— Ну вот, опоздали, — развёл руками Макс. — Толя, пригляди-ка за ним.
И вышел в холл.
Жанна ворвалась в комнату со стремительностью гоночного автомобиля. Волосы новоявленной Медузы топорщились чёрными змейками, лицо застыло в маске ярости, а зрачки сжались в крошечные точки. Нанюхалась кокаина, догадался Николас, пятясь к стене.
Он был готов к тому, что кровожадная мстительница сразу кинется на свою жертву — собьёт с ног, вцепится в горло, а то и выстрелит, но Жанна на него даже не взглянула. Остановилась и медленно, даже несколько заторможенно, произнесла:
— Сегодня день моего позора. Моя репутация погублена, восстанавливать придётся долго. Но ничего, я уже придумала, как извлечь из этого разгрома пользу. Такое устрою — легенды будут рассказывать. Ни одна тварь не посмеет со мной шутки шутить.
— Что делать-то? — нервно спросил Макс. — Ты говори.
Она кивнула в сторону холла.
— Там у меня в сумке магнитофон. Буду работать с девчонкой в ванной и записывать. Потом пошлю кассетку Куцему. Хотела на видео, но аудио лучше. Можно и по телефону запустить, и по офисной трансляции — отовсюду. Он у меня, сука, от любой техники шарахаться будет. Что бы ни включил — отовсюду вопли доченьки. Ночью, днём. Здесь, за границей. Денег и времени я не пожалею. Представляете? — Её губы раздвинулись в стороны, но это трудно было назвать улыбкой. — Включает Куцый утром электробритву, а оттуда писк: «Па-апа! Па-почка! А-а-а-а!». Я знаю, как это устроить — вопрос техники.
— Послушайте, вам сейчас не об этом нужно думать! — громко, словно к глухой или буйнопомешанной, обратился к ней Фандорин. — Ваша главная проблема — Ястыков. Вы его подвели, ваш план не сработал. Он захочет с вами рассчитаться. Не отнимайте жизнь у других, лучше спасайте свою!
Жанна развернулась к нему всем телом, и Николас вжался в стену.
— А, мастер разумных советов! Спасибо за рекомендацию, но с Олежеком я уже поговорила, проблем не будет. Как же мне быть с вами, добросердечный Николай Александрович? — Она посмотрела на него взглядом повара, решающего, как бы ему приготовить кусок мяса. — Нет, током в чувствительные места я вас жучить не стану. Есть идея получше. Для начала вы послушаете, как визжит и орёт ваша Мирочка. А потом я организую вашему семейству инсценировку по Эдгару Аллану По. Читали про дом Эшеров? Моё любимое литературное произведение.
Она засмеялась, довольная произведённым эффектом. Потом деловито приказала:
— Девчонку раздеть, запястья и щиколотки сковать. Рот не затыкать — пускай солирует.
— А этого? — спросил Макс, показав на Фандорина.
— Пускай бегает вокруг, машет руками. Работать веселей. Если размашется слишком сильно, стукните разок-другой, но не сильно, чтоб не отрубился. Давайте, парни, давайте!
— Сейчас сделаем.
Макс вышел из комнаты и направился к двери, о которую упрямо и безнадёжно билась Миранда. Второй охраннник почесал ножом бровь, поднялся со стула, но дальше не двинулся — видимо решил, что напарник справится и один.
Выскочив в холл следом за Максом, Фандорин крикнул только два слова:
— Ради Бога!
Жанна и Утконос стояли у него за спиной, но магистр их не замечал. Его взгляд был прикован к крепкой, поросшей рыжеватыми волосками руке, которая тянулась к засову — миллиметр за миллиметром, нескончаемо. Время растягивалось, будто резиновое, секунда всё никак не желала кончаться.
И вдруг оказалось, что Николас существует в другом временном масштабе, что он может поймать эту нескончаемую секунду за гуттаперчевый хвост, удержать, вернуть обратно.
С истошным воплем, которого сам он не слышал, Фандорин ринулся вперёд. Неуклюже согнувшись, двухметровый магистр пересёк неширокий холл и с неостановимостью мяча, летящего к баскетбольному щиту, ударил охранника головой в позвоночник.
Столкновение было такой силы, что Макс вмазался лицом в дверь и, полуоглушённый, сполз на пол. Временно утративший рассудок и цивилизованность Ника рухнул на врага сверху, схватил его руками за горло.
Откуда-то сзади, словно сквозь перегородку, донёсся женский голос:
— Стоп, Толя. Не надо. Дай посмотреть корриду.
Автоматическим, но безупречным по точности движением Макс ткнул Фандорина пальцем в солнечное сплетение и, воспользовавшись тем, что хватка всхрипнувшего магистра ослабла, высвободил шею. Рванулся вбок, сбросил с себя противника, да ещё врезал ему ребром ладони пониже затылка — так, что Николас упал лицом в пол.
— Браво, — сказала Жанна, но Фандорин уже ничего не слышал. Он увидел прямо перед собой ногу в чёрном ботинке и полусползшем носке, зарычал, извернулся и вгрызся зубами в сухожилие (кажется, оно называлось ахиллесовым).
— А-а-а! — взревел Макс и присел на корточки, чтобы дотянуться до головы осатаневшего заложника.
Выплюнув кровь и лоскут кожи вместе с нитками, Ника вслепую выбросил руку, схватился за что-то. Это был ворот рубашки. Тогда Фандорин вывернулся своим длинным телом по какой-то немыслимой траектории, противоречившей законам анатомии, и со всей силы рванул Макса на себя.
Потерявший равновесие охранник с тупым стуком ударился лбом о паркет, Николас же вцепился и второй рукой — но не снизу, а сверху, в воротник, и исступлённо принялся колотить головой врага по полу.
Бум! Бум! Бум!
На четвёртом или пятом ударе Макс обмяк, завалился на сторону, но Николас не сразу понял, что схватке конец — всё тряс и тряс бесчувственное тело, никак не мог остановиться.
В себя его привёл отчаянный крик из-за двери:
— Гады! Гады! Что вы с ним делаете?!
— Всё в порядке, Мирочка, всё в порядке, — прохрипел Фандорин, с ужасом и недоверием глядя на дело своих рук — неподвижного человека, из-под лица которого резво выползали два языка крови.
Поднялся на ноги, шарахнулся от подбиравшегося к ботинку красного ручейка, замахал руками и увидел, что руки тоже в крови.
Сзади раздались громкие хлопки. Это аплодировала Жанна.
— Редкое зрелище, — сказала она, зачем-то снимая пиджак. — Чтоб бык забодал тореадора. Я читала, что таким героическим быкам ставят памятники. Но коррида продолжается. Впервые на арене Северного округа столицы женщина-матадор Жанна Богомолова.
Она вскинула руку, имитируя приветствие матадора. Отшвырнула один за другим туфли на высоком каблуке. Вжикнула молнией юбки, сбросила и её. Осталась в чёрных колготках, шёлковой блузке.
— Ну-ка, чемпион реслинга. — Жанна сделала манящий жест. — А теперь одолейте слабую женщину. Если получится — отпущу и вас, и сиротку. Соглашайтесь, приз серьёзный.
Приступ безумия, на минуту превративший выпускника Кембриджа, отца семейства и убеждённого противника насилия в дикого зверя, закончился. Николас неловко выставил руки вперёд — не для того, чтобы драться, а чтобы защититься от удара. Жанна же чуть согнула колени, опустила голову и сделалась ниже своего визави на добрых полметра.
Утконос Толя наблюдал за невиданной сценой, поигрывая ножиком. На туповатом лице не отражалось никаких эмоций — ни волнения, ни даже любопытства.
— Послушайте… — начал Николас — и поперхнулся, получив удар ногой по плечу.
Схватился за ушибленное место, а быстрая, как рысь, противница уже ударила его с другой стороны — под колено.
Фандорин грохнулся на пол. Только приподнялся — новый удар, тоже ногой, но теперь в лоб.
Стукнулся затылком о галошницу, на миг потемнело в глазах.
Кое-как поднялся, ткнулся спиной в висящую на вешалке одежду.
— Ну же, ну, — поманила его Жанна. — Бодни меня, бычок, как бедного Макса.
Она протянула руку, чтобы взять Николаса за полу пиджака. Он хотел отбросить узкую, быструю руку, но только рассёк рукой воздух, а наманикюренные пальцы цепко ухватили его за нос и дёрнули книзу, так что магистр сложился пополам.
Второй рукой Жанна ухватила его за ремень брюк, оторвала от пола, швырнула на живот.
Ударившись локтями и коленями, он перевернулся на спину, но встать не успел. Маленькая ступня прижала его к паркету, вырваться из-под этой стальной пяты было невозможно.
Как кошка с мышонком, мелькнуло в голове у пропадающего Николаса. Силы в руках уже не оставалось.
— Бык повержен, — объявила Жанна. — Внимание! Завершающий удар.
Села побеждённому на грудь. Наклонилась, шепнула:
— Сейчас умрёшь. Поцелую, а потом умрёшь.
Он ощутил на горле ледяные пальцы и увидел совсем близко два неистово сверкающих глаза с чёрными змеиными точками посередине.
Просипел:
— Я бы предпочёл наоборот.
Шутка, прямо скажем, была не Бог весть, даже с учётом крайних обстоятельств, но Жанну она почему-то ужасно развеселила.
Женщина-вамп издала горловой, булькающий звук, глаза её расширились, как бы от радостного изумления, а красные губы приоткрылись, и из них на подбородок полилась алая, пузырящаяся жидкость.
Не пытаясь разобраться в природе этого загадочного явления, а лишь пользуясь тем, что хватка на горле ослабела, Николас отдёрнул голову, чтобы кровь не пролилась ему на лицо.
Увидел сверху, над Жанной, Утконоса. Он стоял и, наморща лоб, смотрел на свою правую руку.
В руке у Утконоса был всё тот же ножик. Только лезвие из светлого стало тёмным.
Он вздохнул, наклонился, рывком поставил Фандорина на ноги. Жанна опрокинулась на пол, её рука откинулась в сторону, блеснув серебристыми ногтями.
— Вы работаете на Мирата Виленовича, да? — спросил Николас убийцу.
Тот помотал головой, вытер нож о блузку мёртвой женщины. На белом шёлке осталось две длинных алых полосы.
— Тогда… тогда почему?
Утконос почесал бритый затылок, нехотя ответил:
— Не знаю… Наверно, потому что хреновый из меня профессионал. Вот Макс — другое дело.
Он склонился над своим поверженным напарником, стал щупать ему пульс на шее.
— Я не понимаю, — всё не мог опомниться Ника. — Так вы не человек Мирата Виленовича?
— Нет. Я просто человек. Сам по себе.
Угу, вроде жив…
— Правда? — обрадовался Фандорин. — Я его не убил?