[1137]. Позднее дети боярские Брянского уезда жаловались царю, что К. Щербатов стоит с полком «меж Брянска и Трубчевска у реки Десны», а черкасы беспрепятственно нападают на земли Брянского уезда «от Стародуба, и от Почепа, и от Мглина»[1138]. Не более удачными оказались и действия другого корпуса во главе с кн. П. А. Долгоруким. Корпус осадил Глухов 31 марта[1139], но, хотя здесь в осаде сидели «одни глуховские жители», овладеть городом ему так и не удалось. П. А. Долгорукий попытался убедить защитников сдать город, но на переговорах «доброго ничего не учинилось»[1140].
К этому следует добавить, что в Москве на время отказались от плана мощного удара по Левобережному гетманству с Севера. Хотя 2 марта воеводы во главе с кн. Ю. А. Долгоруким были «у руки», но затем «им царь не указал… итить с Москвы до весны, до больших вестей»[1141]. Правда, во вражеском тылу Киев не бездействовал. Объектом борьбы между П. В. Шереметевым и казаками Киевского полка стала крепость в Остре – городе, лежавшем на Днепре севернее Киева. К Остру дважды ходили войска из Киева, наносили поражение противнику, снабжали гарнизон людьми и запасами, но затем осада возобновлялась[1142]. Так, один из казацких отрядов был разбит у Гоголева[1143], а Ромодановскому сообщали, что высланные из Киева «ратные люди» «выжгли» Козелец[1144], но общей картины это существенно не меняло.
В середине апреля командующий получил известия, что Брюховецкий приказал Нежинскому, Переяславскому, Прилуцкому и Миргородскому полкам прекратить безуспешную осаду русского гарнизона в Нежине и «итить на вспоможенья котелвянам»[1145]. Тогда же обозначилась перспектива скорого прихода на Левобережье не только войск Дорошенко, но и Орды.
В соответствии с решениями рад в Гадяче и Чигирине в начале 1668 г. оба гетмана отправили своих послов к султану в Эдирне. Послы П. Дорошенко прибыли туда 14 марта, послы И. Брюховецкого – 2 апреля[1146]. Как удалось выяснить русским дипломатам, послы Брюховецкого заявили, что казаки хотят «быть под салтановою рукою в вечном подданстве», и просили выслать войска для защиты от русских воевод[1147]. Каймакам султана заявил находившимся в Эдирне русским послам, что за тех казаков, которые служат царю, султан «не вступаетца», а относительно послов Дорошенко им сообщили, что те ищут помощи против польского короля[1148]. Действительность выглядела существенно иначе, в чем в Москве могли убедиться, когда в русские руки попало письмо послов Дорошенко, толмача Ивана Васильковского и подписка Григория Снитковского, отправленное гетману из Балыклеи 14 мая 1668 г.[1149] Они сообщали, что султан готов исполнить все просьбы Петра Дорошенко. Он уже послал «емиры» к хану, силистрийскому паше и господарям Дунайских княжеств, «чтоб тотчас по первому писму твоему… стали бы они со всеми силами своими, где им велиши». В письме говорилось даже о том, что «естли бы сего великая нужда требовала», султан выступит «сам особою своею» против Речи Посполитой или против России. В письме с удовлетворением отмечалось, что в отличие от них послов Брюховецкого в Эдирне задержали якобы потому, что они приехали к султану, «не будучи ранее» у Дорошенко. По-видимому, в этом отношении утверждения авторов письма не отвечали действительности. Известен сохранившийся в одном из собраний османских документов текст грамоты султана Брюховецкому, по которому султан брал казаков Левобережья под свою защиту и обещал помощь крымского хана[1150]. Сведения о возвращении этих послов на Украину содержатся в польских источниках[1151].
Разумеется, ни Дорошенко, ни Брюховецкий не могли рассчитывать на то, что султан немедленно выступит им на помощь «своею особою», но покровительство султана давало возможность с уверенностью рассчитывать на татарскую помощь.
Важные сведения о начале переговоров с Крымом о такой помощи и возникших при этом препятствиях содержит попавшее в руки русских властей письмо П. Дорошенко И. Брюховецкому от 24 февраля 1668 г. Он извещал левобережного гетмана, что на р. Цыбульник близ Чигирина пришел отряд татар во главе с Кутлуш-мурзой, но татары не решаются идти в поход, требуя гарантий безопасности со стороны Запорожья. В памяти крымских военачальников, видимо, прочно сохранялось то обстоятельство, что когда орда выступила в 1659 г. на помощь Выговскому, Серко из Запорожья предпринял поход на крымские улусы. Дорошенко просил коллегу использовать свои связи, чтобы такие гарантии были даны[1152].
У обоих гетманов была реальная возможность добиться получения таких гарантий, так как Запорожье в разразившемся конфликте выступало на их стороне. Гетман Брюховецкий последовал предложениям и в конце марта отправил на Правобережье Серко «для стверженя с ордою присяги»[1153]. Об усилиях, предпринятых со стороны Дорошенко, сообщали в начале мая польские резиденты в Крыму. Дорошенко отправил в Сечь судью Богаченко, чтобы заключить соглашение с Запорожьем «i jassyr odebrać tatarski»[1154]. Вероятно, благодаря всем этим хлопотам в Крым было отправлено посольство из Сечи, которое и заключило соглашение между Запорожьем и татарами. Одно из его условий предусматривало возвращение захваченного запорожцами татарского «полона»[1155].
Существовало, видимо, и другое препятствие. Гетман Брюховецкий не вызывал доверия у крымских политиков[1156]. Поэтому, по-видимому, они стали требовать от него таких шагов, которые сделали бы невозможным его соглашение с русским правительством. Неслучайно после встречи с татарскими послами в Гадяче гетман отправил в Крым в подарок 44 чел. «русских людей и черкас»[1157].
По-видимому, после того, как эти препятствия отпали, выступило в поход татарское войско во главе с Адильшамурзой, главой рода Ширинтов, и Муратшей Мансуровым.
Так как успех похода не был очевиден, то русскому представителю в Крыму, подьячему Гавриле Михайлову, объясняли, что мурзы пошли в поход якобы по собственной инициативе, «наговоря… черных людей»[1158].
В конце весны собравшиеся на Правобережье татарские войска и войска Дорошенко стали переходить Днепр. Дорошенко взял с собой полки Чигиринский, Черкасский, Корсунский, Тарговицкий, Уманский и полк «охочих людей»[1159]. 2 июня главные татарские силы подошли к Полтаве, и здесь для них «збирали стацею»[1160]. Войска Дорошенко, Брюховецкого и Орды с разных направлений двигались к Котельве, которую все еще осаждала армия Г. Г. Ромодановского. Полтавский полковник в перехваченном письме защитникам Котельвы выражал надежду, что эту армию постигнет «другая Конотопщина»[1161].
Понимая опасность положения, Г. Г. Ромодановский предпринял попытку взять крепость до подхода главных сил противника. 1 июня был «большой бой» «на шанцах» у Котельвы, но он не привел к успеху. Пленные сообщали, что в городе много хлеба и его защитники не собираются сдаваться[1162]. Когда 10 июня командующий получил сведения, что войска противника соединились в районе Опошни и переходят Ворсклу, направляясь к Котельве[1163], было принято решение об отступлении. Встреча двух войск, как известно, завершилась убийством Брюховецкого, но на ход военной кампании это не оказало влияния, так как левобережные полки признали своим гетманом Дорошенко. 12 июня противник догнал русскую армию на переправе через реку Хухру. Два дня шли тяжелые бои, во время которых «татар и черкас многих побили и с поля збили». Армия пробилась к Ахтырскому и стала здесь укрепленным лагерем[1164]. Таким образом, армия Г. Г. Ромодановского была оттеснена к границе между гетманством и Слободской Украиной, но она не была уничтожена и при благоприятной ситуации могла возобновить военные действия. Уже в 20-х числах армия стала отбивать попытки войск Дорошенко занять города на территории Слободской Украины.
П. Дорошенко с казацким войском и татарами двинулся в северную часть Левобережного гетманства. Сначала в Гадяч, где находились «скарбы» Брюховецкого, а затем в Ромны. К этому времени у Дорошенко возникли сложности в отношениях с его татарскими союзниками. Ряд сообщений на эту тему содержали показания казака из Крылова, попавшего в русский плен. По его словам, татары, недовольные тем, что они не сумели добыть «полона», «учели воевать малороссийские городы и уезды»[1165].
Очевидно, к этим событиям относится сообщение в одной из июньских отписок Г. Г. Ромодановского о судьбе жителей слободы на Мурахве, которые покинули место обитания, чтобы уйти за Днепр, и их «на поли на речке Коломке татаровя разобрали всех с женами и з детми»