй половине 20-го века, она тихо-мирно пошла на спад. Новые имена уступают старым, ибо тогда был самый сезон, а сейчас так себе.
Редактор журнала «Афиша» говорил, что последней музыкальной всенародной звездой была в России Земфира… То есть ее знали все — независимо от того, хотели знать или нет. Такого — 100-процентной узнаваемости — больше не будет.
Никогда.
Бывают социальные институты, главное назначение которых — радовать глаз. «Смотрите, а в нашем городе тоже есть башенка с часами». Правда, часы нарисованные — ну и фиг. Еще бывает функция — экономить на демонтации. Уже никому не надо, но разобрать дороже, чем поддерживать. Тем более если разбирать, принято строить взамен. А это и вовсе накладно.
В какой мере наша система образования — на стыке первого и второго? А «наука»? А, например, «союзы писателей»? Вот и торчат горелые «симулякры». Радуют глаз. Экономят на демонтации. Всем, кто там обретается, будет проще, если они поймут — реальное назначение институтов.
Вообще, сама по себе «коррупция» — не раковая, и, может, даже не опухоль. С этим живут. С этим даже развиваются. Во всем мире, кроме современного Запада, это скорее норма, чем извращение: будь то Российская империя, Бразилия, или та же Франция энное число веков назад.