Этот принцип важно соблюдать без мелочности, без постыдных счетов: ты вынеси мусорное ведро, а я тогда постираю твою рубашку. Но маленький человек должен знать, а еще того важнее — чувствовать: в этой жизни ничего даром не достается. Хочешь, чтобы к тебе хорошо относились все окружающие, так будь и сам внимательным к людям.
Берешь — отдавай! И это, кстати, одна из важнейших ступеней взросления.
НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СУВОРОВА
Начну лирическим отступлением.
Наконец-то мне исполнилось восемнадцать! Меня только-только зачислили в школу военных летчиков, совсем недавно я принял присягу, и вот — первый в жизни караул, первая боевая служба!
Сначала был, как водится, чисто выметенный, продутый холодным ветром плац, торжественные слова команд и медный оглушающий гром духового оркестра, а потом разводящий привел и поставил меня на пост номер семь — у интендантских складов.
Ночь, мороз с ветром, снег, противно скрипящий под ногами-, и время будто умерло — не шелохнется.
Отсчитываю шаги: туда двадцать семь — и обратно двадцать семь; перекладываю из руки в руку «винторез», вслушиваюсь в тишину — и неуютно, и страшновато, и до ужаса, до немого крика одиноко…
Помнится, все повторял бессмысленно, словно бы уже сдавал пост смене: «Под охраной и обороной находятся дверей — шесть, замков — девять, печатей — девять».
А тени от фонарей покачивались на голубоватом снегу и вздрагивали, как в ознобе; и откуда-то с дороги, тянувшейся метрах в двухстах за складами, ползли подозрительные, едва уловимые шорохи… И на сердце накатывала холодная, липкая тоска, и в голове бродили непонятно откуда появившиеся отчаянные мыслишки — вот бы все бросить и рвануть к ребятам в казарму, там тепло, светло, там — люди…
Два часа на посту тянулись, как два года.
Никуда я, понятное дело, не ушел, знал — нельзя.
А вот почему нельзя — об этом разговор особый.
Признаюсь, не об интендантском добре, не о девяти печатях и девяти замках я беспокоился. Нет. Понимал: уйду — выгонят из школы, отдадут под трибунал, и тогда — не летать.
И боялся.
Не летать: было для меня в ту пору страшнее смерти.
Теперь гляжу на себя восемнадцатилетнего взрослыми глазами, мысленно рисую ту первую ночь в карауле и стараюсь понять: в чем же таился изъян, воспитательная «недоработка», если я мог думать так, как думал?
Не смею и не хочу бросать тень на память покойных родителей — они потратили немало сил на мое воспитание, не хочу виноватить и школу, стараюсь найти дефект в себе самом и, кажется, нахожу.
Все я тогда понимал: врать — стыдно, присваивать чужое — недопустимо, трусить — позорно, лениться — плохо, а вот что за штука ответственность, по-настоящему еще не осознал. Ну, не сказать, совсем не осознал, — поручи комиссар прочитать политинформацию на эту тему, я наверняка прочитал бы, и примеры подыскал подходящие, и более или менее гладкие слова нашел, но именно слова, а вот чувство ответственности во мне еще не появилось тогда. Чувства не было!
Несколько лет назад лауреат Ленинской премии, член-корреспондент Академии наук СССР Р. В. Хохлов опубликовал интересную статью, посвященную воспитанию молодежи. В этой статье он делился, в частности, и результатами опроса молодых, во время которого они должны были оценивать личные качества в порядке их престижности. «После подсчета и анализа опросных листков на первое место вышла смелость. К ней довольно близко подошли честность, доброта, трудолюбие, настойчивость, веселость. А вот чувство ответственности оказалось чуть ли не на самом последнем месте. Этот эксперимент лишний раз напоминает, — заключал Р. В. Хохлов, — что нужно взять под особый контроль воспитание в себе чувства личной ответственности, без которого просто немыслимо представить гармоничного человека нашего общества…»
Боюсь, что одним только, хотя бы и особым, самоконтролем в этом деле не обойтись.
Но попробуем сначала разобраться, в чем суть ответственности, как стимулировать развитие этого качества, что сделать, дабы оно вошло в плоть и кровь нашу?
Честность, известно, воспитывается прежде всего примером окружающих. И, как правило, таких примеров у ребят вполне достаточно. Смелость великолепно шлифуется в туристических походах, вообще в занятиях спортом. Трудолюбие становится чертой характера, если ребенка с малых лет нагружают осмысленной работой, поощряют его успехи.
Чего же не хватало мне когда-то и, увы, не хватает многим сегодняшним мальчишкам и девчонкам, чтобы чувство ответственности росло и развивалось без изъяна? Думаю, жесткого, придирчивого контроля со стороны воспитателей! Без спроса чувство ответственности само собой не возникает и не закрепляется.
Спрашивать — в смысле проверять исполнение — не легко. Куда проще дать очередное «ценное указание», красноречиво объяснить, для чего следует делать то-то и то-то, и… успокоиться. Но если поступать таким образом, можно точно сказать: толку не будет. Желаете облегчить будущую взрослую жизнь своего подрастающего сына или своей пока еще маленькой дочери, не жалейте ни сил, ни времени на контроль исполнения.
Только не подумайте, что контролировать означает не сводить глаз с детей и надоедливо спрашивать. Ни в коем случае!
Спрашивать, проверять — обязательно, но — предельно деликатно, чтобы у ребенка никогда не возникало неприятного ощущения: ну ни в чем мне веры нет!
Ведь от подобных мыслей не далеко и до полного безразличия, до апатии или, напротив, до бунта: ах, не верите, и не надо — наработаю я вам, дожидайтесь!..
Значит, установили: мы, взрослые люди, соблюдаем деликатность, но ребята отчетливо понимают — исполнять порученное дело кое-как нельзя. Небрежность незамеченной не остается, за плохую работу по головке не гладят, спасибо не говорят. Короче: контроль даст результат, если он будет доброжелательным и… неотвратимым. Именно неотвратимым, как восход солнца!
И пусть никого не смущает, что на первый взгляд такой жесткий и последовательный контроль вроде бы не облегчает жизни ребенку, а делает ее суровей и строже. Это только видимость, а суть куда глубже: вовремя и надежно привитое чувство ответственности отнюдь не ограничивает развития личности, а лишь организовывает человека, делает его строже к самому себе, собраннее.
Надо ли доказывать, что умение управлять собой всегда и безусловно — благо?
Не так давно я был приглашен в судьи. Дело предстояло разбирать не совсем обычное и, на мой взгляд, крайне важное. Мальчишки, начитавшись книг про разведчиков, партизан, летчиков и танкистов, совершавших немыслимые подвиги на войне, пришли к несколько неожиданному выводу: на фронте было хорошо, хоть каждый день отличайся — бери языка, тарань противника, громи вражеский штаб. А теперь плохо: редко кому повезет спасти утопающего, никаких условий для проявления геройства нет! Вот приблизительно какую позицию заняла группа ребят, и симпатичный, лет четырнадцати, паренек защищал эту точку зрения с пеной у рта.
Но это был еще не самый спор, а преддверие к спору.
Другой парнишка, представлявший меньшую группу, не соглашался с тем, что на войне было хорошо, и высказал, на мой взгляд, весьма здравую мысль. Дескать, и на фронте не каждый день языков брали и тем более не каждый день таранили, а вот лишения преодолевать приходилось, действительно, ежедневно, и голодать, и мерзнуть, и под открытым небом спать. Так вот, доказывал он, безропотно переносить все это, может, даже труднее, чем совершить сам подвиг.
Эту точку зрения поддержал и пионервожатый, кстати сказать, человек интересный — альпинист, рабочий завода, который шефствовал над школой.
И тут же был выработан план проверки на «героические данные», на «способность к подвигу».
Четверо — трое ребят-добровольцев и вожатый — решили отправиться в подмосковный лес, не запасаясь ни продуктами, ни хотя бы перочинными ножами, ни спичками, ни тем более спальным мешком или палаткой, и провести там субботу и воскресенье.
Выдержат или не выдержат?
Думаю, что эксперимент, выражаясь языком научным, ставился не вполне корректно, и судить о его целесообразности можно, вероятно, по-разному, но чисто по-человечески, да и по-родительски, мне весьма симпатична роль вожатого в этой истории: слова — в сторону, пробуем себя в деле!
Не стану пересказывать подробности, они интересны, но уведут нас в сторону от темы, скажу сразу, чем кончилось дело. Увы, испытание выдержали двое — один из ребят и вожатый, двое других мальчишек ретировались еще воскресным утром.
Дальше ситуация внезапно обострилась.
Вернувшийся с победой паренек прилюдно бросил в лицо товарищам.: вы потенциальные предатели!
Обвинение серьезное. «Проглотить» такую пилюлю, согласитесь, не просто. Оправдаться тоже не легко. И конфликт обострился. В него оказались втянутыми не только ребята, но и взрослые.
Пожалуй, больше всех досталось вожатому. Обвинили его во всех мыслимых и немыслимых грехах — он-де и здоровьем ребят рисковал, и права свои превысил, и детей оскорбил, и, что еще опаснее, подорвал в мальчишках веру в себя. Всего не перечислить.
И вот на этом этапе жестоких препирательств мне совершенно неожиданно предложили выступить судьей в споре и дать, как было сказано, «принципиальную и нелицеприятную оценку» поведению «заинтересованных сторон».
Поручение не из легких… Вот вы бы чью сторону приняли?
И снова, опуская подробности, говорю: я принял сторону победителя. Нет, не потому, что победителей, по известной поговорке, не судят. А потому, что я за формирование характеров в условиях реальных, а не книжно-словесных трудностей.
Нашим мальчишкам и девчонкам предоставлена почти ежедневная возможность смотреть на героических сверстников в кино, на экране телевизора, но ведь это не труднее, чем ратовать за блистательные победы отечественного спорта с высоты стадионных трибун, не выходя на дистанцию, не преодолевая тяжкого сопротивления штанги, не испытывая горячей дрожи предстартового напряжения. Аплодисментами, даже очень искренними, ни воля к победе, ни подлинное мужество не воспитываются.