— Мансурова вошла в один из кабинетов, явно не предназначенных для гостей, — звучит на общем канале голос Тапара. — Там её уже ждет офицер тайной службы графа Волжского. Сейчас коллега Кан подключит трансляцию их беседы.
Вместо Тапара в моем ухе теперь звучит незнакомый мужской голос.
— Как прошел разговор с нашей необычной гостьей?
— Впечатление сложное, господин Уваров, — отвечает явно недовольная результатом проверки Софико.
— А конкретнее?
— Конкретнее? Ну, как скажете. По-нашему она говорит бегло, правильно и без акцента, но что-то в ней не так. Не похожа она на грузинку, рожденную у нас в горах. Да и черты лица у неё не то чтобы характерные для нашего народа.
— На чем ещё, кроме черт лица, основаны ваши подозрения, госпожа Мансурова? Лоя Эристави не смогла ответить на какие-то из ваших вопросов? Может быть, она путалась в географических названиях и именах?
— Не путалась, — в голосе Софико явственно звучит досада. — Горы она знает, причем, пожалуй, лучше меня. Я ведь давно там не была, уже лет тридцать прошло… И род её действительно из тех мест, о которых она говорит.
— Что же тогда не так?
— Не могу подобрать этому точное определение, но она нам чужая, — уверенно заявляет Мансурова. — Не бывает у нас таких женщин. Если бы мне дали пообщаться с ней подольше, я бы, наверное, смогла более конкретно понять в чем дело, но полковник Горский слишком быстро прервал нашу беседу.
— На то были причины, — сухо отвечает собеседник Софико. — Спасибо, госпожа Мансурова, вы нам очень помогли.
Голоса говорящих отдаляются, и я вновь слышу Тапара:
— Офицер передал своей осведомительнице конверт с вложенным в него векселем графского казначейства, — сообщает тайкун. — По-моему, он её подозрениям не поверил, списав их на дурной характер исполнительницы. Тем не менее к сведению он их принял, и кому надо обязательно доложит.
— Рано или поздно наша легенда неизбежно рассыплется, — едва слышно отвечает Ло. — Причем не только моя, а вообще вся, включая происхождение Шелы и необычные возможности Сергея. Правда, время работает на нас. Чем позже это произойдет, тем больше шансов, что мы успеем стать достаточно сильными, и тогда никто уже не решится озвучивать свои подозрения вслух.
Обсуждение затухает само собой, когда мы подходим к большой компании, ядром которой являются граф Волжский и его сыновья. Шела тоже притягивает к себе внимание, но она больше отмалчивается, предоставляя возможность мужчинам распушать перед ней хвосты. Этот этап предполагает, что, представив Ло Олегу и остальным собравшимся, я вскоре под каким-нибудь благовидным предлогом на некоторое время тихо растворюсь в тумане, чтобы не связывать Лое Эристави руки своим присутствием.
Нездешняя красота Ло и её уверенная манера держаться делают свое дело, перераспределяя часть сфокусированного на Шеле мужского внимания в пользу моей спутницы. Я с интересом поглядываю на Олега и вижу, что его Лоя Эристави тоже равнодушной не оставила, хотя сосредоточен он по-прежнему в основном на Шеле. Но не всё сразу. Как правильно заметил генерал Павлов, Ло — женщина многих талантов, так что растормошить виконта она точно сможет.
— Граф, похоже, чем-то сильно озабочен, — делится своими наблюдениями Кан. — Я озадачил вычислитель проанализировать записи со сканеров разведчиков за последний час. К Волжскому много кто подходил с докладами, в том числе и его доверенные люди из тайной службы. Кстати, о том, что Ло успешно прошла проверку, ему тоже уже коротко сообщили. Без деталей, буквально в двух словах. Быстро работают, уважаю. Так вот, судя по всему, в одном из этих докладов было что-то, изрядно обеспокоившее хозяина резиденции. К сожалению, записи разговора нет — за всеми одновременно не уследишь.
Я и без слов Кана вижу, что кто-то умудрился испортить Казимиру Волжскому праздничное настроение. Граф, конечно, всеми силами старается этого не показывать, но что-то, выдающее внутреннее напряжение, на его лице и в глазах всё равно проскальзывает. Да и графиня, похоже, уже в курсе возникших проблем, что тоже заметно.
— Очень хорошо, барон, что вы к нам подошли, — аккуратно закруглив предыдущую тему, обращается ко мне граф. — Я уже собирался кого-нибудь за вами послать. Прошу прощения, господа и дамы, мне нужно на несколько минут похитить у вас барона Белова и госпожу Вирову. Не переживайте, мы скоро вновь к вам присоединимся.
Если кто-то из гостей и родственников графа и удивляется, то виду никто не подает и от лишних вопросов все тоже воздерживаются. Если хозяину резиденции зачем-то понадобилось наедине переговорить со своим вассалом, значит обстоятельства того действительно требуют. Ну а зачем графу потребовалась ещё и Шела, так это вообще дело десятое. Может, как эксперт, а может, как доверенный человек барона.
Олег, правда, нервничает, что вполне понятно, но от возражений всё же воздерживается. Возможно, понимает, что перечить отцу в обществе родовитых гостей совсем уж неправильно, но я очень надеюсь, что в большей степени сдержанности виконта способствует обворожительная улыбка Ло, адресованная персонально ему. Тут уж не знаю кем нужно быть, чтобы равнодушно отнестись к вниманию такой женщины.
Не знаю, что собирается рассказать нам граф Волжский, но почти всю мою работу по реализации нашего плана он сделал за меня. Даже перевыполнил, пожалуй. Мало того, что предоставил мне железный повод на какое-то время исчезнуть со сцены, так ещё и Шелу от Олега оторвал в качестве бонуса. Впрочем, что-то мне подсказывает, что не просто так Казимир Волжский это сделал. Состояние сына его тоже явно беспокоит, так что, возможно, идея забрать с собой Шелу преследует цель хоть ненадолго оставить Олега в обществе других дам, многие из которых вполне достойны внимания молодого виконта. О Лое Эристави я вообще молчу. На графа она, похоже, произвела не менее сильное впечатление, чем Шела.
Что интересно, граф ведет нас в тот же кабинет, где недавно докладывала о своих успехах Софико Мансурова.
— Располагайтесь, — Волжский жестом указывает нам на удобный диван, а сам усаживается в кресло напротив.
— Пришли плохие новости, ваше сиятельство? — задаю я прямой вопрос, видя, что граф собирается с мыслями, думая, с чего начать.
— Плохие — не то слово, — качает головой Волжский. — Отвратительные новости, барон. Просто отвратительные. Похоже, через два-три месяца нас ждет большая война.
— Османы?
— Пока нет, хотя наши агенты докладывают, что и у них настроения начинают смещаться не в лучшую для нас сторону. Главная опасность нависла с другой стороны. Шляхтичи на западной границе совсем обнаглели. Стычки на границах происходят всё чаще, а теперь ещё и северяне зашевелились. И те, и другие собирают войска. Думаю, к поздней весне будут готовы выступить. Но самое опасное в другом — за всей этой подготовкой торчат уши франков, а возможно, и бритов. Наших агентов там немного, но, по имеющимся сведениям, на земли шляхтичей и северян прибыли десятки сильных морфов из германских земель и с островов.
— Думаете, они решатся напасть, ваше сиятельство?
— Почти наверняка. Слишком серьезные ведутся приготовления. На провокацию, даже очень масштабную, это не похоже. Наш герцог получил от императора официальный рескрипт с приказом приступить к сбору войск. Поверьте мне, если наш император решился на такой шаг, значит всё действительно очень плохо. Ну а герцог разослал уже свои рескрипты в графства, и один из них я только что получил.
— Остальные бароны уже в курсе?
— Пока нет, я решил начать с вас. У нас очень специфический вассальный договор, но в случае внешней агрессии вы тоже должны встать под мои знамена.
— Если я правильно помню, ваше сиятельство, в договоре речь идет о внешней агрессии против графства, — возражения я стараюсь формулировать как можно аккуратнее.
— Верно, — кивает Волжский. — Но графство существует не само по себе. Оно является частью герцогства, а герцогство — частью империи. И нападение на империю автоматически считается нападением на все её части. Если бы я решил напасть на соседа, вы могли бы смело отказаться от участия в такой войне, но рескрипт императора — это закон для всех, и на территории моего графства я являюсь тем, кто обязан воплотить этот закон в жизнь.
Судя по всему, я крупно прокололся. Империя очень давно всерьез не воевала, и о том, что мне только что рассказал граф, я просто ничего не знал, да и не мог знать, пожалуй.
— Ваше сиятельство, но вы ведь в курсе, что у меня пока нет армии.
— Я знаю, — невозмутимо кивает Волжский. — Зато у вас, барон, есть вы сами и лейтенант Шела Вирова, и судя по тому, что мне о вас рассказывали, вдвоем вы способны переломить ход почти любого сражения.
— Лестно слышать, ваше сиятельство, — негромко отвечает Шела, — но, боюсь, это некоторое преувеличение.
— Возможно, — легко соглашается граф, — однако такие утверждения родились далеко не на пустом месте. Пожалуй, мне не стоит покидать гостей слишком надолго, так что пора заканчивать нашу беседу и подводить предварительный итог. Итак, время у нас пока есть, но его не слишком много. Сбор войск начнется уже на следующей неделе. Сколько бойцов и техники способен выставить каждый мой вассал, я более или менее представляю. За единственным исключением. Думаю, вы понимаете, о ком идет речь. В течение месяца армия графства будет практически полностью сформирована, и к этому моменту я должен четко понимать, какой вклад в её боевую мощь сможет внести ваше баронство.
— Последний вопрос, ваше сиятельство, — я решаю всё-таки воспользоваться представившейся возможностью и узнать мнение Волжского о случившемся перед началом праздника инциденте. — Как вы считаете, что было нужно от меня Рындину-младшему?
Волжский бросает короткий взгляд на Шелу, решая, стоит ли обсуждать эту тему в её присутствии, но потом всё же отвечает:
— Борис Рындин — всего лишь инструмент. Думаю, герцог Клещеев всё ещё хочет прибрать вас к рукам, барон. С попыткой захвата у него ничего не вышло, и он решил зайти с другой стороны. Детали его плана мне, естественно, не известны, но, видимо, Рындин-младший должен был спровоцировать вас на действия, за которые вас можно было бы лишить титула. К счастью, провокация не сработала. Скажите спасибо вашей спутнице, она очень оригинально решила проблему, чем спутала герцогу все карты.