Размышление о Второй благородной истине предполагает исследование причины дуккхи – а именно страстного желания. Весьма примечателен тот факт, что из длинного списка неблагоприятных факторов ума Будда указывает именно на эту энергию, как на то, что ведёт к возникновению дуккхи. Это мощная сила ума, благодаря которой в движение приходит всё колесо сансары, или обусловленного существования.
Монахи, я не знаю других оков – связанные которыми, существа вместе блуждали бы и переходили из одной жизни в другую бесконечно, – подобных оковам страстного желания (Танха-сайоджана-сутта) [1].
Что же такое страстное желание и как оно проявляется в повседневной жизни и практике? «Страстное желание» – так переводят палийское слово taṇhā, которое означает «жажду» или «жар, вызванный неудовлетворённым стремлением». Указанные переводы дают представление о мощной захватывающей природе этого состояния, о грубой энергии, которая словно бы исходит из глубин нашего существа. Такой «жар, вызванный неудовлетворённым стремлением» – противоположность спокойствия.
Иногда мы используем слова страстное желание (craving) и стремление (desire) как синонимы, однако в контексте Дхаммы это порой может приводить к неверному пониманию, поскольку в английском (как и в русском. – Прим. пер.) языке слово стремление (desire) обладает множеством значений. Иногда речь идёт о ненасытном стремлении, истоком которого является жадность. Однако иногда желание просто означает намерение нечто совершить, стремление достичь некой цели, которая может быть как искусной, так и неискусной, в зависимости от связанных с ней мотивов. В контексте этой главы, посвящённой происхождению дуккхи, я буду использовать оба термина – страстное желание и стремление – попеременно, при этом слово стремление всегда будет означать желание, связанное с жадностью и способствующее привязанности и цеплянию.
Первая сфера страстного желания: стремление к чувственным удовольствиям
Будда говорил о трёх сферах страстного желания: о стремлении к чувственным удовольствиям, о стремлении к продолжению существования и становления и о стремлении к прекращению существования и становления.
Первое и самое очевидное из этих стремлений – знакомое каждому из нас страстное желание получать чувственные удовольствия. Образы, звуки, запахи, вкусы и тактильные ощущения оказываются предметами наших стремлений, желаний, вызывающими приятные чувства. Также можно включить сюда приятные, приносящие удовольствие состояния ума. В буддийских учениях ум считается шестым чувством. Все эти желания – лишь проявление нашей обыденной вовлечённости в жизнь: мы наслаждаемся приятным и стремимся к нему и избегаем, по мере возможности, неприятного.
Однако затем Будда проводит знаменательный анализ нашей ситуации. Он не отвергает чувственные удовольствия как греховные. Скорее, в поисках просветления он начинает, в русле своего подхода, основанного на исследовании и самонаблюдении, задавать некоторые глубокие вопросы, касающиеся нашего жизненного опыта. Первый вопрос, который он задал, звучал так: «Какое удовлетворение человек получает в мире?».
В юности, будучи царевичем, он испробовал всевозможные виды чувственных удовольствий. С момента своего рождения и до возраста двадцати девяти лет, когда он покинул дом, Будда полностью посвящал себя приятным занятиям. Удовольствия были ему не чужды. Затем, как сообщают сутты, его посетила мысль, что любые удовольствия и радости, которые есть в мире, подразумевают удовлетворение – если бы такого удовлетворения не было, существ не привлекали бы удовольствия. Поэтому именно в силу того, что удовлетворение возможно, мы желаем и жаждем этих чувственных удовольствий.
Можно не просто прочесть слова Будды, а последовать его примеру и задать себе тот же вопрос: что привлекает нас в жизни? Какие чувственные удовольствия нас увлекают? Удовлетворение и желания отличаются разнообразной силой и частотой. С одной стороны, человека нередко поглощают навязчивые стремления – зависимость от еды, алкоголя, наркотиков, секса, власти, богатства, славы и даже любви. Или те же желания, не обязательно доходящие до уровня зависимости, могут становиться движущей силой, стоящей за многими нашими действиями. Стоило бы исследовать, какие силы мотивируют нас глубже осознавать, к чему именно мы стремимся, что заставляет нас действовать.
Стремление также можно созерцать на примере мимолётных мыслей, содержащих те или иные желания. Интересно, каким настойчивым упорством отличаются даже слабые стремления к чувственным удовольствиям. Может возникнуть мысль: «Выпить бы чашку чая», и, особенно если вы находитесь на ретрите, вы отметите в уме эту мысль. Она возникает снова, и вы снова её отмечаете. Она упорно продолжает возникать, и нередко в конечном итоге вы не выдерживаете и поддаётесь этому желанию. В чашке чая нет ничего плохого; это всего лишь упражнение, которое показывает, какой мощной силой являются желания в нашем уме и жизни.
Эти разнообразные паттерны страстного желания, стремления и влечения являются настолько привычными, что кажется, будто они составляют повседневную ткань жизни. Они являются такой важной частью нашей идентичности, что нередко остаются незамеченными, пока мы не озаряем их светом внимательности. Обращайте внимание на удовлетворение, которое вызывают у вас различные чувственные удовольствия в течение дня. Среди них могут быть очень простые вещи: горячий душ, вкусная еда, момент, когда вы ложитесь в постель после утомительного дня; или же наслаждение приятными фантазиями и желание, чтобы они продолжались. Замечайте вещи, которыми вы увлекаетесь, а также желание и стремление, которое они нередко порождают. Вероятно, на каком-то этапе своего исследования и самоанализа вы почувствуете, что солидарны со словами Будды: «Всякую привлекательность мира, которая только существует, – её я открыл» (Патхама-ассада-сутта). Или вы ещё лелеете надежду испытать новые и неожиданные чувственные удовольствия?
Недостатки чувственных удовольствий
Бодхисаттва не остановился на понимании природы удовлетворения. Затем он задался другим глубоким вопросом: «Бхиккху, я стремлюсь отыскать недостатки мира». Слову «недостатки» соответствует палийское слово ādīvana, которое часто переводят как «опасности», «изъяны» или «помехи». В обыденной речи мы нередко выражаем эти понятия одним словом, мы говорим о «минусах» вещей. То, что Будда здесь называет недостатками или опасностями вещей, – не что иное, как истина дуккхи, о которой мы говорили выше: тот факт, что мир непостоянен, зависим от дуккхи, подвержен изменениям.
Однако многие ли из нас, когда всё идёт гладко, когда можно наслаждаться различными радостями и благами мира, достаточно дальновидны и прозорливы, чтобы остановиться и задуматься: «Какие недостатки содержатся в моём опыте?». Для большинства людей эти радости и удовольствия – просто одно из проявлений жизни. Было бы поучительно увидеть, как мимолётные желания усиливаются и превращаются в более устойчивые паттерны стремления. Когда-то непривычные стремления или страстные желания словно бы становятся настолько привычными, что мы перестаём обращать на них внимание. Однако Будда стремится донести до нас важную мысль:
[Л]юди, которые не свободны от влечения к чувственным удовольствиям, которые поглощены страстным желанием чувственных удовольствий, которые сгорают от жажды чувственных удовольствий, всё ещё потворствуют чувственным удовольствиям; чем больше они потворствуют чувственным удовольствиям, тем сильнее возрастает их стремление к чувственным удовольствиям и тем больше они сгорают от жажды этих удовольствий, однако они находят некое удовлетворение и радость, находясь в зависимости от пяти нитей чувственных удовольствий (Магандия-сутта) [2].
Люди редко чувствуют, что сгорают от желаний. Нас больше увлекает момент удовлетворения желаний, и мы не всегда учитываем возможные отрицательные стороны своих стремлений. Тогда как можно заметить недостатки стремления к чувственным удовольствиям, о которых говорит Будда? Это можно сделать несколькими способами.
Во-первых, чувственные удовольствия в конечном итоге не приносят человеку счастья, которое обещают. Мы верим, что переживание чувственных удовольствий принесёт нам счастье, поскольку в связи с ними возникают приятные чувства. Эти приятные чувства действительно на время способны осчастливить. Проблема заключается в том, что приятные чувства очень непостоянны, иногда они возникают лишь на мгновение. Они непрерывно меняются и исчезают. Мы словно пытаемся напиться солёной водой: она только усиливает нашу жажду. Сколько чувственных удовольствий и приятных чувств мы испытали за свою жизнь? Бесчисленное число. Однако они никогда не приносят полного удовлетворения. Мы всегда ожидаем, предвкушаем новые удовольствия. Сколько ещё времени и усилий мы будем вкладывать в этот бесконечный поиск?
Хотя большинство людей живут в миру и так или иначе погружены в сферу чувственных удовольствий, некая глубинная часть нашего существа понимает, что этот путь не приносит успокоения. Практики Дхаммы дают нам возможность сделать свою жизнь гораздо более счастливой.
Вторая опасность состоит в том, что желание может становиться мощной и действенной силой ума, и тогда оно ведёт к тому, что мы совершаем различные неблагоприятные действия, увеличивая неискусную карму, которая порождает страдание. Страстное желание играет центральную роль в учении о взаимозависимом происхождении. На основании взаимодействия с предметом и чувства, приятного или неприятного, возникает стремление. Стремление порождает цепляние; цепляние порождает действие. Так поддерживается цикл – прежние результаты (чувства) ведут к новым действиям, которые, в свою очередь, ведут к новым результатам.
Вероятно, легче будет понять, насколько универсальными и обыденными являются эти связи, если выразить их в краткой форме: «Я хочу, нуждаюсь, мне необходимо». Не правда ли, нередко мы сначала просто стремимся, желаем чего-то, а затем начинаем настоятельно в этом «нуждаться»? Именно тогда страстное желание превращается в цепляние. Когда же ощущение нужды возрастает, она превращается в «необходимость». Это состояние уже граничит с действием, с участием в реальности. Обращайте внимание, как развёртывается эта последовательность в течение дня. Она может касаться как мелочей, так и более важных вещей: «Я хочу печенья. Нуждаюсь в нём. Обязательно нужно съесть немного печенья». И вот вы уже едите его.
Будда говорил, что существуют девять состояний, корнем которых является страстное желание: приобретение; решение; желание и вожделение; эгоистическое упорство; чувство собственности; алчность; стремление защитить себя; ссоры, борьба, разлад, оскорбительные речи, клевета; а также ложь. Можно заметить, что страстное желание является причиной этих состояний как на личностном уровне, так и на уровне целых наций, отсюда явствует, что стремление напрямую ведёт к различным формам страдания. В годы перед финансовым кризисом, который случился в 2008 г. в США, люди и организации по разным причинам стали брать огромные, неподъёмные займы, и миллионы людей потеряли работу, а нередко и крышу над головой. Они стремились получить вещи, которые были им не по карману, пока наконец это не привело к обрушению всей экономической системы. Итак, Вторая благородная истина – истина о происхождении дуккхи – это не гипотетическое предположение. Она проявляется как на уровне общества, так и в нашей собственной жизни.
Мы можем ощутить третий недостаток или изъян страстного желания напрямую в своей практике Дхаммы. Замечали ли вы, что иногда во время медитации возникают стремления и ожидания – мы хотим испытать некое новое предполагаемое приятное переживание, хотим сохранить текущие переживания или вернуть прежние?
Опасность здесь состоит в том, что само ожидание и стремление неизбежно порождает беспокойство. Эту опасность делает особенно притягательной тот факт, что нередко она скрывается под маской дхаммического рвения. Однако эти состояния ума глубоко различны. Рвение воодушевляет нас, а ожидания лишь погружают в бесконечный круговорот надежд и страхов: надежд на осуществление наших желаний; страхов, что желания не осуществятся.
В суттах мы находим поучительную беседу о таком круговороте:
Однажды Благословенный жил в Раджагахе, в Бамбуковой беличьей роще. Тогда Досточтимый Ассаджи жил в хижине гончара, он был нездоров, его поразила болезнь, он был серьёзно болен.
Тогда Благословенный оделся и, взяв чашу и одеяние, приблизился к Досточтимому Ассаджи с такими словами: «Надеюсь, ты держишься стойко, Ассаджи, надеюсь, ты поправляешься, надеюсь, твои болезненные ощущения утихают и не усиливаются, и ты замечаешь, что они утихают, а не усиливаются».
«Досточтимый, я не держусь стойко, я не поправляюсь. Сильные болезненные ощущения возрастают во мне, не утихают, и я замечаю, что они возрастают, а не утихают».
«Тогда надеюсь, Ассаджи, что тебя не беспокоят раскаяние и сожаление».
«На самом деле, Досточтимый, я испытываю довольно сильные раскаяние и сожаление».
«Надеюсь, Ассаджи, тебе не за что упрекнуть себя в плане добродетели».
«Мне не за что, Досточтимый, упрекнуть себя в плане добродетели».
«Тогда, Ассаджи, если тебе не за что упрекнуть себя в плане добродетели, почему тебя беспокоят раскаяние и сожаление?»
«Прежде, Досточтимый, когда я болел, я неустанно успокаивал телесные образования, однако теперь я не обладаю должным сосредоточением. Поскольку я не обладаю сосредоточением, у меня возникает мысль: «Как бы мне не отпасть [от пути]!»
«Те аскеты и брахманы, Ассаджи, которые считают сосредоточение сущностью [пути. – Прим. пер.] и отождествляют сосредоточение с аскетизмом, когда им не удаётся обрести должное сосредоточение, могут думать: „Как бы нам не отпасть!“»
Итак, даже когда речь идёт о сосредоточении, одном из факторов пробуждения, следует помнить, что сущность пути состоит в отсутствии цепляния за любые вещи. В следующий раз, когда в ходе практики вы почувствуете раздражение или беспокойство, подумайте, являются ли ваши ожидания продуктивными, и отметьте страстное желание, стоящее за ними. В этом случае противоречия могут дать нам ценное понимание. Они указывают, что в нашем опыте возникают явления, которые мы не принимаем. Если бы мы принимали их, мы не сопротивлялись бы. Непринятие – это другое именование стремления, а именно стремления изменить происходящее. Стремление же, или страстное желание, является причиной дуккхи.
Когда мы не боимся с открытостью воспринимать свой опыт мира и жизни, мы можем замечать как удовлетворение, которое они приносят, так и – одновременно – присутствующие в них недостатки, минусы. Когда мы выходим за пределы поверхностного и обыденного понимания, определяющегося нашими устоявшимися привычками, когда мы углубляем и расширяем сферу своего восприятия, мы начинаем с большей мудростью относиться ко всем проявлениям своего опыта.
Вторая сфера страстного желания: стремление к бытию
Второй род страстного желания, о котором говорил Будда, является ещё более глубинным, чем стремление к чувственным удовольствиям. Он называется «стремлением к становлению, к возобновлению существования». Это основополагающая жажда, желание бытия. Это стремление продолжать существование, в особенности в приятных сферах мироздания. Неважно, верите ли вы в перерождение и различные планы бытия, хотя они часто упоминаются в учениях Будды; можно и не верить в них, однако ощущать это глубинное стремление к становлению. Это стремление проявляется, когда ум начинает строить планы, в момент, когда мы представляем себя в некой будущей ситуации. Мы можем строить некие планы относительно работы или, скажем, следующего отпуска. Всё начинается с одной лишь мысли, затем же, спустя недели, месяцы или даже годы, намерение материализуется в нашей жизни в виде цепочки мыслей и действий.
Заметьте, как часто мы погружаемся в мечты о своём будущем: «Я сделаю это», «Я поеду туда». Увлечённость подобными проектами – проявление стремления к становлению. В сутте под названием «Одна счастливая привязанность» Будда даёт конкретные рекомендации, освобождающие нас от этого желания:
Да не будет человек возвращаться в прошлое
И строить надежд на будущее;
Ведь прошлое осталось позади,
А будущее ещё не наступило.
Пусть лучше он глубоко постигает
Всякое состояние, возникающее ныне;
Пусть он узнает его и удостоверится в нём
Непогрешимо, непоколебимо.
Тот, что сохраняет такое рвение
Неустанно днём и ночью —
Именно он, по словам Безмятежного Мудреца,
Обладает счастливой привязанностью.
Какой стала бы наша жизнь, если бы мы обладали одной этой счастливой привязанностью: не возвращались бы к прошлому, не надеялись бы на будущее?
На уровне живого переживания это стремление к становлению можно заметить, если обратить внимание на своё отношение к процессам, происходящим в уме. Допустим, мы не ожидаем сильных, необыкновенных переживаний, однако мы нередко устремлены в будущее, словно следующий шаг, следующий вдох, следующее ощущение или мысль всё решают, являются окончательными. Можно заметить эту устремлённость, когда мы находимся в неприятном состоянии и ожидаем, когда оно изменится. Она также присутствует, когда мы испытываем какую-либо эмоцию и хотим переживать её более полно.
Такое чувство устремлённости в будущее, предвкушения следующего момента, также представляет собой род стремления к становлению. В этом случае мы не воспринимаем эти переживания как лишённые сущности, пустотные явления, которые непрерывно возникают и исчезают в поле сознания. Мы живём в мире желания. Мы забываем, что освобождение – это не становление и обладание, не привязанность, цепляние и желание, но отпускание и принятие. Великий индийский святой Рамана Махарши предельно просто выразил эту мысль: «Старайся быть меньше, а не больше».
Третья сфера страстного желания: стремление к небытию
Третий род страстного желания, о котором говорил Будда, – стремление к небытию: «Это переживание невыносимо. Если бы я мог исчезнуть». В жизни некоторых людей бывают моменты, когда обстоятельства становятся невыносимыми, и возникает сильное стремление уйти из жизни.
На уровне непосредственного переживания это стремление можно заметить, когда мы хотим отстраниться от текущего опыта, поскольку он неприятен. Здесь мы можем увидеть тесную взаимосвязь между тремя видами желания. Поскольку мы сталкиваемся с неприятным состоянием, мы хотим, чтобы его не было, в силу чего возникает стремление к приятному состоянию или стремление в будущем находиться в ином состоянии, чем теперь.
Проблема состоит в том, что стремление к небытию в той же мере, что и другие два вида стремления, поддерживается чувством самости и питает его. А это в основе своей ошибочное воззрение, которое поддерживает движение колеса сансары: вера в самость, которой мы потакаем, в самость, которую мы переносим в будущее, в самость, от которой мы избавляемся. Великое открытие, совершаемое нами в процессе практики, состоит в том, что на определённом уровне рождение и смерть, бытие и небытие, «Я» и «Другой», являются основными определяющими темами нашей жизни. Однако на другом уровне всё это – лишь танец видимостей, лишённых собственной сущности, который Будда называл «магическим шоу сознания».
Даосский философ XX в. Вэй У Вэй описывает этот танец в своей книге «Посмертные фрагменты», где он пишет: «Разрушь „эго“, выследи его, победи его, уничтожь его, скажи ему убираться прочь. Всё это, несомненно, увлекательно, только где же эго? Не нужно ли для начала его найти? Разве не говорят, что не стоит делить шкуру неубитого медведя? Величайшая трудность здесь в том, что никакого эго нет».