– Еще бы не помнить! Такой идиотизм захочешь – не забудешь. Это надо было догадаться: «Товарищ адмирал, извольте автограф для школьного музея!»
– Да не в автографе дело, – отмахнулся я. – Он мне ещё пропуск на корабль дал, помнишь? А мы им так и не воспользовались.
– Делать было нечего, как по кораблям шастать! Мы дорогу домой искали, если кто забыл!
– Ну да, правильно. Но ведь теперь мы знаем, что дорога назад имеется! Так почему не воспользоваться приглашением? Пока не опоздали!
– А с чего мы должны опоздать? – не поняла Светлана. – Как будем готовы – отправимся. Куда спешить-то? Сам говорил, что надо хорошенько подготовиться, изучить… Я вот две недели выбирала, в чём можно снова туда отправиться. А то эта гимназическая юбка…
– А потому! Вот ты говоришь – «изучить». Я как раз и изучал – весь этот месяц, пока некоторые о юбках думали! Если хочешь знать, в начале апреля адмирал Макаров погибнет вместе с «Петропавловском», на японской мине. «Петропавловск» – это флагманский броненосец, с него ещё Задрыга, помнишь?
Светка кивнула.
– Вместо погибшего Макарова эскадру примет контрадмирал Витгефт. И тогда нас уже никто на корабль не пропустит – потребуют пропуск, выданный новым начальством, а где мы его возьмём? Снова автограф брать, что ли?
– Значит, ты хочешь использовать пропуск, пока Макаров жив? Весьма… расчётливо. Хотя и не очень хорошо выглядит, знаешь ли! Ты что, придёшь к адмиралу в гости, будешь беседовать с ним, зная, что он вот-вот умрёт?
«Да-да… ещё немного… ловись рыбка…!»
– А что я могу сделать? – я пожал плечами, демонстрируя покорность судьбе. – Раз он всё равно погибнет…
– И это говорит мужчина? – фыркнула Светка. – Другой бы на его месте пришёл к адмиралу, предупредил бы, что корабль наскочит на мину! Чтобы и его спасти, и других. Макаров ведь не один погиб?
«Бинго!»
– Нет, больше шестисот человек, и с ними – художник Верещагин. Слыхала про такого?
– Ещё бы не слыхала! – гневно воскликнула Светлана. – Вот видишь, сколько людей утонули, и художник замечательный, – а тебе бы только кораблики посмотреть? У тебя вообще совесть есть?
– Свет, я об этом думал, только решил, что ты будешь недовольна. А то можно было бы…
– Я? Недовольна? А что, теперь за вас женщины всё должны решать? А вы пока в сторонке подождёте?
«Только не спугнуть! Только не спугнуть! Ещё совсемсовсем немного!»
– Я и не думал ждать! Я всё разузнал: где эта мина была, как «Петропавловск» на неё налетел, какие повреждения… Полный расклад того дня, поминутно! Хоть сейчас отправляйся и рассказывай всё это Макарову!
Я поднял крышку ноутбука. Мигнула заставка, на экране высветилась карта – прибрежная линия, значки береговых батарей и разноцветные кривые, испещрённые пометками. Красным крестиком выделено место гибели «Петропавловска» и время трагедии – 9–43 утра.
– Это подробная схема маневрирования кораблей в тот самый день. Точно указаны моменты времени, положение относительно береговых ориентиров и особо – всё, что известно историкам насчёт минных постановок. Была бы эта карта на мостике «Петропавловска – броненосец ни за что не налетел бы на мины! Не знаю, поможет она Макарову разбить японцев или нет, но свой флагман он убережёт, да и сам жив останется.
Светлана скептически обозрела экран.
– А с чего адмирал нам поверит? Представь – заявятся к нему двое школьников и заявят: „Мы знаем, что завтра ваш корабль потонет, если вы не сделаете того-то и того-то!“ Да нас за психов примут!
– То-то и оно! – усмехнулся я. – Ещё как примут, если будем рисовать эти схемы на бумажке. Но я-то покажу их адмиралу так же, как и тебе – на экране! У них там не то что ноутбуков – телевизоров ещё не изобрели! Он, может, сразу и не поверит, но как увидит такое техническое чудо – как минимум заинтересуется. Фантастика там уже известна: Жюль Верн, Герберт Уэллс…
– Так тебе и будет адмирал детские книжки читать! – насмешливо фыркнула моя собеседница. – Ему что, заняться больше нечем?
– Книги Уэллса или Жюля Верна детскими тогда не считались. Наоборот – служили предсказаниями будущего на основе науки. И относились к ним серьёзно. Был даже фильм БиБиСи про то, сколько всего эти писатели сумели предугадать!
– Например, машину времени! – язвительно заметила Светка. – Вот уж точно, предвидение!
– Ну… зато сколько писателей потом её в свои книжки вставили! Так что да, можно сказать, предвидение! И потом – раз мы с тобой попали в прошлое, значит, машину времени кто-то сумел построить!
– А ты и правда веришь, что нас отправила в прошлое какая-то машина?
– А что же ещё? Ну, может, и не машина, но уж наверняка какое-то техническое устройство. Хоть оно и выглядит для нас непривычно. Вот, скажем, у фантаста Ефремова пульт космического корабля усеян лампочками, кнопками, тумблерами, циферблатами – а ведь сейчас любая серьёзная техника оснащена сенсорными экранами. Но шестьдесят с чем-то там лет назад, когда он писал „Туманность Андромеды“, космическую технику представляли себе именно так. Неудивительно, что и машина времени не похожа на хреновину в стиле стимпанка, которую американцы в фильме сняли! И вообще – откуда мы знаем, как в будущем выглядит сложная техника?
– В будущем? – удивилась Светлана. – Так ты полагаешь, что эта дверь с ключом – из будущего?
– А откуда ещё? В нашем времени машины времени – это уж точно фантастика. Вот случится какой-нибудь прорыв в науке, вроде открытия на адронном коллайдере, – тогда, может, и изобретут.
– А к нам она тогда как попала? – не сдавалась Светка. – Думаешь, это ключик потерял некий путешественник во времени?
Я покачал головой:
– Сам не знаю, Свет. Может, мне его нарочно подбросили? Что-то вроде эксперимента. Сама посуди – ты ведь двери не видела, пока меня за руку не взяла, так?
Светка кивнула.
– Вот и сейчас – спорим, ты ничего не почувствуешь? На вот, попробуй…
Она взвесила ключ в ладони, немного подождала, потом прижала его к уху. Я невольно улыбнулся: когда мне было лет пять, я точно так же слушал жужжание зажатого в кулаке майского жука.
– Ничего нет, – Светка даже не пыталась скрыть разочарования.
– Вот видишь! Значит, его подсунули именно мне, и нарочно! А сейчас включили особый сигнал – чтобы я не сидел как пень, а сделал бы уже хоть что-нибудь!
– То есть этот „кто-то“ хочет, чтобы мы снова отправились в прошлое?
Я кивнул.
– Но ведь это опасно, Сём! Зачем ему надо, чтобы мы опять лезли в девятьсот четвёртый год?
– Это же эксперимент, верно? – напомнил я. – Скажем, меня специально выбрали, а это – что-то вроде тестового задания. Чтобы проверить, справлюсь я или облажаюсь.
– Ага, вроде Гарри Поттера. Спаситель мира. Шрам на лбу не чешется?
Я насупился. Вредная Светка попала в самую точку.
– А можно без подколок? Тоже мне, нашла избранного! Но, может, ключ и правда как бы настроен на меня?
– А может, у этой штуки особое свойство – телесная память, как у снитчей в „Гарри Поттере“. Это такие золотистые мячики с крылышками, их ещё ловить надо верхом на метле, помнишь? Может, и ключ тоже тебя запомнил и теперь узнает?
– Ага, а потерял его кто-то из девчонок, которые играют в спектакле? Я вообще не понимаю, как они не заметили его на полу, в подсобке… И вообще, всё, о чём ты тут наговорила, – это магия, а её не бывает!
– Много ты знаешь, что бывает, а что нет! – возмутилась Светка. Я не стал спорить: разубеждать девчонок в том, что эльфов, гномов и прочих Гарри Поттеров нет на свете, – занятие неблагодарное.
– Ну не знаю… давай пока считать, что тот, кто подсунул мне ключ, знает, как он работает. И нарочно отправил нас именно в Порт-Артур, и именно в начало прошлого века, а не куда-нибудь к фараонам! Настройки там какие-нибудь… И, значит, сигнал этот, который подаёт ключ, – неспроста. От нас ждут, что мы как-то на него отреагируем!
– Это мне и не нравится! – меж бровей у Светки появилась упрямая морщинка. – Нас будто тащат куда-то, как на верёвочке, – а мы идём!
– Почему это – на верёвочке? В конце концов, нам решать, входить в дверь или нет! Если мы её найдём, конечно. И потом – неужели тебе не интересно? Если упустим сейчас эту возможность – всю жизнь будем жалеть!
– Ладно… – она махнула рукой. – Раз уж тебе так неймётся… всё равно сделаешь по-своему! Ну и где теперь искать эту дверь?
– Ну вот, я же говорил – доберёмся!
Светка раздражённо зашипела. Битых полчаса мы продирались сквозь густые заросли голого кустарника – по колено в снежно-грязевой жиже, то и дело спотыкаясь о страховидные ржавые конструкции и куски бетона. Берег Нагатинского затона, во всяком случае, тот его участок, куда привёл нас ключ, давно превратился в сплошную свалку. Пустырь, спускающийся к мутной водице, на которой кое-где ещё сереют нерастаявшие льдины.
– Вот послушала тебя – ипридётся кроссовки выкидывать! Все ноги мокрые, теперь, наверное, заболею!
Можно подумать, у меня сухие! А я виноват, что жужжащий вкулаке жук – ключ, уже часа три играющийснами в „горячо-холодно“, вывел нас именно сюда и теперь заставляет продираться к воде? Туда, где приткнулся к берегу насквозь проржавевший корабль…
Ответ на Светкин вопрос „И как мы будем искать Дверь?“ нашёлся сразу же, как только мы вышли из подъезда моего дома. Щекочущая дрожь в кулаке усиливалась или слабела в зависимости от того, какое направление я выбирал. Чтобы „поймать“ это ощущение, пришлось пару раз обойти вокруг дома, сверяясь с картой на планшете. И не напрасно: воображаемая линия вела на юг, слегка забирая к востоку, в сторону метро „Коломенская“ и Южного порта.
Но стоило спуститься в метро – дрожь в кулаке пропала. Подземка явно не понравилась загадочному артефакту; пришлось добираться поверху, меняя троллейбус на маршрутку, потом на автобус – и так до метро „Кожуховская“. Оттуда пешком по улице Трофимова, потом по проспекту Андропова, ловя на ходу щекотные „подсказки“ бронзового гида.