Опешивший Игорь растерянно посмотрел на своих попутчиков, но в отличие от него у них заявление полковника недоумения не вызвало. Старые головорезы, ухмыляясь, один за другим переходили на сторону командира Отряда в буквальном смысле – становились рядом с ним. Из молодых военнослужащих возле Игоря остались только трое: два контрактника, которых он видел крайние дни в качестве наряда по КПП, и ещё один, которого Игорь не помнил. Утром в столовой из более-менее молодых офицеров был ещё кто-то, плюс начальник санчасти, но оба они остались на складе РАВ в составе караула.
Контрактники, бросая на всех косые взгляды, совещались между собой тихим шёпотом, из которого Игорь смог расслышать лишь фразы: «Да нафиг мне это надо!» и «За день до дома дойду легко». Спустя три минуты оба знакомых контрактника остались стоять на месте, третий пожал им руки и присоединился к старым офицерам.
– Мы уходим! – заявил один из них, буравя всех полным подозрения взглядом, и Игорь запоздало заметил, что руки всех, кроме самого Игоря, лежат на готовом к бою оружии. – Без приказа начальника Спеццентра незаконно вступать в другие формирования не будем! Оружие табельное, записано в наших военных билетах, здесь оставлять его не станем! Отнесём обратно в Спеццентр и сдадим на склад РАВ, дальше не наши проблемы! Когда блэкаут закончится, вернёмся в центр для продолжения службы!
– Угу, – негромко процедил кто-то из старых головорезов, глядя на контрактника как на врага. – Так ты и побежишь обратно на склад РАВ, сдавать автомат! Маме сказки рассказывать будешь! Оружие на землю!
Игорь даже не успел перевести взгляд с офицера на контрактника, как все в одну секунду оказались в стрелковой стойке, целящимися друг в друга. Он опешил, не ожидая такого поворота. Они что, реально собрались убить этих двоих?..
– Отставить! – властно рявкнул Эверест. – Пусть уходят с оружием! Не сдадут на свой склад РАВ, как обещали, после блэкаута ответят за хищение, свидетелей тут предостаточно! – Он подбородком указал контрактникам в сторону КПП: – Свободны!
Все опустили оружие, и контрактники ушли, то и дело оглядываясь, полные подозрений. Полковник в их сторону даже не посмотрел.
– Что ты решил, капитан? – Он обернулся к Игорю. – Время вышло!
– Я бы ушёл. – Игорь проводил уходящих хмурым взглядом. – Но не знаю куда. Я в Иркутске служу, в Спеццентр прибыл на переподготовку перед адъюнктурой…
– Военврач? – Эверест скользнул взглядом по петлицам Игоря. – Боевой опыт есть?
– Хирург, – недовольно буркнул Игорь, снимая автомат и укладывая его наземь. – Боевого опыта нет.
Полковник обернулся к остальным и произнёс:
– Господа офицеры, через десять минут всем собраться в штабе Отряда для доведения обстановки и постановки задач! Все свободны!
Старые головорезы пожали ему руку, словно старому товарищу, все тихо поговорили о чём-то, улыбаясь, и направились куда-то вглубь базы с уверенным видом, из чего Игорь сделал вывод, что все они бывали тут прежде, и не один раз. Полковник остался на месте, развернулся к Игорю и сурово произнёс:
– Подними автомат, капитан! И послушай меня внимательно! Здесь не институт благородных девиц и не детский сад для немощных сопляков, соизволивших сделать государству одолжение и не откосить от срочной службы длиною аж в целый год! Тут недоносков и маменькиных сынков нет! Это Особый отряд спецназ, военная элита на деле, а не на словах! Когда-то раньше тут стоял разведбат, входивший в состав одной из бригад специального назначения. Считалось, что это одно из лучших подразделений в стране, но это чушь! Подразделение спецназ не может быть лучшим, если в нём служат срочники. Никакое подразделение не может быть лучшим, если основной его состав – это недосолдаты, служащие всего год! За такой срок невозможно стать даже просто солдатом, не говоря уже о хорошем солдате! Надеюсь, тебе объяснять элементарные вещи не нужно, ты военврач, вот и представь, что тебя готовили ровно год вместо восьми!
Эверест сделал паузу, буравя его пронзительным взглядом, и указал рукой на базу:
– Поэтому в один прекрасный момент здесь был создан Особый отряд спецназ. Никаких срочников, минимум контрактников, большинство должностей – офицерские. Не знаю, насколько тяжело правительству далось это решение и почему не было возможности принять такое раньше, но оно оказалось единственно верным, и за последующие десятилетия Отряд доказал это сотни раз в десятках военных конфликтов по всему миру. Сейчас это основная боевая единица Сил Специальных Операций на деле, а не на словах! И я обязан её сохранить!
Полковник вновь сделал паузу, чтобы до Игоря дошёл смысл сказанного.
– Но боевая единица состоит из людей, капитан! Из профессионалов высокого уровня, чьё братство скреплено кровью! И профессионалы эти – живые люди со всеми свойственными живым людям нуждами и проблемами: семья, дети, старые раны, которые болят на погоду, желание жить как нормальный человек, раз уж повезло выжить в бесчисленных мясорубках, и так далее! У живых людей есть потребности, и от этого никуда не деться! Потребности людей военных обеспечивает государство. Но в сложившейся обстановке государство оказалось бессильно. И бесполезно.
Он криво усмехнулся:
– Блэкаут продолжается пятые сутки. Есть мнение, что это надолго. Не исключено, что на годы, если вообще не навсегда. Но пока прошло пять дней. Всего лишь пять! И что я вижу? Государство фактически рухнуло! Без связи и возможности доказать принадлежность к власти чиновники бессильны. За эти пять дней ко мне десяток раз приходили разные странные личности, как в погонах, так и в дорогих костюмах, и все сыпали приказами. Не только устными, но и письменными: тыкали мне в нос бумажкой с печатными каракулями, подписанными какой-то закорючкой, мол, вот это подпись президента, вот это – начальника гарнизона, а вот это – министра обороны! Но без интернета проверить подлинность этих каракулей я не могу, ибо по закону подписи всех должностных лиц должны приниматься в электронном виде, и их уникальность подтверждена соответствующими кодами, шифрами и криптообразцами в облаке! Как выглядят их подписи на бумаге, никто понятия не имеет, потому что без электронного подтверждения они ничего не значат – да мало ли какой художник подмахнул эти каракули?!
По лицу Эвереста скользнула гримаса ненависти:
– Каждый из них требовал от меня то оружия, то бойцов, которые должны были захватить для него не то магазин, не то продуктовую базу, которую охраняет – внезапно! – штатная служба безопасности, ЧОП или даже местная полиция! И каждому из них требовалась вооружённая охрана для себя любимого, чтобы она силой заставляла подчиняться ему тех, кто не поверил в ничем не подтверждённые каракули. То есть таких, как я! И никто из них не поинтересовался, а чем питаются мои бойцы в условиях опустевшего продовольственного склада базы? Где они берут питьевую воду? Как обогреваются их семьи, и где они, их семьи, вообще?! Все стремились вернуть себе власть руками моих бойцов, но на самих бойцов им было наплевать!
Лицо полковника приняло невозмутимое выражение:
– Все эти большие чины и суперсерьёзные должности без людей – ничто. Просто высокая пирамида из паразитов, эксплуатирующих миллионы исполнителей, и не более того. Необходимости в них нет никакой, они ни на что не способны, и первая же по-настоящему глобальная катастрофа это доказала. А ведь у нас всего лишь пропало электричество, капитан! Это не ядерная война и не нашествие инопланетян, превосходящих нас в технологиях тысячекратно. Но и этого оказалось достаточно. Без электричества испарились базы данных, документация, законы, президентские указы, решения Госдумы и вообще всё, что никто не помнит наизусть, ибо оно лежит в сети на видном месте. Без электричества нет тех, кто все эти законы издал, потому что им банально нечем подтвердить свои полномочия. Я знаю в лицо президента, премьера, десяток других чиновников, в том числе министра обороны, но никто из них сюда ко мне лично не пришёл. Все остальные вполне могут быть мошенниками, пытающимися обманом получить доступ к оружию, что повлечёт за собой присвоение материальных ценностей, грабёж и кровь.
Эверест красноречиво шевельнул бровями:
– Кстати, о материальных ценностях! Без электричества испарился весь транспорт сложнее гужевого и велосипедного. Рухнувшие самолёты ты видел, аэропорт недалеко, их тут полно. Машины не ездят. Не только электрокары. У меня есть дизельная и бензиновая техника, завести её невозможно: стартеры, насосы, свечи зажигания и накаливания, электронные впрыски, пуски, блокировки – без электричества всё это мусор. Теоретически дизельный БТР можно завести с толкача, практически же для этого требуется разобрать и выбросить половину его электронных потрохов, а взамен них установить что-то попроще. Как делается это «что-то попроще» – без интернета никто не знает. А если и знает, то у меня такого человека нет. А у него самого, если он есть, нет токарного станка, работающего от какого-нибудь лошадиного привода, а не от сети в триста восемьдесят вольт!
Полковник вновь усмехнулся:
– И вроде бы в чём проблема?! Можно пешком походить, велосипеды работают, самокаты никто не отменял, да и где-то должны быть лошади – богатенькие же любят конные прогулки! Десяток-другой лошадей точно где-то есть! Можно обойтись без машин! Можно. Но не всем.
Взгляд полковника стал злым:
– Без машин, особенно грузовиков и поездов, невозможно осуществлять массовую доставку грузов в города. То есть туда, где несколько миллионов, а кое-где и несколько десятков миллионов ртов сосредоточены в бетонных муравейниках. Сейчас они живут за счёт разграбленных магазинов, рынков, оптовых складов и прочее. Очень скоро награбленное будет съедено. И наступит голод. И предотвратить это невозможно. Потому что производство еды находится в сотнях километров от мегаполисов, а транспорта больше нет. Те, кто поумнее, уже бегут из городов в сельскую местность, неся с собой ужас и головную боль тамошним жителям. Но это только начало. Скоро из мегаполисов на все четыре стороны хлынут те самые десятки миллионов, о которых мы говорим. Голодные, озверевшие, готовые на всё, лишь бы выжить в условиях быстро надвигающейся зимы. Представляешь, капитан, что начнётся вскоре и повсеместно?