ная связь Артура с внешним миром, а Познанский как раз и заведует этим по своей жандармской линии. Да и без помощи китайцев любая борьба с японской агентурой – и так не слишком-то успешная – обречена на провал. Нет, ссориться с дядюшкой Ляо он не станет. Надавит, возможно, немного – но не более того.
– Так, значит… значит, можно снова туда вернуться? – спросила Светка. Глаза её вспыхнули надеждой. – Раз ничего страшного мы не сделали?
– Извини, Света, – историк невесело улыбнулся. – Мне очень жаль, но больше вы не увидите Порт-Артура. Во всяком случае – того. И дело не в последствиях ваших визитов, нет, – придётся вообще закрыть эту червоточину. И сделать это предстоит тебе, Светлана.
Повисло неловкое молчание. «Не шутит, – понял Сёмка. – Какие уж тут шутки! Решение, похоже, окончательное и обжалованию не подлежит. Вон как сказал… словно отчеканил! Но почему именно Светка? И как, интересно, она будет закрывать червоточину? Про это нам ничего не рассказывали…»
– Я… не могу. Я не буду! Я не знаю как! – заявила девочка. – Глаза её быстро набухали слезами – видимо, тоже поняла, что историк непреклонен. – Почему именно я?
– Видишь ли, Светлана, во время последней вылазки мы окончательно выяснили, что ты в полной мере обладаешь задатками Проводника, – начал Георгий Петрович. На этот раз он говорил ровно, будто лекцию читал. – Скажу даже больше – мы склонны думать, что твои задатки много больше, и мы пока не в состоянии оценить их в полной мере. До сих пор считалось, что Проводник управляет червоточинами некоторым усилием разума, преобразованным с помощью… м-м-м… ну, об этом пока рано. Причём усилие это всегда считалось достаточно поверхностным – простое проецирование мысли. Ты же, судя по всему, включаешь некие эмоциональные механизмы – оттого и результат оказывается заметно лучше. Вы, конечно, не могли этого заметить, но наши умники утверждают, что ещё никогда не видели такой устойчивой червоточины.
– Так зачем тогда её разрушать? Раз она такая устойчивая – пусть себе остаётся!
– Дело не в ней, а в тебе. Видишь ли, из-за этой эмоциональной связи – уж не знаю, как правильно её назвать, – учёные ещё не описали механизм этого явления: пространственная структура червоточины оказалась накрепко связана с тобой. Иначе говоря, пока она существует, ты не сможешь ни открывать новых тоннелей, ни даже проходить через уже открытые.
– Ну и не надо! – решительно заявила девочка. – Я и не собираюсь никуда больше ходить! Зато смогу когда угодно вернуться туда!
– И сколько это продлится? Сами знаете, через три месяца крепость падёт, все ваши знакомые вынуждены будут покинуть Артур – кто попадёт в плен, в Японию, как отец Галины или тот же Познанский, кто в Россию. Наши временные тоннели – хорошо это или плохо, другой вопрос – достаточно крепко привязаны к определённым географическим точкам. Перемещать эти точки можно в довольно узких пределах – в радиусе примерно полутора десятков километров от тех, что были установлены в первый раз. И зачем, скажи на милость, тебе червоточина, ведущая в город, который на ближайшие лет сорок оккупирован японцами? Диверсии устраивать?
Светка открыла было рот, но только сглотнула. Историк прав.
Как всегда, прав…
– Но можно хотя бы немного подождать? – она говорила уже просительно. – Ведь ещё три месяца, значит, я смогу…
– После вашей последней эскапады вас будут ловить по всей крепости, – перебил Георгий Петрович. – Но главное не это. Что ты собираешься там делать? Я понимаю, ты крепко сдружилась с Галиной Топольской, но у неё своя жизнь. И, поверь, ей сейчас будет не до прогулок с гостями из будущего – на носу новые штурмы Артура, работы в госпитале столько… – и учитель безнадёжно махнул рукой.
– Но я могла бы помочь! Например, лекарства привезти, антибиотики – знаете, сколько раненых умирает от гангрены? Галка вчера рассказывала…
– И долго ты проходишь на свободе? – влез Сёмка. – Это сейчас Познанский ничего сделать не может, а узнай он, что мы снова в городе, – тут же сцапает и начнёт выколачивать сведения. В подвалы гестапо захотела?
Светка закусила губу – крыть было нечем.
– Вот видишь – нет у нас другого выхода, – Георгий Петрович говорил мягко, почти вкрадчиво. – К тому же червоточина, что ни день, становится всё устойчивее – есть подозрение что ты даже сейчас продолжаешь подпитывать её энергией. То есть не ты, конечно, человек в этой ситуации лишь своего рода передатчик… В общем, мы и сами не очень понимаем, как это работает, но, если не схлопнуть тоннель в ближайшие часы, его будет уже не закрыть. И сделать это можешь только ты – раз уж он так на тебя настроился. Так что давай-ка бери себя в руки – и поехали.
– Сейчас? – потерянно спросила Светлана.
– Да. Прямо сейчас. Это дело такого рода, что его лучше не откладывать…
– А как я его…
– Скоро узнаешь, – твёрдо пресёк расспросы историк. – Семён, синхронизатор, надеюсь, ещё у тебя?
Далеко ходить не пришлось – на этот раз перед отправлением мы повесили фотоплакат с видом Артура прямо в лицейском холле. Дверь появилась точно на том же месте, только вот вызывал червоточину на не я…
В холле было пусто. То ли время такое неурочное, то ли Георгий Петрович постарался. В лицее вообще не так много народу, а уж задний холл во время занятий и вовсе пустует. Мы были одни – длинный, гулкий зал, застланный тёмным паркетом, круглые колонны и светильники, спрятанные в их вычурных капителях.
И – Дверь. На этот раз никаких дубовых досок и медных скреп. Обычная крашеная филёнка, незамысловатая ручка с ободранной местами никелировкой. Замочная скважина самая обыкновенная, только побольше. Скука.
Если не знать, что там, за этой дверью…
– И что же мне теперь делать? – растерянно повторила Светка. Она потерянно вертела в руках ключ-синхронизатор. Светка так и не стала переодеваться и стояла теперь в том же старомодном платье, в котором разгуливала по артурским улицам. Только крошечная шляпка, украшение всего гардероба, как уверяла Галина, когда они, ахая, выбирали наряды в «Кунц Альбрехт», осталась в классе.
Или Светка забыла её ещё раньше в вишнёвой «Приоре»? Какая теперь разница…
Историк осторожно взял у девочки ключ. Повертел в руках, перехватил половчее – и нажал одновременно тремя пальцами: двумя на выступы по обеим сторонам головки ключа, а третьим – на средний выступ сложной бородки. Ключ тихо тренькнул и распался на две половинки.
«Вот оно, оказывается, как! А я-то старался, мучился…»
Историк потряс нижнюю половину – на ладонь выкатился крошечный чёрный шарик. Я вытянул шею, вглядываясь.
– Вот, – тихо сказал Георгий Петрович. – Это, собственно, и есть то, что позволяет ходить через время. Вот эта бусина. А ключ – так, бутафория.
А я что говорил? Ещё одно очко в мою пользу…
– Можно?
Историк протянул ладонь. Загадочное «сердце» синхронизатора не производило особого впечатления – зёрнышко и зернышко, скорее, высохшая ягода размером чуть меньше горошины. На боку – крошечная дырочка, будто раньше оно было нанизано на нитку бус. Ничего особенного.
– Вот это… эта штука открывает червоточины? А что это такое? И как оно…
– Слишком много вопросов, Семён. – Учитель сжал кулак, таинственная горошина исчезла. – Сначала – дело. Светлана, бери бусину и с размаху, как можно сильнее кидай её в дверь. Дай-ка сюда руку…
Светка послушно подставила ладонь.
– И вот что ещё… – Георгий Петрович разжал пальцы и дал бусинке скатиться в Светкину ладошку. – Когда будешь кидать – ближе чем на три метра не подходи. Ничего опасного, конечно, но мало ли…
Светлана спрятала кулак с бусинкой за спину и сделала несколько шагов в сторону, чтобы не оказаться напротив Двери. Брови историка удивлённо поползли вверх.
– Ларина, в чём дело?
– Пообещайте, Георгий Петрович, что потом всё нам объясните! – выпалила она. – И не как обычно – «об этом пока не стоит…» и «вам ещё рано…», а всё и до конца!
Учитель кивнул. Он наблюдал за девочкой, чуть склонив голову. Спорить готов, ему стало интересно!
– И вообще – расскажете, кто вы, откуда узнали про путешествия во времени, и где взяли эти бусинки. Они ведь спрятаны во всех синхронизаторах, верно? И не надо сказок о других мирах – вы отсюда, это точно!
Ай да Светка! Мы не раз обсуждали происхождение наших наставников, а заодно и свои сомнения в их «не нашем» происхождении. Но чтоб вот так, в лоб… Молодчина!
– Да расскажу я вам, расскажу. Куда деваться? Только не думай, что ты меня напугала – просто пришло время вам узнать, как всё обстоит на самом деле. А сейчас не теряй, пожалуйста, времени, хорошо? Скоро уроки закончатся, придётся ждать, пока все по домам не разойдутся…
– Хорошо, сейчас кину. – Светка шагнула вперёд и встала шагах в пяти напротив Двери. – Только не забудьте – вы обещали!
Она отступила ещё на шаг, размахнулась – как кидают обычно девчонки: снизу вверх, слегка отставив руку вбок.
И в этот момент пронзительно, радостно зазвенел школьный звонок.
Эпилог. Все только началось
– …А учёный, отыскавший червоточину, попал в беду – его похитили и заточили в сумасшедший дом. Бусинки-синхронизаторы, собранные в чётки, он успел спрятать – и они так бы и лежали под плинтусом, если бы однажды не наткнулся на них один гимназист.
– Георгий Петрович, я вот чего не понимаю. Вы ведь всё время твердите, что в Проводники годятся только дети, а теперь говорите, что червоточину открыл взрослый, какой-то учёный. Да и сами вы как тогда на «Петропавловск» попали? Вы же были один, без Проводника?
Историк замялся.
– Видишь ли, Семён… мы говорили вам правду. В полной мере управлять пространственно-временными тоннелями – червоточинами – могут только люди с определёнными характеристиками мозговой деятельности, с особым складом ума и характера. Такой встречается чаще всего как раз у подростков. Если развить и закрепить эти способности в юном возрасте, то в дальнейшем они сохраняются.