ностью удовлетворено условиями мирного соглашения, и его представители на сейме не допустят разрыва переговоров и возобновления войны[618]. Царь, однако, не склонен был следовать советам главы русской делегации. В грамоте, отправленной на посольский стан 10 ноября, предписывалось «за Динаборк с тамошними месты стоять всякими мерами»[619].
В переговорах в ноябре наступило затишье. Встречи прекратились, и стороны лишь обменивались письмами[620]. Тем временем поздней осенью 1666 г. серьезно осложнилось положение на Украине. Уже 26 октября из Москвы к «великим» послам были отправлены выписки из воеводских отписок «о приходе под черкасские городы крымских татар, и польских людей, и изменников черкас»[621]. Происходившее в этом регионе чем дальше, тем больше стало влиять на политику правительств, а затем на ход и атмосферу мирных переговоров.
Хотя в августе противнику было нанесено серьезное поражение, кн. К. Щербатов 11 августа вернулся в Переяслав, так и не овладев главными местечками, в которых находились восставшие, – Золотоношей, Пещаной и Домонтовым – ставкой наказного гетмана Якима Головченка[622]. В начале сентября П. В. Шереметев с беспокойством писал, что «в Золотоноше и в Пещаной сидят крепко, а промыслу над ними никакими мерами учинить нелзе»[623]. Кн. Щербатов в третий раз выступил в поход. В Пещаной «большой город» был взят приступом, противник был выбит из «шанц» у Золотоноши, но 13 сентября он вернулся в Переяслав, так и не овладев главными центрами восстания[624].
Положение еще более осложнилось, когда Петр Дорошенко сумел получить значительную помощь из Крыма. Уже когда началось восстание в Переяславе, П. Дорошенко добивался татарской помощи для похода на Левобережье. Он прислал своего представителя – подписка Вас. Хилькевича – «просить людей под Переяслав»[625], но летом 1666 г. хан Адиль-Гирей не мог оказать гетману серьезной помощи. В это время разразилась серьезная «усобица» между новым ханом и могущественным родом Ширинов, о которой упоминал в своем письме Семен Адамович. Ширины ушли из Крыма и обратились с жалобами к султану[626]. К осени «усобица» была улажена, и хан выслал на Украину 20-тысячное войско во главе с третьим лицом в ханстве нуреддином Девлет Гиреем. Около 15 октября н. ст. орда уже стояла в районе Чигирина[627]. Часть орды во главе с «молодым салтаном» Саламет-Гиреем тогда же перешла Днепр. Узнав о приближении татар, генеральный есаул отвел войска к Переяславу, под городом 8 октября произошло сражение. Татары и «изменники черкасы» весь день «приступали к табору» генерального есаула, «во весь день до ночи бились ручным боем»[628]. Разосланные «салтаном» загоны разорили села на территории Прилуцкого полка и окрестности Нежина[629]. Хотя татары скоро ушли с захваченным «полоном», понесшие серьезные потери войска оказались неспособны продолжать военные действия. 17 октября К. Щербатов сообщил в Киев, что генеральный есаул и полковники войска «от голоду и от нужи распустили всех по домом». Опасаясь за судьбу отряда Щербатова, П. В. Шереметев, не дожидаясь «указа» из Москвы, приказал ему вернуться в Киев[630]. Так окончательно определилась неудача попыток подавить восстание на территории Переяславского полка.
Как сообщал П. В. Шереметев, в Золотоноше и Домонтове строят укрепления и их «хлебными запасы наполняют», чтобы они стали опорными пунктами для похода армии Дорошенко на Левобережье[631]. Обстановка оставалась тревожной. П. В. Шереметев ожидал нового, еще более крупного нападения татар и просил прислать в Киев подкрепления и продовольствие. Иначе солдаты разойдутся, несмотря на угрозу наказаний, так как не хотят «голодною смертью умереть», а собрать продовольствие на месте невозможно: страна разорена, «а иные местечка засели и отложились изменники бунтовщики черкасы»[632].
Приходу орды на Украину сопутствовали определенные дипломатические акции. В письме к польному коронному гетману Яну Собескому Петр Дорошенко упрекал его в том, что польские войска не оказали ему помощи в походе на Левобережье и он был вынужден искать поддержки в орде. В следующем письме он указывал, что направляется с татарскими войсками за Днепр, «zeby komisarom naszym smarownej poszly traktaty» в Андрусове[633]. Одновременно и татарские царевичи сообщили королю, что прибыли на Украину для борьбы с общими врагами[634]. 4 ноября н. ст. сам глава татарского войска – нуреддин также заявил Собескому, что хан послал его сражаться «против неприятеля вашего и нашего». Он уже послал войско за Днепр, и враги, потерпевшие поражение, «в Переясловле заперлися», а сам нуреддин «пошол к Киеву»[635].
Поход казацких и татарских войск на Левобережье мог создать серьезные военно-политические затруднения для Русского государства. Перед политиками Речи Посполитой встал вопрос, как реагировать на новую ситуацию, какую линию поведения избрать на продолжавшихся мирных переговорах. О результатах обсуждения говорит текст инструкций, оправленных послам 28 ноября н. ст. после совещания короля с собравшимися на сейм сенаторами[636]. В инструкциях излагались условия, на которых Речь Посполитая могла бы заключить перемирие с Россией. Они получили полномочия заключить такое перемирие, если русская сторона согласится на немедленную (ex nunc) уступку Киева и Динабурга. В отличие от первоначальных, в ней уже не было речи о каких-либо уступках на Левобережье. Как представляется, выбор таких более умеренных условий соглашения определился под воздействием двух факторов. Во-первых, намерения татарских союзников были не вполне ясны и вызывали опасения, несмотря на их официальные заявления[637]. Во-вторых, внутриполитическое положение в стране продолжало оставаться сложным. Королевская пара и ее сторонники не отказались от своих планов возведения на трон французского принца, а подозревавшая это шляхта постоянно при разных ситуациях выступала против королевских предложений и связанных с двором людей. Так, на сейме, созванном весной 1666 г., значительная часть послов и представители войска требовали возвращения Любомирскому должностей и не хотели признать Яна Собеского законным обладателем этих постов[638]. На новом сейме положение выглядело не лучше[639]. Отсюда готовность заключить мир, отказавшись от притязаний на Левобережье.
Вместе с тем следовало учитывать и другую возможность на случай, если русская сторона не согласится на такие условия перемирия. В этом случае следовало не прерывать переговоров, а договориться о их возобновлении в иное время, но при этом комиссары не должны были заключать никакого соглашения о прекращении военных действий. В этой связи в документе выражалась надежда, что в этом случае польское войско «zimowej nie opuści pory». Этот текст позволяет думать, что в Варшаве учитывали и другую возможность развития ситуации: крупные успехи татар и казаков Дорошенко на Левобережье могли бы создать благоприятную обстановку для возобновления войны, и поэтому власти Речи Посполитой не хотели связывать себе руки перемирием.
Происходившие перемены не прошли мимо внимания и комиссаров, которым также стало ясно, что ситуация позволяет прибегнуть к давлению на русскую сторону. На встрече, состоявшейся 7 декабря, комиссары заявили, что без уступки Киева и Динабурга они не заключат перемирие «ни на малое время», и предложили провести новые переговоры в июне 1667 г. За этим последовало и другое, не менее важное заявление, что с окончанием переговоров соглашение о прекращении огня утратит силу «и войне быть на обе стороны свободно». При этом с места проведения переговоров комиссары демонстративно забрали сторожей и имущество, «что уж сьезду впредь не быть»[640]. На следующей встрече, 10 декабря, комиссары выдвинули новые требования. Был поставлен вопрос о передаче Речи Посполитой не только Динабурга и Киева «без откладу», но и Запорожья, и тех земель, «которые через Днепр на переяславской стороне за ними ныне»[641]. Выдвижение такого требования показывает, как комиссары оценивали сложившееся положение. Они явно полагали, что им удастся добиться заключения мира на условиях даже более благоприятных, чем те, которые предусматривали королевские инструкции. Одновременно они предложили при заключении соглашения хана «в тое ж крепость замирить»[642].
В этих условиях А. Л. Ордин-Нащокин приложил максимум усилий, чтобы не допустить разрыва переговоров. Он заявил комиссарам, что намерен сам поехать в Москву, чтобы получить окончательный «указ» царя относительно условий мирного договора. При этом он даже заявил, что при заключении мира Речи Посполитой будет передан Динабург[643]