– Подождите, пожалуйста, подождите! – Ася грудью бросилась на крохотный проем, оставшийся в двери. – Можно я войду?
– Это еще зачем?! – возмутилась женщина, крепко держа дверь. – Много вас тут таких ходит, чтобы я всех к себе пускала! Говори, что надо, и иди подобру-поздорову, пока я милицию не вызвала.
– Да я, может, и сама из милиции! – воскликнула Ася горестно, отчаявшись разжиться сведениями о хозяевах квартиры номер восемь. Она позвонила уже во все двери подъезда, и открыла ей лишь эта вот женщина. Так неужели снова неудача? – Только действую неофициально. Без протокола.
– А это почему? – В бесцветных глазах женщины скользнуло неподдельное любопытство.
– Личный интерес у меня, понимаете. Нельзя мне, чтобы вся эта история дошла до начальства. Понимаете?
– Нет, не понимаю! – воскликнула женщина и опять попыталась закрыть дверь.
– Мой муж… – заговорила Ася, но от отчаяния голос ей изменил, и она даже всхлипнула. – Здесь замешан мой муж! Как вы не можете понять!
И тут, о чудо, дверь приветливо распахнулась. Какое-то время женщина еще рассматривала ее придирчиво и подозрительно, но потом махнула рукой:
– Ладно, входи, поговорим. Только не вздумай мне врать. Я насквозь людей вижу. Входи, входи, не разувайся. Не убиралась я еще.
Невзирая на заявление хозяйки, в доме было чисто. Приятно пахло геранью, горшками с которой были заставлены подоконники. Уютно тикали старинные ходики, и, как водится в таких вот домах, в углу дивана сыто урчала огромная рыжая кошка.
– Садись здесь, – указала ей женщина на старенький гобеленовый стул, а сама села рядом с кошкой на диван. – Садись и говори все без утайки, а то выгоню. Так и знай, выгоню!
Угроза возымела свое действие, и Ася проговорила:
– У меня есть подозрение, что мой муж мне изменяет. – Она посмотрела на женщину, убедилась в том, что начало ту впечатлило, и продолжила: – Я не то чтобы слежу за ним, но… Одним словом, две последние недели он ходил в ваш дом. Именно в ваш подъезд. Вот я и хотела бы узнать, кто здесь мог…
– Понятно. – Женщина догадливо кивнула. – Это он к квартирантке нашей приходил, не иначе. На втором этаже Лидка живет. Что-то не видно ее, правда, последние дни. Но к ней мужики таскаются, уж поверь. Больше не к кому. Все остальные люди вполне приличные. У меня молодых нету никого. Одна живу. В квартире напротив все в отъезде второй год. В однокомнатной старики живут. На втором только Лидка, больше не к кому.
Итак, значит, девушку зовут Лида, мысленно отметила Ася. Уже кое-что. В том смысле, что это уже лучше, чем ничего.
– А кто она, эта девушка? – робко поинтересовалась Ася, все больше входя в роль обманутой супруги, тем более что в роли этой она пребывала все последнее время.
– А кто ж ее знает, кто она! – фыркнула женщина. – Я к ней в гости не хожу. Ты лучше у мужика своего спроси, с кем он путается.
– Спрашивала. Не отвечает, – соврала Ася, боясь потерять нить разговора и настроить против себя эту женщину. – Ругается, грозит, что уйдет, и не отвечает. А мне семью хочется сохранить, понимаете! У нас дети!
– Сколько же детей-то? – Женщина сурово поджала бескровные губы.
– Двое, – не моргнув глазом, снова соврала Ася. – Мальчику три, девочке полгода.
Женщина укоризненно покачала головой и уже с большей симпатией посмотрела в Асину сторону.
– И зачем вы только рожаете от таких кобелей, спаси господи! – Она немного помолчала, словно собираясь с мыслями, а потом спросила: – А какой твой из себя будет?
Ася в двух словах описала Леньку.
– Нет, такого не видела. Тут все бугай какой-то отирался. Здоровый, лобастый. Морда во какая! – Женщина развела руки в стороны, увеличивая овал своего лица раза в полтора. – Машина у него здоровая. Черная, большая, и колеса, как у трактора. Его видела раза три за последние пару недель, а вот чернявого… Нет, такого не видела. Хотя… Лидка, она ведь непутевая. Могла с семейным-то и по ночам путаться. Вот молодежь пошла! У него дома младенец грудной, а он по потаскухам таскается. С кем оставила-то?
– А? – Ася не сразу поняла, о чем ее спрашивает эта женщина. В голове крутилась мысль о том, что Ванька как нельзя лучше подходит под описание воздыхателя этой самой Лиды.
– Дети-то с кем сейчас? – Женщина участливо смотрела ей прямо в глаза. – С матерью?
– Нет, с мачехой. Нет у меня матери. – У Аси перехватило дыхание от того жалостливого участия, что полыхнуло во взгляде хозяйки квартиры. – Давно уже нет. Погибла в автомобильной катастрофе.
– Ох, горе горькое, – прошептала женщина чуть слышно. – Мало того, что сирота, так еще и мужик кобель тебе достался… Слышь, девка, а Лидка-то эта не хозяйка совсем. Снимает она эту квартиру, так что в ЖЭК тебе ходить незачем. Ничего тебе там не скажут про нее.
– Где же мне ее найти?
– А зачем она тебе? Морду разве что расцарапать… Так ведь и нету ее что-то, который день не видать. То только и знала, что на машинах разъезжать тут, а то не видать. Может, съехала? В жиличках ведь она тут, не хозяйка… А ты, слышь, на работу к ней сходи.
– А где она работает? – встрепенулась Ася. Поверить в такой успех своей разведки ей было даже страшно. – В магазине?
– Почему сразу в магазине? Нет, не в магазине вовсе. – Женщина встала и походила по комнате, разминая ноги и так же кутаясь в шаль. – Ох, совсем артрит замучил. Посижу немного, и ноги отсыхают. Сколько лекарств перепробовала, все без толку… А Лидка-то на почте работает.
– Почтальоном? – не поверила Ася. Представить себе девушку таких внешних данных с тюками журналов и газет ей было затруднительно.
– Нет. За телефон я ей платила. Она в окошко скалилась мне всю дорогу. Марь Степанна да Марь Степанна – все тарахтела… Шалава! Вот шалава! А ведь тоже сирота, как я слыхала.
– От кого? – осторожно поинтересовалась Ася.
– Бабы говорили. А им вроде хозяйка восьмой квартиры говорила перед тем, как уехать. Мол, сироту селю, не обижайте ее. А она, сирота эта… Такая сама кого хочешь обидит! – Женщина остановилась напротив Аси, развела руками и виновато молвила: – Вот и все, девка. Больше я про нее ничего не знаю. Так ты сходи на почту. Тут за углом, через дорогу, на Ватутина. Там, может, что и скажут. А я что? Здрасте да до свидания. Ступай на почту, ступай… А мне пора отдохнуть. Устала я…
Расставшись с хозяйкой квартиры номер четыре, Ася тут же рванула на почту. Если верить словам женщины, то интересующая ее девушка до того, как оказаться на больничной койке, работала именно там. И, судя опять же по словам все той же женщины, работала оператором в абонентском отделе. Координаты более чем точные. Другой вопрос – захотят ли с ней на почте разговаривать о девушке Лиде, которая внезапно перестала ходить на работу. Там Асина легенда, благополучно скормленная жалостливой женщине, ни за что не подойдет. Требовалось нечто другое…
Ася подогнала машину вплотную к выщербленным ступенькам почтового отделения и огляделась. Яркое апрельское солнце, решившее наверстать упущенное время, било в пыльные зарешеченные стекла почты. Проржавевший козырек над дверью, обитой рваным дерматином, трухлявые перила, скрипучие несмазанные петли. Судя по внешним признакам, заведение доживало свои последние дни.
Выбравшись из машины, Ася неуверенной походкой пошла к ступенькам. Как и с чего начинать расспрашивать о Лидии, она не имела представления, надеясь на его величество случай.
На сей раз он представился в лице согбенного временем старика, требовавшего объяснить ему, почему маячившая сейчас в окошке абонентского отдела девушка берет с него лишние деньги за телефон. И это при том, что предыдущая сотрудница ничего подобного не делала.
– У вас же телефон с определителем, – пыталась вразумить старика бедная девушка. – Вот потому и дороже.
– Нет, – упорно стоял на своем дедуля. – Ты аферистка просто! Та девчушка все с улыбкой, все по-честному, а ты себе в карман хочешь положить, вот и мудруешь.
Объяснения старичка с сотрудницей продолжались минут десять после того, как Ася вошла в пронизанное солнцем тесное помещение. Понемногу за дедком начал собираться народ, и кое-кто начал уже высказывать недовольство. Но тот не унимался, продолжая муссировать тему моральной нечистоплотности некоторых работников, и все требовал общения с так полюбившейся ему улыбчивой сотрудницей. Кончилось все тем, что девушка расплакалась и убежала, а на смену ей явилась начальница почтового отделения, которая в два приема отделалась и от старика, и от собравшейся за ним очереди.
– А вам кого? – нелюбезно скользнула она взглядом по Асиной фигурке. – Вы же за стариком стояли, чего же всех пропускали?
– Я не в очереди. Мне к вам, наверное, – пробормотала Ася растерянно и не менее растерянно улыбнулась. – Я по поводу той девушки, о которой…
– О господи! И вы туда же! С вас она тоже меньше денег брала и улыбалась больше? – Начальница недобро блеснула глазами. – А она, между прочим, прогуливает который день, и не звонит, и заявлений никаких не пишет. А мне что думать?! Увольняться решила, так увольнялась бы. У меня на ее место десяток желающих.
– Вряд ли она хочет уволиться, – осторожно проговорила Ася, внезапно сообразив, что и как ей следует говорить Лидиной начальнице. – Понимаете, я в больнице работаю, санитаркой…
– И что? А я на почте, начальником, что с того-то? – Судя по тону, смутить даму было делом проблематичным.
– К нам ваша Лида поступила пару дней назад с черепно-мозговой травмой. Вот и… – Ася замолчала.
Замолчала потому, что не знала, что можно и нужно говорить дальше. Это было сродни прогулке по минному полю. Каждый ее шаг с намерением наладить контакт со своенравной начальницей Лиды мог стать последним. Выставит вон и не скажет больше ни слова. И, судя по паузе и подозрительно взлетевшим бровям женщины, откровенничать той ни с кем не хотелось.
– Ну и что? – спросила она спустя какое-то время. – В больнице так в больнице. Значит, больничный принесет, когда выздоровеет.