Я бы на месте противника не стал откладывать атаку на вторую половину ночи. О том, идут ли к нам подкрепления, он не знает, а прибытие к мосту какой-нибудь крупной части может сильно осложнить его захват. Тем не менее сразу после наступления темноты начинать операцию тоже не слишком разумно. Бдительность охраны в это время ещё не притуплена долгим напряженным ожиданием нападения.
Прислушиваюсь к своему чувству опасности, но оно не подает никаких сигналов. Сразу после прибытия сюда я отчетливо ощущал враждебное внимание. После уничтожения вражеских лазутчиков это давление заметно снизилось, но потом вновь выросло до прежнего уровня, когда на смену погибшим наблюдателям пришли новые. А сейчас я опять не чувствую ничего, выходящего за пределы обычного фона, хотя разведчики противника продолжают следить за нами, используя для этого конструкты тайкунов и гибридные приборы ночного видения, усиленные устройствами кибов.
Когда на нас устроили засаду люди Юрьева, я отчетливо ощущал, что с моим чувством опасности что-то не так. Оно просто молчало, не реагируя даже на слабую фоновую агрессию, которая всегда присутствует вокруг в том или ином виде, и это заставило меня насторожиться. Здесь же фон присутствует, но только фон, и не более. Так быть не должно. Либо моя способность дает сбой в силу каких-то естественных причин, либо её умело подавляют, причем намного более тонко, чем в случае с Юрьевым.
— Тебя что-то беспокоит? — Шела, как обычно, быстро замечает мое состояние.
— Есть такое, — скрывать от неё свои опасения я не вижу смысла. — Давай-ка кое-что проверим. Мне снова понадобится твоя помощь.
Беру Шелу за руку, сосредотачиваюсь и усилием воли вхожу в режим обостренного восприятия. Пока не пытаюсь задействовать артефакты, а весь поток темной энергии, льющейся через мой источник, постепенно направляю на подпитку чувства опасности. Раньше я никогда так не делал, поэтому работаю с силой очень осторожно. Выжечь себе мозги или лишиться полезной способности из-за собственных необдуманных действий у меня нет ни малейшего желания.
Ощущения в голове очень странные. Если раньше я воспринимал фоновую агрессию, как нечто единое, то теперь у меня возникает ощущение, что стоит приложить дополнительное усилие, и я смогу разложить её по составляющим, а возможно, и идентифицировать каждую из них. Пробую это сделать, но ничего не получается. Я будто всматриваюсь в размытую картинку, пытаясь сфокусировать внимание на конкретных деталях, но они постоянно ускользают. Мне что-то сильно мешает. Или кто-то.
Наращиваю давление и ощущения меняются. Такое впечатление, что пытаюсь рассмотреть что-то за натянутой перед глазами тонкой полупрозрачной пленкой. Чем больше силы задействую для подпитки чувства опасности, тем сильнее прогибается и растягивается преграда. Что-то в этом есть похожее на борьбу с невидимой стеной при накачке скрытой силой магически инертных боеприпасов.
Добавляю ещё силы, и плёнка не выдерживает. В ней появляются дыры с неровными краями, через которые я могу рассмотреть то, что от меня пытались скрыть. К сожалению, я вижу только фрагменты, а пробитые в преграде отверстия всё время норовят затянуться и восстановить её целостность. К тому же слово «вижу» не очень-то подходит для описания происходящего. Никакой картинки за пленкой нет, но через проделанные в ней дыры на меня веет опасностью, и я ощущаю направление, откуда она исходит. Вернее, даже не одно направление, а сразу несколько.
Пытаюсь надавить сильнее и чувствую, как мне начинает помогать Шела. Плёнка уже вся в дырах, но полностью её уничтожать я не тороплюсь, чтобы не встревожить морфа, который создал эту блокировку. Мне и без этого уже более или менее понятна целостная картина происходящего. Постепенно снижаю интенсивность потока энергии и позволяю организму вывалиться из режима обостренного восприятия.
— Что произошло? — встревоженно спрашивает Шела.
— Пока ничего, но скоро тут всё очень быстро завертится, — отвечая, я одновременно достаю из кожаного чехла шар тайкунов. — Некий очень неслабый морф залил всю округу чем-то вроде поля подавления чувства опасности. Нам с тобой удалось это поле пробить, и открывшаяся за ним картина мне совершенно не нравится. Судя по всему, нас собираются атаковать сразу с трех направлений, причем операция противника начнется очень скоро. Скорее всего, пока диверсионные группы только на подходе, а основные силы ещё не получили приказ выдвигаться на рубеж атаки, но они уже в полной готовности и ждут только сигнала от диверсантов. Впрочем, я могу ошибаться. Правильно понять то, что пытается мне подсказать чувство опасности, получается далеко не всегда, но направления, с которых исходит угроза, я ощутил достаточно четко. Пожалуй, пора предупредить Иваницкого.
Связываюсь с капитаном и вкратце рассказываю ему о том, что мне удалось узнать. На этот раз командир гарнизона воспринимает мое предупреждение со всей серьезностью.
— Понял вас, ваша милость, — напряженным голосом отвечает Иваницкий. — Какие буду указания.
— Предупредите своих людей. Пусть рассредоточатся и займут надежные укрытия. Возможен внезапный минометно-артиллерийский удар. Сразу после него противник предпримет массированную атаку.
— А как же диверсанты? Вы же утверждаете, что они попытаются напасть на нас, пробравшись в восточное предмостное укрепление с нашего берега Днепра, а потом вторая группа воспользуется поднявшейся паникой и проникнет под мост, чтобы обезвредить заряды.
— Точный план противника мне не известен. Всё это лишь мои предположения и один из возможных вариантов развития событий, но направления атак будут именно такими, за это я ручаюсь. Забудьте о диверсантах. Это морфы такого уровня, противостоять которым вы однозначно не сможете. Их мы возьмем на себя, а вы постарайтесь пережить артподготовку противника с минимальными потерями, чтобы потом неприятно удивить тех, кто попытается взять ваше западное укрепление ночным штурмом.
— Как прикажете, ваша милость, — отвечает Иваницкий, но в его голосе я слышу серьезные сомнения. — Однако мне кажется, для такой задачи у вас слишком мало людей. Может быть, выделить вам ещё бойцов?
— Спасибо, капитан, но количество здесь ничего не решает. Все мои люди — морфы или техники. Обычные солдаты такого противника даже не увидят. К вам у меня будет другое поручение, не менее важное, чем охота за диверсантами. Я, пожалуй, несколько погорячился, сказав, что вам нужно о них забыть. Воевать с ними вам действительно не придется, но устроить для противника небольшое театрализованное представление с ярким огненным шоу я вас попрошу. Найдется у вас пара лишних бочек с жидким топливом? Если нет, дам свои.
— Найдем, — слегка озадаченно отвечает Иваницкий. — И что нам с ними сделать?
Под мост мы отправляем боевого робота. Он станет нашим последним рубежом обороны на случай, если кто-то из диверсантов противника всё же туда прорвется. Крокодилу будет чем встретить таких гостей. На столь короткой дистанции его сканеры пробьют любую маскировку, а с огневой мощью и защитой у него тем более всё в порядке. Однако я бы предпочел, чтобы робот в схватку не вмешивался — слишком уж характерные следы оставляют снаряды его пушек. Наличие у нас такого козыря следует держать в секрете до последнего.
— Сергей, если известны примерные направления движения диверсионных групп, мы можем разместить на их пути наших летающих разведчиков, — предлагает Кан. — подвесим их в паре метров над землей, и пусть контролируют пространство. Движущиеся цели с близкого расстояния они однозначно обнаружат, какие бы способности ни применяли морфы противника.
— Идея дельная, но стоит учитывать, что слишком быстро их обнаруживать не следует.
— В смысле? — Кан явно озадачен таким поворотом, а вот Шела и Ло, кажется, сразу понимают, что я имею в виду.
— Вспомните шевалье Оздемира, — поясняет Ло. — Он не только прикрывал от обнаружения своих людей, но и чувствовал излучение наших сканеров и направленное внимание, исходившее от летающего разведчика Тапара.
— Я помню, и что это нам дает?
— Позже, под действием спецхимии, Оздемир рассказал, что почему-то не смог определить момент, когда мы его обнаружили, хотя должен был это почувствовать, — добавляет Шела. — На самом деле мы тогда просто не стали полностью продавливать его сферу скрытности, ограничившись лишь определением самого факта её наличия. Поэтому у него сложилось ощущение, что маскировка устояла. Сейчас стоит поступить так же.
— Но зачем? — Кан всё ещё не понимает, к чему мы ведем. — Это очень опасные противники, и если мы их обнаружим, нужно немедленно их нейтрализовать.
— Не совсем так, — терпеливо объясняю инженеру свою тактическую идею. — Против нас будут действовать две группы диверсантов плюс большой отряд регулярных войск противника с бронетехникой и артиллерией. Если мы хотим нанести им максимальный урон, то нам нужно отчетливо видеть все цели, а не только одну из них. Если мы начнем раньше времени, и противник поймет, что что-то пошло не по плану, вторая группа диверсантов просто отступит, а штурм так и не начнется. Поэтому, обнаружив первую группу, мы должны аккуратно вести её сканерами, не продавливая полностью сферу скрытности их морфа, и ничего не предпринимать, пока не засечем вторую группу. В идеале же нам следует организовать всё так, чтобы основные силы противника до последнего были уверены, что у диверсантов всё получилось. Тогда они начнут штурм и подставятся под наш огонь. Не думаю, что после такой встречи у них быстро возникнет желание предпринять следующую попытку.
— Как скажете, — соглашается Кан. — Тактика — это ваша зона ответственности, а я больше разбираюсь в стреляющих железяках. Дроны, кстати, уже выведены на угрожаемые направления.
— Мои големы тоже, — добавляет Тапар.
— Сергей, может и тебе стоит подключиться к поиску противника? — предлагает Ло. — Помнится, у тебя неплохо получилось засечь сферу скрытности, которой в Змеином лесу прикрывал свою группу морф с псевдонимом Краев.