Доклада они почти не слышали. На экране менялись фотографии, заиграла бравурная музыка, потом замелькали кадры фильма «Битва в Японском море» – японской художественной ленты о Цусиме.
Зашуршала бумага – Светка развязывала узелок на верхнем пакете. Наконец бечёвка поддалась, по парте рассыпалась стопка ярко раскрашенных картинок. Плакаты – те, что рассматривал пехотный солдат в лавке мещанина Померанцева…
– Что там у вас, Вознесенский? – недовольно спросила историчка. Старшеклассники, оказывается, уже закончили.
– Чем вы нас порадуете? Надеюсь, с внеклассной работой вы справились?
Внеклассная работа? Ах да… Сёмка извлёк из пачки несколько верхних листов и на негнущихся ногах пошёл к доске. Тощий десятиклассник взял у него плакаты и принялся прикалывать их к доске.
Огромный казак в синих шароварах и красной рубахе добродушно скалится, небрежно опираясь на толстенный ствол пушки. Ноги его вольготно раскинуты по берегам бухты, уставленной корабликами с Андреевскими флагами; вдоль берега идёт зубчатая линия крепостных бастионов, густо утыканных орудийными стволами. За стеной надписи – «Порт-Артурь» и «Маньчжурiя»; под боком у казака весело дымит паровозик, бегущий по рельсам с мелкими буковками: «Маньчжурская железныя дорога». На горизонте громоздится ощетинившийся пушками куб крепости – «Владивостокъ».
Перед линией укреплений стоят с недоумённым видом два джентльмена. Первый, в цилиндре, украшенном синей полосой с белыми звёздочками, – высокий, тощий, с длиннющей трубкой в зубах – уставился на сапог русского великана. Второй, невысокий, толстенький, с коварной улыбкой на обрамлённой рыжими бакенбардами физиономии. Он обеими руками выталкивает под прицел чудовищной пушки маленького злобного человечка с жёлтым раскосым лицом и с саблей в руке. Человечек орёт и, судя по всему, рвётся на подвиги. Из-за спины носителя бакенбард воровато выглядывает ещё один – мелкий пакостный тип в жёлтом расшитом китайском кафтане. «Посидимъ у моря, подождёмъ погоды!..» – гласит надпись над рисунком.
Сёмка обвёл взглядом плакаты, карту артурской обороны, развешенные вдоль верхней кромки доски фотографии, принесённые десятиклассниками: огромное осадное орудие на массивном лафете; кучка солдат и казаков, замерших перед фотографом; изрытые воронками сопки, сплошь опутанные колючей проволокой. Словно наяву увидел Сёмка бледное мартовское солнце над Внутренним рейдом, в ушах отозвалась далёкая канонада. Домишки, лачуги Старого города, террасы, взбегающие на сопки, лохматые столбы разрывов тяжёлых снарядов над крышами пакгаузов…
«Они ведь настоящие, живые! – хотелось крикнуть мальчику. – Я сам, сам их видел! Этих людей, которых вы только что уместили в ряды цифр, в сводки забытой истории, – они живые, они говорят, дышат, это им на головы летят тяжёлые японские снаряды – вот сейчас, в этот самый момент, если эскадра адмирала Того снова подошла к Артуру! А люди занимаются своими маленькими делами: кто провожает девочку в гимназию, как денщик Казимир, кто рапортует начальству, как боцманмат Иван Задрыга, кто отправляется на службу, оставив дома жену и дочерей, как штабс-капитан Топольский. Его старшая, большеглазая гимназистка Галина, собирается поступить медсестрой в военный госпиталь. А я, мы – здесь, рассуждаем об истории, смотрим старые фотографии и вообще занимаемся какой-то унылой ерундой!»
Светка со своего места делала страшные глаза, отчаянно жестикулировала. Сёмка успокаивающе кивнул – ничего, не страшно…
Видение ушло. Снова кабинет истории, лица одноклассников, модель «Варяга» на первой парте. Свой, привычный, родной двадцать первый век.
А где Порт-Артур? Непонятно. Но он же где-то есть!..
А это что?
Поверх стопки картинок – газета, свежая, даже пахнет типографской краской. Откуда? Ах да, приказчик в книжной лавке всучил на три копейки сдачи. Ещё назвал её как-то смешно… да, «Артурская сплетница», она же – «Новый край», официальный печатный орган Квантуна. На первой странице, крупным шрифтом:
ВСЕПОДДАННѢЙШАЯ ТЕЛЕГРАММА НАМѢСТНИКА ГЕНЕРАЛЪ-АДЪЮТАНТА АЛЕКСЕЕВА
На имя ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО
ВЕЛИЧЕСТВА изъ Мукдена отъ 27 февраля
1904 года.
Командующій флотомъ вице-адмиралъ Макаровъ доноситъ 26 февраля изъ Портъ-Артура слѣдующее: Въ ночь на 26 февраля 6 миноносцевъ, изъ нихъ 4 подъ общимъ начальствомъ капитана I ранга Матусевича, встрѣтились съ миноносцами непріятеля, за которыми появились крейсера. Произошла жаркая схватка, во время которой миноносецъ «Властный», подъ командой лейтенанта Карцова, миной Уайтхеда потопилъ непріятельскій миноносецъ. При возвращеніи миноносецъ «Стерегущій» подъ командой лейтенанта Сергеева, былъ подбитъ, лишился машины, началъ тонуть. Спасти не удалось, миноносецъ утонулъ, уцѣлѣвшая часть экипажа попала въ плѣнъ.
– С тобой всё хорошо, Вознесенский? – голос исторички слегка тревожный. – Может, в другой раз?
– Нет, Татьяна Георгиевна, что вы! Я просто… кхм… всё в порядке!
– Ну ладно… – учительница поудобнее устроилась за столом. – Итак, что же вы нам подготовили?
Сёмка покосился на старшеклассников. Тощий, который развешивал плакаты, усмехнулся с явным чувством превосходства: «Что, восьмиклашка, покопался в Википедии – и возомнил себя знатоком?»
В Википедии? Ну-ну…
– Спасибо нашим гостям за интересную презентацию, – начал Сёмка. – Оборона Порт-Артура – это, конечно, интересно. Но я… по-моему, надо бы побольше рассказать о самом городе. Не о пушках и фортах, а об улицах, домах – о китайских лавочках, о женской гимназии, о казармах пехотного полка на полуострове Тигровый Хвост… – в общем, о городе и о тех, кто там жил… нет, кто там живёт! О них, обо всех. Это ведь самое главное, верно?
Часть вторая. Следую за мателотом
Июль 2000 года, Франция, рейд города Бреста
«Красное тревожное солнце вставало над океаном, вырвавшись из свинцовой хмари, тяжело придавившей восточный горизонт. На западе такой же причудливой сизой тучей громоздились контуры старинного порта. Паруса встрепенулись и напряглись, почуяв усиливающийся ветер. Розовым облаком скользил по морю романтический барк, а с подветра его бдительно сторожило серо-стальное, узкое, угловато-хищное порождение НТР. Расчехлённые пушки фрегата слепо уставились на парусник.
„Будет буря“, – подумал седой капитан, вынимая изо рта обязательную по законам жанра пенковую трубку и сверху вниз разглядывая своего ничтожного собеседника мудрыми глазами морского волка. – „Что ж, будет буря – мы поспорим…“
Между тем ничтожный собеседник всё не унимался. Он топорщил усики классического злодея, вертел на толстом пальце толстую золотую цепочку классического кровопийцы-эксплуататора и тыкал другой рукой в сторону фрегата.
– Сопротивление бесполезно! – каркало ничтожество. – Последний раз спрашиваю: где сокровища?
– Сокровища… – задумался капитан. – Истинное сокровище – это наш русский мятежный дух. И его у нас действительно много.
– Какой дух? Я говорю о швейцарских сокровищах!
О шестидесяти трёх миллионах! Капитан, куда вы дели золото Альп?
– Какое золото? – очень натурально удивился капитан. – Наши люди, наши мальчишки – вот наше золото!
И он обвёл рукой вокруг себя. Все свободные от вахты курсанты полукругом столпились на шканцах (вопиющее нарушение традиций, но на что не пойдёшь ради святого дела!) и угрюмо разглядывали негодяя шантажиста. Детские ручонки до посинения сжимали рукоятки кортиков и пистолетов; синие галстуки трепетали на ветру.
– А в Альпах золота нет, – продолжал капитан. – Это даже по телевизору каждый день рассказывают…
– Правильно! – возмутился негодяй. – Теперь уже нет! Ну вот что! Не хотите по-хорошему…
Порыв берегового ветра накренил огромный винджаммер[14], негодяй комично зашатался. Капитан отдал необходимые распоряжения, и парусник, слегка изменив курс, пошёл быстрее. Сизые тучи приближались; город исчез за серой стеной грозы.
– …Мы арестуем ваш корабль! Идите в порт, ссаживайте несовершеннолетних…
– Ну уж нет, – усмехнулся капитан. – Никто не покинет корабль в беде. Изволите брать заложников? Сто пятнадцать детей?
Он снова обвёл рукой вокруг. Дети с блеском в глазах придвинулись ближе.
– Зачем нам заложники? – удивился негодяй. – Нам нужно наше золото! На худой конец мы удовлетворимся этим кораблём!
– Не-ет, – покровительственно протянул капитан. – Вы не понимаете. Что к нам попало – то попало навсегда.
Ваше золото Альп, например. Да и этот корабль, он ведь тоже когда-то к нам попал. Был немецкий „Коммодор Йенсен“, а стал – наш. Взяли – и никому не отдадим. Хотите, и вас возьмём?
– Что? – растерялся негодяй.
– Взять! – скомандовал капитан, и гардемарины бросились вперёд. – Лево руля! К повороту фордевинд…
Короткая сумятица на шканцах, резкий хлопок многотонных парусов и рёв налетевшего шквала – всё слилось в одном мгновении истины. Седой капитан, как всегда, точно выбрал момент. Бушующий ливень накрыл и винджаммер, и вражеский фрегат; видимость упала до нуля; но расчёт был точен. Опасно накренившись, звеня вантами, чертя реями по волнам, шеститысячетонный парусник набрал девятнадцать узлов и форштевнем крупповской стали смял алюминиевое дитя прогресса, как пустую консервную банку. Путь в открытый океан, в нейтральные воды был свободен».
Историк выложил на стол стопочку отпечатанных на принтере листков. Народ молча внимал.
– Ну, у кого-нибудь есть что сказать, коллеги?
На занятиях исторического кружка мы обращаемся друг к другу только так – «коллега». Поначалу народ хихикал, а потом ничего, привык, даже понравилось. Всё чаще слышишь не на кружке, просто на перемене: «коллега» да «вы». А что, прикольно!