ва. Консьержка была гастарбайтером из какой-то азиатской республики СНГ, по-русски говорила плохо и ничего умного ответить не могла.
– Я ходила к аварийный диспетчер жэк! – устало объясняла она. – Она сказала, свет нет нигде! Государство ремонтирует, надо ждать! Скоро починят, наверное, да!
Людей это объяснение не устраивало, одни требовали от консьержки вызвать сюда представителя жэка или того аварийного диспетчера, другие сетовали на бесполезность управляющей компании.
– Вчера был у них в офисе! – возмущался упитанный мужчина солидного возраста. – Все бестолково бегают, ни на что не способны! Ремонтники ничего не хотят делать, ссылаются на то, что электроинструменты не работают, а без них никак! Максимум, что предлагают, это взломать дверь, если у кого-то нет аварийного ключа! Причём отвечать за это и возмещать потом стоимость ликвидации последствий взлома отказываются! Все твердят одно и то же: надо подождать пока дадут свет! А если ждать придётся неделю?! У меня вода заканчивается! Надо менять управляющую компанию, эта совсем бесполезна! Нагло стригут купюры с людей и ничего не делают!
– Уроды! – возмущённо присоединился к нему ещё один жилец. – Они обязаны организовать обеспечение жильцов всем необходимым! Они управляющая компания, так пусть управляют! В квартире холод стоит собачий! У меня дети мёрзнут, ходим по комнатам в зимней одежде!
Тратить время на разговоры Лиза не стала, сперва нужно достать продуктов для малышки, а уже потом можно будет вникнуть в суть разборок с управляющей компанией. Она поспешила к выходу из подъезда, на ходу здороваясь сразу со всеми. В этот момент входная дверь открылась, и в подъезд вошли двое крепких кавказцев. В руках они несли по паре пятилитровых баллонов с мутной водой.
– Молодой человек! – Лиза устремилась к ближайшему из них. – Скажите, пожалуйста, где вы взяли воду? В магазине продают?
– Сходили на пруд в парке и набрали! – объяснил бородач. – Магазин закрыт, эти ишаки заперлись и не открывают! Хотя они там, внутри, я их видел через витрину!
Кавказцы прошли мимо, Лиза вышла на улицу и решительно направилась в сторону магазина. Если продавцы там есть, значит, она добьётся детского питания для ребёнка! Да она ради своей девочки кого угодно наизнанку вывернет!
Продуктовый магазин располагался в соседнем доме, и возле его дверей Лиза стояла спустя две минуты. Как и говорили кавказцы, магазин был закрыт. Электронное табло на дверях не работало, сами двери были заперты изнутри на селфи-палку. Из-за противно моросящего дождя их стеклянная поверхность была забрызгана водяными каплями, и что происходит внутри, разглядеть было сложно. Лиза громко постучала по стеклу и повысила голос:
– Откройте! У меня шестимесячный ребёнок! Ему срочно требуется детское питание!
Никакой реакции не последовало, и Лиза повторила свои действия трижды. Не дождавшись ответа, она сложила ладони возле глаз так, чтобы отгородиться от тусклых световых бликов, прислонилась к стеклу и всмотрелась сквозь него внутрь полутёмного магазина. Без внутреннего освещения разобрать, видит ли её кто-нибудь, не получилось, но сдаваться Лиза не собиралась. Она ухватилась за дверные ручки обеими руками и принялась дёргать их изо всех сил, стремясь добиться того, чтобы заблокировавшая их селфи-палка выпала. Двери ходили ходуном, но палка оказалась закреплена скотчем и не выпадала. Тогда Лиза схватила небольшой камень, обнаружившийся неподалёку, и принялась долбить им по дверному стеклу:
– Открывайте! Знаю, что вы там! Не собираюсь уходить! Вы мне откроете, или разобью эту долбаную дверь!
В полусумраке за стеклом шевельнулась чья-то тень, и к дверям изнутри подошла очень полная женщина средних лет в комбинезоне с надписью «секьюрити».
– Женщина, прекратите ломать дверь! – с истеричными нотками в голосе заявила она, с первых же слов демонстрируя негативное отношение к матери, заботящейся о своём ребёнке. – Вы нарушаете общественный порядок! Магазин закрыт, уходите!
– Мне срочно требуется детское питание! И вода! У меня ребёнку полгода! Ей кушать нечего!
– Я тут при чём?! – к истеричности в голосе женщины прибавилось возмущение, она явно вела подобный разговор раз двести за прошедшие двое суток. – Сказала же! Магазин закрыт! Электричества нет! Кассы не работают, невозможно заплатить за покупку! Холодильники отключились, продукты со склада даже не доставали, а нового завоза не было, машины не ездят! Ничем не могу вам помочь!
– Дайте мне хотя бы пару банок детского питания! – Лиза затрясла двери так, что там что-то хрустнуло. – Оставлю вам расписку! Вы что, не слышите?!! Мне шестимесячного ребёнка кормить нечем!!!
– Это вы меня не слышите! – ещё громче взвизгнула женщина. – Магазин закрыт! Продавать нечего и некому! Продавцы даже на работу не вышли! Я охранница, а не продавщица! Мне ваши расписки не нужны! У меня нет права раздавать товар, оставленный мне под охрану, я лицо материально ответственное! Немедленно прекратите ломать двери и уходите!
– Никуда не уйду без детского питания! – заорала Лиза и несколько раз с силой ударила камнем по двери, из-за чего на стеклянной поверхности появилась трещина.
– Если вы разобьёте дверь, я использую на вас спецсредства и задержу! – Охранница заорала в ответ, срывая с пояса газовый баллончик и наручники. – Будете сидеть в подвале до прибытия начальства! Вам вчинят иск за порчу имущества и попытку взлома и грабежа! В колонии будете своего ребёнка кормить! За счёт государства!
Она ткнула баллончиком в щель между дверей, и Лиза испуганно отпрянула. Но охранница распылять газ не стала, лишь возмущённо буравила её полным негодования взглядом. Лезть на газовую струю Лиза не решилась и угрожающе заявила:
– Иду в полицию! Вы ответите за угрозы! И за оставление ребёнка в опасности!
– Да иди ты хоть к президенту! – зло окрысилась женщина. – Мне же проще! Как только приведёшь их сюда, составим на тебя протокол за разбитую дверь! А потом делайте что хотите! Мне пофиг! Если полиция возьмёт на себя ответственность, то ей и отвечать за сохранность товара! Не собираюсь платить за каждую бомжиху, рассказывающую слезливые сказки! Ребенок у неё! И где же он?!! Покажи!
– Она дома! Живу на двадцать третьем этаже! – не менее агрессивно выкрикнула Лиза. – Как её потом обратно понесу, лифты не работают!
– На ручках, блин!!! – яростно оскалилась охранница. – Ты же мать, не?!! Или ты врёшь, чтобы урвать продуктов на халяву?! Вас тут таких полно! Второй день каждый час приходят! Ночью дверь взломать пытались, замок выбили, теперь на засов запираюсь! Думаешь, мне тут приятно сидеть, когда дома свои дети без света и тепла остались?! Вали отсюда, пока я не вышла и не заковала тебя! Будешь сидеть в подвале, пока хозяин не приедет! Ему пешком часа четыре идти в одну сторону, вчера он тут весь день провёл, так что только завтра появится! Топай отсюда! Хоть за полицией, хоть за всей Госдумой!
В первую секунду Лиза и вправду хотела пойти в полицию, но оказалось, что она не знает, где находится ближайший отел полиции. Раньше ей это было не нужно, потому что никогда не возникало необходимости обращаться в полицию. Как-то раз к ним с мамой заходил какой-то полицейский, представился участковым, оставил электронную визитку и ушёл. Мама тогда ещё сказала, что участковых всех не упомнишь, потому что меняются они чуть ли не дважды в год и всякий раз присылают какого-нибудь молодого юнца. Визитку того участкового Лиза внесла в свою адресную книгу, но она находится в сети, а без электричества инета нет.
Куда идти и что делать непонятно, и Лиза побрела домой, рыдая на ходу и косясь на застывшие посреди улицы брошенные автомобили. Может, там есть хоть кто-нибудь, кто сможет встать на её сторону? Но машины стояли пустые, многие с распахнутыми дверьми и следами мародёрства внутри. Добравшись до дома, она вошла в подъезд в слезах и оказалась в центре внимания собравшейся возле консьержки толпы. Лизу забросали вопросами, и она разрыдалась ещё сильней, чтобы вызвать у людей жалость. Это сработало, и кто-то повёл её к себе на этаж. Добрый человек велел ей ждать возле двери, зашёл к себе в квартиру, и через приоткрытую дверь Лиза слышала, как он общается со своей женой. Разговор быстро перешёл на повышенные тона, муж хотел поделиться с Лизой продуктами, жена возражала, интересуясь, что тогда будут есть его собственные дети и уж не за свою ли любовницу он хлопочет.
Спустя минуту мужик вышел и вынес Лизе пачку манной крупы и пластиковую бутылку с водой, заполненную на три четверти. Сказал, что это всё, чем он может ей помочь, и с мрачным видом удалился. Через закрываемую дверь до Лизы донесся обрывок язвительной женской фразы:
– Ты сказал, она мать-одиночка? Уж не от тебя ли ребёнок?! Твоя командировка в прошлом году – это, случайно, не…
Дверь захлопнулась, щёлкая аварийным замком, и продолжение фразы не пропустила звукоизоляция. Лиза на всякий случай сказала «спасибо» в десятый раз и поспешила вверх по лестнице, возмущаясь про себя людской чёрствости и злобе. Подняться к себе на двадцать третий оказалось ещё труднее, чем вчера, потому что после вчерашнего подъёма у неё болели ноги, и пришлось часто отдыхать. Тяжело дыша и обливаясь потом, Лиза всё-таки взобралась на свой этаж и устало ввалилась на сумрачную лестничную клетку. Первое, что она увидела, были какие-то фигуры в чёрных балахонах, стоящие у неё под дверью. Одна из них стучала в дверь её квартиры.
– Кто вы такие?!! – взвизгнула Лиза, холодея от страха. – Что вам нужно в моей квартире?! Убирайтесь, или вызову полицию!!!
– Сама бы вызвала полицию, но вочи не работают! – Вторая фигура в чёрном балахоне обернулась в её сторону и щёлкнула зажигалкой.
Вспыхнул огонёк, и Лиза разглядела двух женщин в чёрных хиджабах.
– Мы ваши соседи снизу! – заявила та, что стучалась в дверь. – У вас ребёнок надрывается криком минут десять, через потолок слышно! Мы уже подумали, что он там один заперт вторые сутки! Плач доносится постоянно!