кое население было всё менее охотно готово мириться с таким положением.
Уже в феврале 1667 г. киевский воевода столкнулся с ходатайствами мещан не собирать «повседневную торговую пошлину с проезжих торговых людей», а затем против сбора таких пошлин стал протестовать сам гетман Брюховецкий. Это был тревожный сигнал, но Москва на него не реагировала. Киевскому воеводе была послана копия тех статей русско-украинского договора, где говорилось о сборе торговых пошлин в русскую государственную казну[838].
Выступление Брюховецкого не было случайным. Гетман ощущал растущее в обществе недовольство и искал разных способов, как предотвратить опасность. Уже в начале февраля 1667 г. он обратился к царю с просьбой прислать войска, «чтоб сее стороны народ обнадежась, в отчаяние не приходил». Однако из последующих частей его послания видно, что гетмана беспокоила не только необходимость защищать Левобережье от внешней опасности. Так, здесь мы находим жалобы на генерального судью Забелу, который «людми мутити и запорожцов на зло уговаривати умыслил»[839]. В разговорах с царским посланцем И. Телепневым, посетившим гетмана в его резиденции – Гадяче 25 февраля, он снова просил прислать на Левобережье войска, чтобы здесь «какие шатости не было». Особой опасности он ждал со стороны Сечи, куда «многие люди изо всех мест хотят ити». Брюховецкий предлагал отправить войска на Кодак и в Кременчуг, «чтоб в Запороги хлеба не возили», тогда собирающиеся там казаки будут вынуждены разойтись[840].
В последующее время киевский воевода сообщал о новых проявлениях недовольства. 14 марта в Киев прибыла целая группа мещан из Нежина во главе с войтом и приступала к воеводе «с великим шумом и с докукою», отказываясь собирать «окладный хлеб»[841]. Тогда же в марте в Фастове и других местечках, лежавших на пути из Киева в Белую Церковь, появились отряды ногайских татар во главе с Реджеб-мурзой, казаки Паволоцкого полка и серденята[842]. Полученный из Москвы указ о посылке запасов в Белую Церковь в этих условиях не мог быть выполнен, и возникла опасность появления войск Дорошенко на Левобережье, когда там становилось все более неспокойно[843].
К концу весны положение на Украине еще более осложнилось и стало вызывать все бо́льшее беспокойство у русских политиков. На Правобережье продолжал укреплять свою власть Петр Дорошенко, не сталкиваясь с каким-либо противодействием со стороны Речи Посполитой. После событий поздней осени – зимы 1667 г. на территории Правобережного гетманства польские гарнизоны оставались только в трех крепостях – Корсуни, Чигирине и Белой Церкви. Положение их было тяжелым, они находились в изоляции и не получали помощи от своего правительства. И комендант Белой Церкви, и власти Речи Посполитой просили о помощи киевского воеводу П. В. Шереметева, но тот не решался развернуть военные действия, ссылаясь на отсутствие войск[844]. Лишенные поддержки польские гарнизоны оказались вынуждены оставить крепость. Так, к маю 1667 г. комендант Корсуни с гарнизоном оставил город[845], в самом конце 1667 г. ушел польский гарнизон из Чигирина[846].
В своих действиях Дорошенко опирался, о чем в Москву постоянно приходили свидетельства, на тесный военно-политический союз с Крымом. Крупные отряды татар оставались на территории гетманства и после возвращения орды из зимнего похода на земли Речи Посполитой[847]. В конце мая на землях Правобережного гетманства находились двигавшиеся в земли Речи Посполитой отряды Батырши-мурзы и Келембета-мурзы, к ним должны были присоединиться войска двух «салтанов», вышедшие из Крыма и находившиеся у Черного леса[848]. В июне выходцы сообщали, что ожидают прихода хана, «и стацея, де, из городов для ханского приходу привезена»[849]. Тогда же стало известно, что Петр Дорошенко отправил новых послов к султану[850].
Вместе с тем из поступавших сообщений следовало, что со стороны Речи Посполитой не видно каких-либо попыток восстановить свою власть. Напротив, по отношению к ней Петр Дорошенко в союзе с Крымом выступал как агрессивная, атакующая сторона. Во время зимнего похода, как сообщали выходцы, татарские войска были недалеко от Варшавы и от Бреста. В плен попало много знатных людей, которых везли в Крым «в коретах и ридванах»[851]. В июне сообщали о новых нападениях, когда татары вместе с Уманским полком «поимали великие добычи», а коронное войско не идет на службу, так как «платы нет»[852].
Помимо опасных последствий такого развития событий на Правобережье для Речи Посполитой налицо была и прямая, непосредственная опасность для Левобережья. Так, в мае хан Адиль-Гирей прислал сюда «лист прелестной», призывая, чтобы местные жители «жили в соединеньи с Дорошенком и с Заднепровскими казаками, как бывало при гетмане Богдане Хмельницком»[853]. В начале июля пришли новые сообщения, что если Брюховецкий не будет «в соединении» с Дорошенко, то хан «на сей бок Днепра со всеми ордами переходить хочет»[854].
Тревожность ситуации усугублялась обозначившимися переменами в ориентации Запорожья, ранее, несмотря на имевшие место конфликты, стремившегося поддерживать связи с русским правительством. Еще в январе 1667 г. запорожцы просили через гонца белгородского воеводы прислать в Сечь «пороху да свинцу да запасу да сукон на кафтаны и соболи на шапки»[855], а 2 марта из Москвы в Белгород был послан указ «послать в Запороги и пороху, и фетилю, и свинцу, и хлебных запасов»[856]. В апреле положение дел резко изменилось. Подробная характеристика событий, связанных с поездкой мимо Сечи московского посольства в Крым во главе с Ефимом Ладыженским и возвращавшихся из Москвы крымских гонцов, дана на основании обширного документального материала С. М. Соловьевым[857]. Это позволяет затронуть данные события лишь в той мере, в какой это необходимо для освещения темы исследования. Хотя документы для посольства были готовы в феврале месяце, оно отправилось в путь уже весной. 4 апреля посланники и крымские гонцы перешли Днепр у Переволочны. Через два дня на их пути появились запорожские казаки. Они убили крымских гонцов и разграбили их имущество. Когда 8 апреля посланники приехали в Сечь, Е. Ладыженский потребовал от кошевого атамана наказания «воров», но тот ответил, что все произошло «без их ведома», а убийц «сыскать… негде». Дальше дело осложнилось еще более. 10 апреля в Сечи собралась рада, после которой посланники оказались под арестом и у них отобрали документы и имущество[858]. Добиваться их освобождения был отправлен на Украину в начале мая царский посланец – опытный дипломат, неоднократно ездивший на Украину, Вас. Петр. Кикин[859]. Е. Ладыженский был освобожден и выехал в Крым, но на пути посольство снова подверглось нападению. Е. Ладыженский и многие члены посольства были убиты, а посольское имущество разграблено. Позднее власти Сечи возлагали ответственность за происшедшее на бежавших из Сечи злодеев. Вместе с тем, заявляя о своей непричастности к нападению на русское посольство, запорожцы не отказывались от своей ответственности за убийство крымских гонцов. Гонцы, как писали они Брюховецкому, вызвали гнев казаков своими заявлениями, что царь послал их к хану, «сносячися о том, щоб вас, запорозских казаков, с обоих сторон на Запорожье мешкаючих, выкоренити»[860]. С этим свидетельством следует сопоставить показания посланца Брюховецкого на Запорожье есаула Федора Донца в Малороссийском приказе, что на раде в Сечи «тое стороны казаки показывали ему писма, которые у Ефима Ладыженского, а в них будто написано, что великий государь с королем полским и с царем турским и с ханом крымским помирился, и то, де, чаять, для того, чтоб Запорожье снести»[861]. Эти заявления, как представляется, проливают свет на причины враждебности запорожцев и по отношению к крымским гонцам, и по отношению к посольству Ладыженского. Речь идет о появившемся, очевидно, после известий о заключении Андрусовского мира и крепнувшем с течением времени убеждении, что наметившийся союз России и Речи Посполитой направлен против казачества, и прежде всего против Запорожья. Если А. Л. Ордин-Нащокин в своих прогнозах исходил из того, что заключение союза приведет к умиротворению Украины, то на деле, как видим, известия о нем привели к обострению, к осложнению отношений между Россией и Запорожьем.
В этих условиях наметилось сближение между Запорожьем и Правобережным гетманством. П. Дорошенко стремился использовать ситуацию в своих интересах, тем более что соглашения между ним и Запорожьем добивался крымский хан, опасавшийся, что когда орда уйдет в поход на Украину, запорожцы нападут на Крым. Как сообщали выходцы из Чигирина в начале июня, хан заявил посланцам гетмана: «Покуль, де, вы не соединитесь с кошевым войском, и ему, де, хану, из Крыма итить не мочно»