[1271]. Очевидно, именно этот документ содержал такие важные обещания, что и дало возможность Бобровичу отправить подобный документ в Лубны. Все это позволяет сделать вывод, что уже когда начинались переговоры с Демьяном Многогрешным, в Москве было принято принципиальное решение пойти на крупные уступки, чтобы вернуть казачество Левобережья под свою власть. Это решение в конце концов привело к желательным последствиям, хотя и не сразу. В начале осени 1668 г. эти обращения не привели к успеху, а в Гадяче вскоре взяли верх сторонники гетмана Дорошенко, арестованные были освобождены и принято решение Петра Суховеенко «ни в чем не слушать и татар к себе не впущать»[1272].
Как уже отмечалось выше, в середине октября 1668 г., с приходом на Левобережье Петра Суховеенко и решительным отказом Дорошенко участвовать в «раде», между сторонами наступил открытый разрыв. Главные южные полки – Лубненский, Миргородский и Полтавский – встали на сторону запорожского гетмана. Главной территорией, где сохранялась прежняя власть, был Гадяч с тянувшей к нему округой. С подчинением этой территории власть Петра Суховеенка и Орды утвердилась бы на всем юге Левобережья. Уже в середине октября начались нападения татар на округу Гадяча[1273]. В дальнейшем нападения стали приобретать все более широкий размах, и Гадяч и ближайшие города фактически оказались в осаде[1274]. Позднее Г. Г. Ромодановский сообщал царю, что в районе Гадяча «многие бои были»[1275]. Военные действия продолжались весь октябрь и первую половину ноября, и Орда отошла к Лубнам и Лохвице, так и не сумев занять ни Гадяч, ни один из «тянувших» к нему городов[1276]. Вместе с тем к концу ноября в Москву стали поступать известия, что хотя южные полки признали Петра Суховеенко своим гетманом, их отношения с татарами становились всё более враждебными. Так, когда запорожский гетман привел к Лубнам 4-тысячный отряд татар и «хотел их поставить в Лубнах для зимовья», то жители «тех татар в город не пустили»[1277]. Не впустили его с татарами и в Лохвицу[1278]. Как сообщал царю в конце ноября Г. Г. Ромодановский, с Петром Суховеенко было в то время не более 3–4 тыс. казаков, «а иные, де, черкасы от него ис полку разбежались в городы, и сидят в городех, запершись». По его словам, татары жаловались, что «черкасы их звали к себе, а ныне заперлись в городех и чинят им шкоду», нападая на их лагеря и угоняя лошадей[1279]. Однако этими мелкими нападениями дело не ограничилось. Так, уже в ноябре жители Ромен напали на татарские «загоны», отбили у них «полон» «и пошли, де, они за татары обозом до Днепра»[1280]. Прилуки, где сидел полковником бывший запорожский кошевой Иван Белковский, стали одним из немногих городов, жители которых согласились впустить к себе татар, но когда двое мурз с отрядом вошли в город, их всех перебили[1281]. В настроениях казацких полков южного Левобережья намечались важные перемены.
Хотя в письме от 9 ноября Петр Дорошенко обещал прийти на помощь защитникам Гадяча[1282], правобережные полки так и не пришли на Левобережье. По-видимому, такое поведение гетмана было связано с тем, что в походе на Левобережье приняла участие лишь часть сил Орды. С уходом полков на Левобережье казацкие земли могли оказаться беззащитными перед нападением новых сил из Крыма. Он вынужден был ограничиться организацией ряда нападений на крымские улусы, в которых главную роль играл Серко[1283]. Другой важной мерой стало занятие правобережными полками переправ на Днепре, чтобы разорвать связь между войском Крым-Гирея и Крымом[1284]. В конце ноября П. Дорошенко стоял с войском у одной из этих переправ – в Кременчуге[1285]. Во время развернувшихся здесь боев был ранен возвращавшийся в Крым Адилша-мурза из рода Ширинов[1286].
В этой обстановке начались и протекали переговоры русских властей с гетманом Петром Дорошенко и его находившимися на Левобережье братьями. Переговоры начались еще летом 1668 г. по инициативе гетмана. Для этого он воспользовался приездом на Украину знакомого ему Феофила Бобровича. 29 июня он получил письмо, написанное писарем Уманского полка Яном Трашкевичем. В нем говорилось, что гетман Дорошенко «и сам жалует того», что произошло на Левобережье. Он приходил за Днепр не для того, чтобы воевать с русскими войсками, но только «для укрепления войсковых вольностей, из веку Войску Запорожскому служачих, которые скасовани були». Что же совершила здесь орда – об этом «пан гетман мало знает». У царя и бояр, – доказывал писарь, – нет причин для гнева: «Пан гетман не боронит и теперь, хто хочет быть под царскою рукою, толко они боятся».
Письмо заканчивалось приглашением приехать для встречи с гетманом[1287]. Письмо это никакого доверия у Феофила Бобровича не вызвало. Гетману, – писал он царю, – «верить нечево, что он воровскими своими прелестьми кидаетца туды и сюды»[1288]. Всё же 6 августа он отправил к Дорошенко своего посланца, священника Федора Петрова[1289]. Он просил сообщить, где он мог бы встретиться с гетманом, чтобы начать переговоры о размене пленными и, возможно, о совместной борьбе с «бусурманами»[1290]. В конце августа Бобровичу уже стало известно, что его посланца «приняли с честью»[1291], но у гетмана он задержался надолго. 9 октября Бобрович обратился к гетману с письмом, выражая недоумение по этому поводу[1292].
Тревожные симптомы побудили Дорошенко уже летом 1668 г. дать понять, что он хотел бы возобновить контакты с русскими властями, но, по-видимому, он полагал, что, может быть, удастся обойтись без этого, если положение изменится в лучшую сторону. Однако в октябре произошли перемены противоположного характера: переход Северской земли под русскую власть, открытый конфликт с Крымом, присоединение к татарам и запорожскому гетману ряда левобережных полков. Возникла перспектива полной утраты сторонниками Дорошенко своих позиций на Левобережье. Неудивительно, что с начала ноября мы наблюдаем попытки гетмана возобновить переговоры сразу по нескольким каналам.
Так, 2 ноября А. Дорошенко предложил Феофилу Бобровичу вступить в переговоры с посланцем гетмана – полковником Дубягой, который едет в Гадяч[1293]. Еще раньше, в конце октября вернулся поп Федор Петров, но не к Бобровичу, а в Киев – он привез с собой несколько освобожденных русских пленных[1294]. Посланца Дорошенко явно использовал для того, чтобы вступить в переговоры с лицом гораздо более авторитетным, чем Бобрович, – киевским воеводой П. В. Шереметевым. По-видимому, после того, как этот первый контакт оказался удачным, в Киев приехал 11 ноября писарь Нестер Кононович с важными предложениями[1295]. Речь шла ни больше ни меньше как о совместных действиях против татар и готовности Дорошенко подчиниться верховной власти царя. Он снова утверждал, что ходил за Днепр только защищать население от русской армии, а когда Г. Г. Ромодановский увел свои войска, он, «зла никакого не зыча, назад повернул до дому». Сообщая о своих столкновениях с татарами, он призывал, чтобы Орда «великого государя от ратных людей была громлена». Одновременно писарь Кононович сообщил, что гетман и Войско Запорожское теперь, после отречения Яна Казимира, будут стараться, «дабы по прежнем обещании своем поляки за короля… государя царевича… обрали». Один из освобожденных пленных, сотник, получил поручение сообщить воеводе, что «у королевского величества с сенаторы был сойм, чтобы быть у них на королевстве великому государю царевичю». Гетман просил прислать в Чигирин представителя для «болшого договору». Когда этот представитель приедет, он освободит русских пленных.
Содержание этих предложений позволяет судить и о мотивах действий гетмана, и о целях, которых он стремился достичь, вступая в переговоры. Оказавшись в остром конфликте с частью казачества и Крымом, гетман стремился избежать присоединения России к числу его противников. Декларации о желании подчиниться власти царя могли бы предотвратить возможное нападение русских войск на земли Левобережья, которые еще признавали его власть, и даже обеспечить помощь этих войск в войне с татарами. Нужно отметить и еще один важный фактор, влиявший на действия и планы гетмана.
После отречения Яна Казимира очень скоро стало ясно, что одним из главных кандидатов на польский трон станет царевич, сын Алексея Михайловича[1296]. На случай, если бы такое избрание действительно состоялось, следовало убеждать русскую сторону, что Войско Запорожское поддерживает этого кандидата, хотя на самом деле его усилия были, как и ранее, направлены на то, чтобы помешать русско-польскому сближению. Эту цель наряду с прочим преследовали заявления гетмана о готовности подчиниться верховной власти царя.