«Ох, как я понимаю! – воскликнула мысленно Ася и стиснула зубы, чтобы не выдать того же вслух. – Еще как понимаю…»
– А потом она вдруг перестала ходить на работу. А никому и дела нет. Может, с ней несчастье случилось или еще чего… – Анюта почти искренне возмутилась человеческой черствости, но тут же все испортила, заявив: – Только, думаю, не довели до добра Лидку ее мужики. Я тут в выходные заглянула к ней. Стучала, звонила, все без толку. Потом в замочную скважину попыталась заглянуть, но сейчас такие замки, разве что рассмотришь…
– Да уж…
Асю невольно передернуло. Не хотелось ей отождествлять себя с этой девушкой, да приходилось. Пусть в замочную скважину она и не смотрела, но окна бедной Лидии промозолила изрядно. И проклятия на ее голову посылала, и презирала, и гадостей всяких желала, чего уж душой кривить.
– А из скважины дымом тянет… – продолжала меж тем Анюта. – И не сигаретным, знаете, а таким вот дымом, когда пожар. У моей бабки дом в деревне горел, так я тот запах на всю жизнь запомнила. Вот и из Лидкиной квартиры несло пожаром!
– А что говорят соседи? – насторожилась сразу Ася.
– С кем я разговаривала-то! Да и зачем мне? Просто я вот что думаю… – Анюта снова покосилась на дверь. – Лидка попала!
– Как это?
– В историю попала. Как и Ленка ее непутевая.
Итак, Ленка все же оказалась непутевой, размышляла Ася, отъезжая с улицы Ватутина. И по подозрениям Анюты, и по собственным – Асиным – убеждениям, Лида оказалась ничуть не лучше. Аморальная, распущенная особа, собирающая вокруг себя стаи голодных мужиков. Вот и Ленька попал. Это даже не любовный треугольник, а параллелепипед какой-то получается. Ленька, Ванька-ирод, а теперь еще и Родион Хаустов. Кто же из них кому перешел дорогу, интересно?
Ася колесила по городу недолго. Подъехав к первому адресному бюро, еще сохранившемуся в их городе благодаря службе занятости, она сунула в окошко запрос на Афанасьеву Елену. Именно Афанасьевыми, по словам Анюты, были сестры. Афанасьевыми по фамилии, а по отчеству Егоровнами.
Ждать пришлось минут двадцать. Девушка, сидевшая за компьютером, долго водила мышкой, долго щелкала клавиатурой, прежде чем распечатать ей коротенький списочек из трех фамилий. Две кандидатуры отпадали сразу, так как родились явно задолго до того момента, когда должна была, по Асинам прикидкам, появиться на свет Елена. А та, которая по возрасту вроде бы подходила, жила на другом конце города в районе новостроек. Езды туда было минут сорок, никак не меньше, и Ася решила прежде наведаться домой. Убегая от Ваньки, она не позавтракала и даже кофе не пригубила, хотя ирод готовил его отменно. Сейчас голод давал о себе знать спазмами в желудке.
Ася въехала во двор. Поставила машину на своем обычном месте и пошла к себе. Едва она успела открыть дверь в квартиру и переступить порог, как зазвонил телефон. Минуты две Ася таращилась на аппарат, потом, подавив отчаянный вздох, задрожавшей рукой сняла трубку.
– Да. Я вас слушаю, – произнесла осторожно Ася, больше всего на свете боясь сейчас услышать гнусный голос Ленькиного похитителя.
– Здрасте, во-первых, – недовольно пробурчала Александра заспанным голосом.
– Привет, – откликнулась Ася и вдруг поняла, что жутко рада слышать голос своей подруги. – Ты откуда?
– Оттуда! Ты чего это не на работе? И чего это бабы во дворе базарят про то, что Ленька твой драку какую-то устроил, и его, типа, менты увезли, и они вроде были в штатском? – пробурчала подруга все тем же скрипучим заспанным голосом. – Они ничего не перепутали? И почему все-таки ты не на работе? Сегодня же понедельник, кажется? Ну да, понедельник. Так что?
– Мне можно сказать хоть слово? – делано возмутилась Ася, запирая входную дверь и стаскивая с ног ботинки.
– Валяй! – улыбнулась подруга в трубку.
– Спасибо. – Одним рывком освободившись от куртки, Ася повесила ее на вешалку и пошла в гостиную. – Так вот отвечаю на вопрос первый: я в отпуске. А что касается Лени… Это брехня, Сашка. Ты что, про сарафанное радио никогда ничего не слышала?
Александра собиралась с мыслями минут пять. Все это время она терпеливо слушала Асин беззаботный треп о погоде, которая внезапно пошла на поправку. О том, что куртку пора снимать и ботинки поменять на более легкие. И что лужи почти все просохли, а в воздухе ощутимо витает приближение скорого и стойкого тепла. И что солнце совсем взбесилось и без защитных очков на улице даже делать нечего… Все это она терпеливо выслушала, а потом задала вопрос, от которого у Аси спину продрало морозом.
– Ты меня за что-то ненавидишь? – спросила она совершенно будничным тоном, будто вопрос стоял о стоимости пары фирменных носков на майской распродаже.
– Сашка! Ты что, сбрендила?! Ты чего городишь?! Тебя? Ненавижу? Я же люблю тебя, дурочка.
Ася и в самом деле любила подругу. Не понимала, не принимала чего-то в ней, но любила всегда преданно, а иногда и жертвенно.
– Ладно, проехали. – Сашка шмыгнула носом так, как если бы собиралась зареветь. – Коли любишь, чего несешь тогда ахинею всякую о природе и погоде? Что-то случилось у тебя, Аська. Что-то нехорошее… Ты хочешь скрыть это по какой-то причине, но у тебя ни черта не выходит. А знаешь почему?
– Почему? – В Асином носу тоже противно защекотало, а близкие слезы закипели в глазах.
– Потому что я тоже тебя люблю и все-все про тебя знаю и чувствую! У тебя какая-то беда. Беда должна быть большая, раз ты решилась променять свою драгоценную работу на праздное времяпрепровождение. Что за беда, Аська? Тебя кто-то обидел? Это Ленька? Отвечай и прекрати сопеть в трубку, потому что я тоже реву и мне тоже тебя жалко, дурочку. Нет, подожди, не отвечай. Я сейчас приду…
Сашка бросила трубку и нарисовалась у ее двери через пару минут.
Невзирая на казавшийся сонным голос, Александра выглядела на тысячу долларов. Прическа: волосок к волоску. Глаза подкрашены так, что в жизни не догадаешься, что они подкрашены. Черный тонкий свитер под горло, резко контрастирующий с матовой бледностью лица. Черные в белую полоску брюки в обтяжку, каблучки.
– Сашка… – потрясенно выдохнула Ася, разглядывая подругу. – Ты такая вся… шикарная!
– Ладно, не обо мне речь. – Саша переступила порог и тут же полезла обнимать подругу, разглядывать со всех сторон и без устали причитать: – Аська, да что происходит, в конце концов? Ты видела себя в зеркало? Глаза ввалились, красные. Ты что, ревела? Конечно, ревела. Ух, попался бы мне сейчас тот козел, что тебя до слез довел! Вон и губы у тебя потрескались… Когда ты научишься пользоваться косметикой? Училась бы у меня, что ли… Ну ладно, идем на кухню, я тебя покормлю.
Ася пошла за ней, готовая вот-вот снова разреветься. О ней так редко кто-нибудь заботился. Разве что Ванька в редкие моменты встреч. Но и у него теперь появился свой интерес. Так что, как оказалось, никому она, кроме Шурки, не нужна.
– А ты как угадала, что я голодная? – спросила Ася, усаживаясь на Ленькино место в углу под цветами.
– У тебя в животе так урчит, что соседи из дверей выглядывают, – проворчала Саша, ставя чайник на огонь и влезая по пояс в холодильник. – Это надо же себя так истязать! Хотела бы я знать причину…
– Может, лучше и не надо… – неуверенно пробормотала Ася, стягивая с тарелки огромный кусок ветчины и откусывая от него добрую половину. – Ты представить себе не можешь, что произошло.
– Ну, если ты в отпуске, то… то я даже предположить боюсь, что могло произойти. Как же теперь без тебя твое родное предприятие? Твой Звягинцев, наверное, все волосы у себя повыдергивает.
Саша захлопнула холодильник, выставила перед подругой тарелку с нарезанным сыром, два яблока и низку бананов. Потом метнулась к плите и тут же захлопотала вокруг заварочного чайника. Накатила огромную кружку кипятка, насыпала четыре ложки сахара, влила пахучей крутой заварки. Быстро взмешала и поставила перед Асей:
– Пей!
– Ты сколько сахара положила? Очумела! – Ася осторожно отхлебнула и снова потянулась к тарелке с ветчиной. – Хотя вроде нормально. Я и правда сильно проголодалась. Все утро в разъездах.
– И где же тебя носило? – Сашка взяла яблоко и вонзила в него острые зубы, брызнув себе на свитер соком.
– Искала родственников любовницы своего мужа, – пробубнила Ася с набитым ртом.
Сашка открыла рот, забыв прожевать. Смешно икнула и, тут же часто заморгав, прошипела:
– Кого, кого искала?!
– Ты слышала. Возможных родственников Ленькиной любовницы.
– И как?
– Задница… Полная задница. Девушка у нас сирота.
– Круглая?
– Круглее не бывает.
– А зачем они тебе, ее родственники? – Саша наконец-то догадалась прожевать откусанный яблочный бок и заработала челюстями. – Свататься, что ли, собралась? Если так, то я с тобой. Давно пора его оформить.
– Уже оформили за нас. Его похитили, Сашок. Похитили и требуют обменять на эту девицу. – Ася с наслаждением прихлебывала сладкий горячий чай, не забывая поэтапно посвящать подругу в свалившиеся на нее проблемы.
– А девица у нас где?
– А девица у нас в коме.
– Твою мать! – На Сашку сделалось просто страшно смотреть. Красивое лицо ее перекосилось, а глаза налились неподдельными натуральными слезами. – Как в коме? В какой коме?
– В самой что ни на есть конкретной и настоящей коме, Сашок.
– Так и отдай им ее, а они тебе Леньку вернут, – нашла подруга разумное разрешение проблемы.
– Я так и хотела сделать. И даже адрес больницы дала похитителям. Вот представь себе, как я сподличала. Самой от себя противно до сих пор. – Ася отодвинула от себя пустую чашку и с брезгливым недоумением отложила подальше бананы. Ну, не любила она их, ни жарить, ни просто есть. – А девица-то эта тю-тю.
– Что значит тю-тю? Умерла, что ли?
– Нет. Ее тоже того… похитили. Как бы. – Почему-то теперь, когда рядом была любимая подруга и когда она наконец смогла всю свою историю изложить вслух, ей сделалось чуть легче.