канул на дно.
— Ну как?
— Я поймал! — Исин показал мешок воеводе. Избор подплыл к нему с другой стороны, положил сверху руку.
— Да я не об этом… Как водичка?
Костяшки хазарских пальцев побелели. Сотник держал мешок крепко, почти так же крепко, как и пенек и упускать его явно не собирался…
— Я поймал! — повторил хазарин, ждавший похвалы, или, по крайней мере, одобрения.
— Да вижу, вижу… Ты, оказывается, хозяйственный… Ничего мимо тебя не проскочит… Ты и ложку мимо рта не пронесешь…
Дно ударило по ногам и ухватившись за корень Избор остановил пенек. Течение развернуло хазарина и он подняв волну придонной мути вышел на берег, волоча деревяшку за собой.
— Брось… — сказал Избор, шаря в мешке. Яйцо было на месте, ковчежец тоже. — Назад плыть не придется…
— Не зарекайся. Это еще как знать… А чего ты его вообще бросил?
— От неожиданности.
Хазарин поднял брови и посмотрел на пустынную реку.
— Что же это такого с тобой неожиданного случилось. Посреди реки-то? Колдуны или остроголовые налетели?
— Укусили меня неожиданно…
Избор вынул руку из мешка и стал рассматривать ее. Рана вокруг большого пальца была не неглубока и двумя дугами охватывала палец. Зубы, оставившие его были явно не рыбьими. Кусал кто-то из своих, имевший обыкновение кушать мясо. Исин посмотрел на руку воеводы, потом, опасливо, на реку….
— Русалки?
Не найдя опасности, он улегся на спину и задрал ноги, выливая из сапог воду.
— Иосиф, — сказал налюбовавшись воевода. — Людоед какой-то…. Как медведь за ветку…
— Иосиф?
— Да. Со страху, наверное…
— Больно?
Избор поморщился, но голос Исина был по настоящему участлив и воевода без раздражения ответил.
— Сейчас, как придем, попроси, чтобы и тебя укусил. Он вряд ли откажется…
Не вдаваясь в подробности он поднялся и потащил за собой хазарина. Где по берегу, где по воде они добежали до Гаврилы и Иосифа. Масленников больше не хрипел, а только морщился, растирая грудь. Иосиф сидел у его ног и не отрывал глаз от камня, из которого торчал носок Гаврилова сапога.
— А ты чего развеселился? Ни с того ни с сего скакать начал… — спросил Избор богатыря, отыскивая взглядом халат.
— Чуть не утонул…
— Утонул? — недоверчиво спросил Исин. — Как это ты утонул? Да быть того не может! Как ты утонешь, если ни огонь, ни вода, ни сталь, ни булат…. Да тебя хоть бревном по голове… Картаге спасибо скажи и присным его!
— Скажу, — мрачно ответил Гаврила. — Попадись он только мне в руки я ему такое спасибо скажу…
— Говори толком, — остановил его Избор, — и покороче… А то после твоих слов в реке вся рыба переведется. Что случилось?
Гаврила поднялся и по привычке стал отряхиваться, потом махнул рукой.
— Правда. Все так. Ни вода, ни огонь, ни булат…. Об одном забыли. Пока тебя огнем, водой да булатом по всем местам лупят, так дышать-то все одно надо…
Избор натягивавший на себя мокрый халат не понимающе посмотрел на Масленникова и тот сердито проорал, словно хотел, что все кругом узнали о том, что с ним произошло.
— Это же вода! Там дышать нечем!
Избор оглянулся и промолчал, а Исин огорченно присвистнул.
— Не такой уж ты неуязвимый, выходит… Есть, оказывается и на тебя смерть…
— Моя смерть в чьем-нибудь колчане лежит, своего часа дожидается, а чтобы вот так. В реке… Пить не могу, дышать не могу…
Избор выпрямился и халат захрустел на его плечах.
— Оказывается вся твоя неуязвимость кончается вместе с воздухом… Да, не доглядел Картага.
— Да ладно, — сказал Исин. — Вон его сколько воздуху-то… На всех хватит… И старым и малым…
Он потрепал по голове Иосифа, что жадно прислушивался к разговору богатырей.
— И целым и укушенным… И тем, кого сквозняк продувает. Пошли отсюда.
Мальчишка молодечески подпрыгнул и выбежал из низины на крутизну берега. Скрипя сапогами следом поднялись Исин и Избор. Последним, бесшумный словно тень от облака, наверх поднялся Гаврила. Леса на этом берегу не было. Большая его часть осталась позади, а тут дорога шла прямо через поле и упиралась в…
— Острожек? — спросил Исин.
Гаврила посмотрел повнимательнее и покачал головой.
— Скоре замок… Далековато, правда… Не разглядеть…
Дорога у них под ногами лежала словно новая скатерть. С этого места им было видно как она — широкая у их ног все дальше уходя к виднокраю истончается в нитку и там привязывает к краю земли плотное черное облако, выпирающее из-за виднокарая остроконечными башнями.
В том, что они видели перед собой сквозила не славянская основательность. К тому же ни стены, ни башни ни лучились гостеприимством.
— Это же сколько камня перетаскать нужно было… — сказал, наконец, Исин. — Чтобы такую махину поставить…
— Много. Там ведь еще ров наверняка перед стенами… Умеет, видно, хозяин воевать.
Пока Исин с Гаврилой смотрели вперед Избор смотрел вверх. Он так привык видеть там что-то угрожающее, что с утра удивлялся не находя над головой ни ковра с остроголовыми, ни Мури, ни даже самого завалящего дракона. Ничего не найдя и в этот раз он сказал то ли с облегчением то ли с разочарованием:
— Поиздержались, похоже, остроголовые-то…
— Стариков тебе мало? — напомнил Гаврила, оглядывая облака. — Попомни мое слово. Сидят и силу копят…
— А как накопят… — начал было Исин, но Избор не дал ему договорить. Он вынул яйцо и ощущая как оно дергается в ладони, нетерпеливо желая начать служить людям, поставил его на дорогу. В это раз оно даже без понуканий сдвинулось с места и покатилось, уминая перед собой дорожную пыль.
Солнце, словно следуя за людьми, пошло к замку вместе с ними. Под его лучами половина Изборова халата высохла, но другая пола продолжала мокро хлопать по ногам Гаврила терзаемый жаждой слушал это потихоньку раздражаясь — ему казалось, что позади скачет огромная лягушка, время от времени задевая раздутым брюхом за дорогу. Он в раздражении поворачивался и каждый раз встречаясь взглядом с Избором. Он ничего не говорил, но жажда в его глазах говорила больше, чем слова. Чтобы отвлечься он стал смотреть на замок, что не становился ближе. Яйцо впереди показывало дорогу.
— Надоело! — сказал вдруг Гаврила.
— Что тебе не так?
— Надоело яйцо слушаться…
Исин с любопытством посмотрел на яйцо.
— Меду прочим воевода не хуже некоторых. Оно хоть знает куда катится, а за тобой пойдешь еще не известно где голову сложишь…
— Все известно… Наверняка в замок катится.
— Интересно кто там?
— Надеюсь, что не людоед… — сказал Избор.
Глава 23
Дорога впереди вспухла пыльным облаком и откуда-то с виднокрая до них донесся далекий певучий звук.
— Надеюсь, что там живут нормальные люди, — сказал Исин.
Гаврила подобрался, проверил меч. Исин потрогал разбойничий клинок.
— Сейчас узнаем. Лошади у них быстрые.
Они неспешно шли навстречу облаку и вскоре воевода уловил в нем острые взблески металла. Они прошли до развилки, скрытой за кустами. В этом месте дорога ветвилась и отросток уходи в сторону от замка.
— Сейчас поглядим кто умнее — ты или яйцо…
Докатившись до развилки ни мгновения не колеблясь яйцо покатилось к замку.
— Соображает, — самодовольно сказал Гаврила.
— А то… Третий день, почитай, около умных людей трется. Давно пора.
— Там люди впереди, — сказал Иосиф. — Много людей.
— Спасибо, что предупредил. Мы их видим.
Иосиф немного помялся, потом все же спросил.
— Мы их не боимся?
Исин рассмеялся.
— Мы ничего не боимся.
Избор ткнул его локтем и кивнул на яйцо. С земли их проводнику наверняка не было видно ни пыли, ни всадников, но оно, что-то почуяв, остановилось, а потом запрыгало назад. Шарахнувшись от Иосифа, бросившегося его ловить оно закатилось под ноги Гаврилы. Избор покачал головой, пощупал рукоять меча. В чем, в чем, а в чутье на неприятности яйцу отказать было нельзя. Неприятности оно чувствовало задолго до того, как они собирались произойти.
— Иосиф! — позвал Избор, не отводя глаз от облака. Мальчишка высунул голову из-за его ноги. Воевода погладил его по голове и голосом не допускающим неповиновения скомандовал.
— Ну-ка быстро в кусты…
— Я с вами, — пискнул, было, малец, но воевода не услышал его, добавил. — И сидеть тихо, как мышь, пока не увидишь, что они уехали. Если пискнешь — зарежу.
Он хлопнул ладонью по швыряльному ножу.
— Все понял?
Иосиф не стал спорить.
— Все понял.
— Тогда прячься…
Иосиф сопя словно еж вломился в кусты, поерзал там, устраиваясь и затих.
— Нам бы тоже уйти… — сказал Избор, но Исин покачал головой.
— Нет. Поговорим с людьми… Может чего скажут чего. Да и кто они такие, что бы мы от них прятались?
— Я и не предлагаю прятаться, — остановил его Избор, чувствуя, что именно это и было бы самым разумным. — Я просто хочу, что бы мы отошли в сторону. Растопчут…
— Пусть только попробуют, — пробурчал Гаврила.
Пока они решали что делать плотное пыльное облако приблизилось настолько, что их наверняка увидели и попытайся они уйти, за ними тут же погнались бы.
Впереди всех скакал закованный в черное железо воин на черном как ночь жеребце. Уже за сотню шагов Избор почувствовал мощь коня и всадника. Каждый раз, когда конские копыта касались земли, дорога вздрагивала. Гордая голова красивого и благородного животного была вытянута вперед в неистовой погоне за ускользающими мгновениями. Конь не бежал — летел. Любуясь им Избор даже дыхание задержал.
— Хорош! — выдохнул он.
— Да и всадник подстать коню, — подтвердил Гаврила.
Доспехи вороненого железа украшала скромная серебряная насечка. Украшения почти незаметно разлетелись по доспехам, словно связывая их воедино и только на широкой рыцарской груди они сходились, сплетаясь между собой и в сплетении почти невидимых серебряных линий расцветал необычный цветок. Все остальное словно заливала темнота — черный круглый щит, черный плащ и черный кожаный шлем. Он казался посланцем ночи на земле и его спутники — обычные воины только подчеркивали, что их предводитель не от мира сего.