Пять присваиваемых совокупностей
20. Материальные элементы, чувства и восприятие
В следующем разделе, посвящённом внимательности к дхаммам, Будда описывает созерцание так называемых пяти совокупностей (на языке пали khandhas) переживаний: материальных элементов, чувств, восприятий, образований и сознания. Будда использует такого рода созерцание для того, чтобы проанализировать наш субъективный опыт и разрушить глубоко укоренившееся представление о самости.
В беседах мы находим немало случаев, когда люди, услышав эти наставления, или сразу же достигают полного просветления, или, если они не созрели для окончательного пробуждения, обретают «безоблачное, незапятнанное видение Дхаммы», «поднимая опрокинутое, выявляя скрытое, указывая путь заблудившимся и зажигая во тьме светильник для тех, кто способен видеть» (Магандия-сутта) [1].
В практическом отношении наставления о пяти совокупностях предполагают глубокое изучение явления, которое мы называем «жизнью». Эти наставления открывают новые уровни понимания реальности, обладая таким же – и даже большим – революционным смыслом, что и великое открытие атома или квантового уровня реальности, лежащего в основе привычного восприятия мира. Наставления о пяти совокупностях указывают непосредственно на реальность, скрывающуюся под поверхностной видимостью «самости», «Я» и «существ». Изучая её, мы начинаем обнаруживать свою истинную природу.
Будда начинает этот раздел Сатипаттхана-сутты с основного вопроса, определяющего нашу практику: «Как следует созерцать дхаммы с точки зрения пяти присваиваемых совокупностей?». Прежде чем исследовать этот вопрос, стоит указать на некоторые особенности этого наставления.
Что Пробудившийся понимает под словом khandha? Это палийское понятие (на санскрите оно звучит как skandha), которое обычно переводят словом «совокупность». Оно может пониматься в двух смыслах. В общем смысле оно означает собрание или груду вещей, включая все элементы, которые составляют суть некоторого явления или группы явлений. К примеру, термин dukkhakhandha означает все явления, которые включает в себя понятие dukkha, всё, что образует идею страдания или болезни. В более конкретном смысле khandha указывает на первоэлементы существования, которые создают видимость разнообразия форм жизни. Будда говорит:
Подобно тому, как набор частей
Обозначают словом «колесница»,
Так и существующие совокупности
Принято называть «существом»
С этой позиции явления, которые мы называем рождением и смертью личности, существа, самости, воспринимаются как возникновение и исчезновение различных совокупностей. Сила этих наставлений в том, что они побуждают нас ощутить истинность такого понимания на собственном опыте.
В Сатипаттхана-сутте, как и во многих других беседах, Будда говорит не просто о пяти совокупностях, но часто использует развёрнутое определение «пять присваиваемых совокупностей». Имеется в виду отождествление с этими совокупностями, стремление к ним или цепляние за них как на индивидуальном, так и на коллективном уровне. Такие склонности порождают привязанность к представлению о самости или отдельном существе, именно такое цепляние за совокупности является скрытой причиной страдания. Когда Будда излагает суть Первой благородной истины, он говорит: «Словом, пять совокупностей – это страдание».
Как же следует созерцать эти пять совокупностей? Хотя они возникают одновременно, полезно изучить каждую из них по отдельности, чтобы лучше понять, что они собой представляют и как происходит непосредственное взаимодействие с ними. В этой главе мы рассмотрим первые три совокупности цепляния.
Материальные элементы
Наставление начинается с обсуждения самого осязаемого и очевидного явления: первой совокупности, материальной формы, или материи (на языке пали rūpa). В одном из предшествующих разделов, посвящённом внимательности к телу, мы довольно подробно говорили о природе этих материальных элементов. Всякий раз, когда мы осознаём физическое ощущение – твёрдость, мягкость, давление, вибрацию, жар, холод, лёгкость, тяжесть, – мы созерцаем первую совокупность. В наставлениях этой сутты Будда говорит, что следует знать, что все эти первоэлементы, все эти ощущения – это rūpa.
Это наставление является более глубоким, чем может показаться на первый взгляд, поскольку оно ведёт нас с уровня понятий – о теле, голове, груди, руках, ногах, стопах – на уровень прямого переживания. Можно полагать, что вы чувствуете стопу или ногу, однако не существует ощущений, которые именовались бы «стопой». Только тогда, когда мы перейдём от понятий к своим истинным ощущениям, мы сможем осуществлять эти указания: «Тогда следует знать: „Такова материальная форма, таково её возникновение, таково её исчезновение“».
Одно из самых обманчивых свойств понятий состоит в том, что понятия не меняются. Одни и те же слова – голова, тело, мужчина, женщина – описывают то, что произошло вчера, что происходит сегодня, что произойдёт завтра. Слова остаются неизменными, отчего усиливается иллюзия, будто они указывают на некую постоянную реальность. Однако когда мы созерцаем первую совокупность материальных элементов, мы отчётливо переживаем их изменчивую природу. Все эти ощущения постоянно меняются.
Это становится совершенно очевидным на примере ходьбы, как во время неторопливой прогулки, сопровождающейся медитацией, так и при движении с обычной скоростью. Когда нас ничто не отвлекает, мы просто начинаем осознавать ощущения, возникающие в пространстве опыта. Нет тела, нет стоп, нет ног – нет ничего постоянного или устойчивого. Подобным образом, когда человек слышит какой-то звук, скажем, звук колокольчика, понятие о слышимом не меняется – это всё ещё колокольчик, птица, – но в опыте при созерцании форм, rūpa, мы переживаем поток меняющихся вибраций.
Чувства
Когда наше внимание и осознавание закрепляются на первом осязаемом проявлении опыта, совокупности материальных форм, это естественным образом влечёт за собой созерцание второй совокупности, а именно – чувств (на языке пали vedanā). Мы уже достаточно подробно говорили о внимательности к чувствам, однако теперь мы обсудим ту значительную роль, которую совокупность чувств играет на пути пробуждения.
Оттенки чувств имеют большое значение, поскольку являются фактором, обусловливающим наши реакции. Когда мы ощущаем некое явление в качестве приятного, оно нам нравится, и мы хотим удержать, продлить его. Отсюда ясно, что приятные чувства являются причиной желаний, стремлений и привязанности. Когда мы переживаем некое явление в качестве неприятного, оно нам не нравится, и мы стремимся избежать, прекратить его. Эти неприятные чувства, соответственно, являются причиной отвращения, гнева, раздражения и страха. Когда мы помним об указании Будды – «следует знать: „Таково чувство, таково его возникновение, таково его исчезновение“», – мы учимся быстрее распознавать аспект чувства и видеть его непостоянную природу.
Это поучение кажется очень простым, однако часто ли мы помним, испытывая какое-либо сильное чувство, приятное или неприятное, что оно вскоре изменится и исчезнет? Можно обращать внимание на непостоянство чувств как во время медитации, так и в повседневной жизни. Скажем, во время медитации сидя ум может погрузиться в более сосредоточенное состояние, в котором вы ощутите безмятежность, покой и лёгкость в теле. Наблюдайте за тем, что ум склонен ценить это состояние, цепляться за него, желать его продолжения. Здесь самое время увидеть и отметить совокупность чувства: «Приятно». Однако и тогда, когда мы распознаём приятные чувства и отмечаем их, наш ум может постепенно войти в состояние тонкого отождествления с ними: «Приятно, снова приятно. Я чувствую удовольствие». Мы можем осознавать происходящее и всё же отождествляться с испытываемым наслаждением.
Освободиться от отождествления с различными состояниями мне помогает один приём: он состоит в том, чтобы более подробно отмечать происходящее. К примеру, на каком-то этапе практики у меня стали постоянно возникать сексуальные фантазии. Я стал отмечать: «Приятно, снова приятно», но почему-то этого было недостаточно, чтобы развеять привязанность. Тогда я стал делать более точные отметки: «Контакт, приятно», и более отчётливо сознавать, что условие возникновения приятного чувства – контакт со зрительным образом. Так я смог научиться воспринимать приятные чувства более безличным образом. Когда я делал такие отметки, казалось, я всякий раз попадал точно в цель. Отождествление с чувствами исчезло, а соблазнительные образы пропали гораздо быстрее.
Можно использовать этот же приём, когда мы попадаем в ловушку отождествления с неприятными чувствами. Такая работа с совокупностью чувств – это практическая реализация одного глубокого наставления, которое Пробудившийся даёт своему сыну, Рахуле: «Воспринимай всё происходящее с совершенной мудростью. Это не принадлежит мне, это не я, это не моё» (Махарахуловада-сутта).
Восприятие
Восприятие – третья из пяти совокупностей. Восприятие, как и чувство, выделяют среди всех других ментальных факторов в качестве совокупности, поскольку оно играет важную роль как в процессе обусловливания, так и в процессе освобождения. Как упоминалось ранее, восприятие – это фактор, который позволяет человеку выбирать отличительные черты предмета, именовать их, затем запоминать это именование и понятие и применять его к конкретному предмету всякий раз, когда он переживается. К примеру, человек слышит звук. Звуковые волны и уши – физические явления. Их приятность или неприятность – это оттенок чувства. Восприятие, позволяющее распознавать конкретные звуки, именует звук как «птицу», а затем использует это именование всякий раз, когда подобный звук раздаётся снова. Когда восприятие и внимательность пребывают в равновесии, они способствуют развитию видения-как-есть. Когда эти качества не уравновешены, восприятие может удерживать нас в тюрьме понятий, в тюрьме повседневного представления о себе.
Конкретные восприятия, которые у нас возникают, понятия, которыми мы пользуемся для описания вещей, часто обусловливают то, что мы чувствуем в связи с различными переживаниями. К сожалению, во многих ситуациях наши восприятия не являются точными. Однажды один человек рассказал мне, как строил новый загородный дом. Наблюдая за строительством несколько месяцев подряд, он стал замечать, что поблизости летают две большие голубые цапли. Это величественные птицы, и ему было приятно наблюдать за ними. Затем, незадолго до завершения строительства и переезда, он стал слышать щебетание, которое доносилось из подвала. Решив, что за время строительства дома голубые цапли успели свить гнездо и недавно обзавелись потомством, он всякий раз испытывал радость, когда раздавался этот звук. Спустя какое-то время, когда в подвале проводился ремонт, рабочий сообщил ему, что обнаружил там неисправный детектор дыма – именно он был источником «щебетания». Когда этот звук перестал принадлежать прекрасной голубой цапле и его источником стал назойливый детектор дыма, рассказчик тут же решил его устранить. В этой ситуации изменилось лишь понятие о звуке, однако отношение к этим понятиям было совершенно разным.
Когда отсутствует бдительное внимание к пяти совокупностям, у нас возникает определённое устойчивое восприятие мира и самих себя, которое является источником многочисленных неверных умозаключений. Это восприятие не позволяет нам воспринимать истинную природу явлений. Речь идёт о восприятии постоянства вещей. Мы уверены в устойчивости материальных явлений, в устойчивости или стабильности отношений, сообществ. И всё же пока это восприятие устойчивости или стабильности сохраняется, мы лишь поверхностно понимаем непостоянную и лишённую сущности природу реальности.
Почему это восприятие постоянства настолько укоренилось в нашем видении мира? Одна из причин этого состоит в скорости происходящих изменений. Вещи движутся настолько быстро, что мы не замечаем переходов движения. К примеру, в кино люди не замечают отдельных кадров фильма. Кадры сменяются достаточно быстро, чтобы переходы между изображениями выглядели плавными. Подобным образом, когда мы видим электрический свет, то воспринимаем его непрерывно, а не как поток электронов, проходящих сквозь нить накаливания.
Другая причина, по которой мы не видим бессущностной природы явлений, заключается в том, что мы обыкновенно наблюдаем вещи с некоторого расстояния и потому не улавливаем их составного характера. Если смотреть на склон холма с расстояния, вы увидите лишь цветовое пятно. Если же приблизиться, можно заметить отдельные деревья, затем часть деревьев, а затем, если спуститься на клеточный и молекулярный уровень, дерево вообще исчезнет. На этом уровне исчезает восприятие постоянства и даже дерева как такового. То же самое касается предметов опыта. Они кажутся устойчивыми из одной ограниченной перспективы. По этой причине представление о постоянстве называют иллюзией восприятия.
Калу Ринпоче, один из великих тибетских мастеров прошлого века, совершенно ясно говорит об этом: «Вы живёте в непонимании и иллюзии относительно вещей. Есть реальность. Вы – эта реальность. Когда вы поймёте это, то поймёте, что вы есть ничто, и, будучи ничем, вы есть всё. Вот что стоит понять».
Когда восприятие не сопровождается вниманием, как обычно и происходит в нашей повседневной жизни, мы осознаём лишь поверхностную видимость явлений; мы не проникаем глубоко в свой опыт и не видим непостоянной, бессущностной природы реальности. Эта наша склонность воспринимать мир устойчивым проявляется во многих сферах жизни, в поверхностных восприятиях и понятиях, которые порой приводят к самым плохим последствиям.
Мы создаём понятия о месте и затем считаем их реальными. Сколько было развязано войн и убито людей из-за существования государственных границ? Когда космонавты наблюдали нашу планету из космоса, многие из них отмечали, как чудесно видеть планету целой и неразделённой. Мы создаём понятия об обладании и собственности, подразумевающие, что мы действительно можем «обладать» вещами. Порой это происходит на глобальном уровне, как в колониальную эпоху, когда одна страна заявляет свои права на другую страну. Иногда это случается на личностном уровне, когда мы заявляем права на собственное пространство. Если вам доводилось бывать на ретритах, как вы чувствовали себя, если спускались в общий зал и замечали, что кто-то сидит на «вашем» месте? Скорее всего, хоть на миг вы ощутили раздражение. Будда учил, что в действительности мы не обладаем даже своим умом и телом, не говоря уже о прочих вещах.
Понятие о времени – значимое представление, которое нередко управляет нашей жизнью, нашим прошлым и будущим. Однако что удастся увидеть, если внимательно приглядеться к тому, как мы переживаем явление, называемое «временем»? Восприятие позволяет распознавать определённые виды мыслей – воспоминания, размышления о прошлом, планы – и создаёт понятия о прошлом и будущем, а затем мы начинаем считать, что эти понятия обладают собственной реальностью. Однако на самом деле происходит следующее: каждый миг различные мысли возникают и исчезают. Когда человек начинает понимать, что его переживание прошлого и будущего – лишь мимолётная мысль, он освобождается от огромной ноши. Это не значит, что мы не используем эти мысли искусным образом; скорее, мы перестаём блуждать в мирах, созданных нашим умом.
На более тонком уровне восприятия можно заметить, что также и представление о «настоящем» является понятием, к которому можно привязаться. Португальский поэт Фернандо Пессоа[19] пишет об этом:
Живи, говоришь мне, в настоящем;
Живи лишь в настоящем.
Но я не хочу настоящего. Я хочу реальности;
<…>
Я хочу лишь реальности, вещей вне настоящего [3].
Будда же связывал эту мысль с самим процессом пробуждения, он учил:
Пересекая поток существования, откажись от прошлого, откажись от будущего, откажись от того, что между ними. Если ум освобождён, то, что бы ни случилось, ты не придёшь снова к рождению и старости (Дхаммапада. Глава XXIV. Глава о желании).
Помимо представлений о месте и времени, наш ум также создаёт мир представлений о нас самих или о нашей роли. Эту идею о себе мы демонстрируем другим людям и сами в неё верим. Когда мы отождествляемся с какой-либо ролью или образом, это уже ограничивает нас. Мы словно бы создаём образец, которому стремимся соответствовать, а затем удивляемся, почему ощущаем себя несвободными. Также можно создавать ограничивающие духовные образы своего «Я». Так случается, когда человек попадает в ловушку оценочных мыслей, связанных с практикой, отождествляясь с мыслями о том, что он хорошо или плохо медитирует, – я называю это «синдромом хорошего / плохого йогина». Мы также переносим эти оценки на других людей, а затем страдаем, сравнивая себя с ними.
Когда человек не захвачен понятиями о собственном образе, ум становится более открытым и расслабленным, обретает большую спонтанность проявлений. Кристин Кокс, писательница и редактор, пишет об удивительном происшествии, связанном с Его Святейшеством Далай-ламой.
Мой друг Сид как-то повесил маску Граучо Маркса[20] в номере отеля, где должен был остановиться Далай-лама во время визита в один из университетов Лиги плюща. Это был жест, полный кармической беспечности, ведь, в самом деле, можно ли измерить мирские и духовные последствия подобной выходки?..
Итак, представьте себе: разнородное общество университетских чиновников расположилось в номере Далай-ламы, ожидая появления своего гостя. Они сидят в креслах, предназначенных для отдыха, выпрямив спины…
Проходит немного времени, и дверь распахивается настежь. Нежданно-негаданно появляется Граучо Маркс – в длинном тёмно-красном одеянии и серьёзных ботинках на шнуровке, – он громко смеётся, хохочет так, что из его глаз, обрамлённых очками, брызжут слёзы…
Что люди чувствуют, когда человек высокого ранга – особенно духовного – ведёт себя так, вообще говоря, неподобающе? Этот вопрос интригует меня, и я звоню сотруднице университета, которая заведует приёмом влиятельных, знаменитых и приближенных к президенту лиц. Эта женщина явно не из тех, кого легко удивить. Я спрашиваю: что вы чувствовали, когда появился Граучо? Сначала, по её словам, она не знала, как реагировать. А затем, как и все прочие, она стала смеяться над абсурдностью происходящего, смеяться с радостью и беспечностью, нетипичной для людей, занимающих подобные должности…
Далай-лама не заботился, что о нём подумают другие. Он увидел, что можно подшутить над людьми, обмануть их ожидания, и использовал этот шанс. Откуда-то он узнал, кого поблагодарить за это. Всё ещё смеясь, он указал пальцем в сторону Сида и сорвал маску. Даже Его Святейшеству иногда хочется выкинуть номер [5].
Мы создаём ещё более основательные понятия о вещах, скажем, понятия о возрасте, поле, расе и культуре. Сколько лет вашему дыханию? Какого пола боль в вашем колене? Какого цвета ваш ум? Безусловно, эти понятия ухватывают определённые различия, существующие в опыте. Это так. Однако нередко мы сильно отождествляемся с ними, привязываемся к понятиям, которые утверждают и укрепляют в нас чувство собственной идентичности. Лауреат Нобелевской премии поэтесса Вислава Шимборская в своём стихотворении «Вид с песчинкой» раскрывает ограниченность привычного восприятия:
Мы зовём эту вещь песчинкой,
Но её имя – не песок, не частица,
Ей хорошо без имени,
Общего, конкретного,
Постоянного, временного,
Неточного, точного.
Наш взгляд, прикосновение – ничто для неё.
Она не чувствует, что её видят и касаются.
И когда она падает на подоконник,
Лишь мы знаем об этом, не она.
Для неё такое падение – что любое другое,
И она не может знать, упала ли она уже
Или ещё падает.
Из окна открывается прекрасный вид на озеро,
Но вид не видит сам себя,
Он существует в этом мире
Бесцветный, бесформенный,
Беззвучный, лишённый запаха и ощущений.
Гладь озера существует, не зная о себе,
И берег озера существует, не зная о себе.
Вода не чувствует, влажная она или сухая,
И волны на воде не ведают, много ли их.
Они плещутся, глухие к своему шуму
О гальку, что не мала и не велика.
И всё возникает под небом, которое – вовсе не небо,
В нём садится солнце, которое не садится,
Оно скрывается, не скрываясь, за бездумным облаком,
Облако колышет ветер, и его причина одна —
Он дует.
Проходит мгновение.
Проходит второе.
Третье.
Но мгновения они – лишь для нас.
Время несётся, будто посланец с важной вестью.
Но это лишь наше сравнение.
Он – выдуманный герой, его спешка – фантазия,
Его весть – нечеловечна [6].
Источник наших глубочайших склонностей и величайших жизненных страданий – первоначальное ложное восприятие, а именно представление о самости, которое создаёт ум. Это идея о том, что за нашим опытом стоит некое «Я», которое переживает происходящее. Я распознаю некую структуру, состоящую из физических и ментальных элементов, называю её «Джозефом» или «собой» и не замечаю иллюзорности этой структуры восприятия, не понимаю, что такие понятия – лишь обозначения изменчивых проявлений сложных взаимодействий.
Представьте себе сильную летнюю грозу. Ветер и дождь, гром и молния; гроза не существует вне этих элементов. «Гроза» – это просто понятие, или обозначение взаимосвязанных между собой явлений. Подобным образом, если внимательнее приглядеться к тому, что мы называем «собой», можно увидеть соединение изменчивых элементов, каждый из которых недолговечен и лишён сущности. Когда мы понимаем свой опыт с точки зрения пяти совокупностей, нам удаётся распознать глубинно-безличностную природу всех явлений.