И Садко раскинул свой походный чемодан.
Все посмотрели на Марусеньку. Не могу сказать почему. После того берегового соблазна никто на Марусенькину честь не посягал. Дабы не было отравляющей товарищество ревности. А ежели и возникнет в ходе плавания по реке Харонь какая-нибудь внезапность, то будет баба – будет и кондом. Нормальная баба сама о своей безопасности беспокоиться должна.
Так что Садко не удалось впарить свой товар нашим путникам. А посему он возвернулся на свой корабль, чтобы плыть в сексуальную революцию дальше. К верховьям реки Харонь, в стольный град Москву. А то там без него, фраера, кондомов «Дюрекс» не хватает.
А наша компания продолжила свой путь по реке Харонь. Сидоров Козел стоял у руля и голосом управлял вечным двигателем. Будто тот сам не знает, куда плыть. А куда, собственно, и плыть, как не вниз по матушке Харони. На восход солнца. Мимо плыл разнообразный водный транспорт. Пароходного, парусного, дизельного свойства. Шкипер Аглай Трофимыч стоял себе на мостике и смотрел на окрестности, Калика Переплывный обратно загадывал на золотом пердонце «орел-решка». И, судя по нецензурным кряхтеньям, все время сам себе проигрывал. И уже задолжал себе с десяток шелобанов. Нупидор мыл посуду после гульбы с Садко. Клоп лежал в софе и в данное время в общении с Садко участия не принимал. Что ему до мезальянсов среди рыбного мира. Марусенька подставила солнечным лучикам свои белые ноги, смущая речной люд ихней немыслимой красотой.
И вот один такой встречный люд, идущий по правому берегу, в количестве 16 человек, остолбенел до невозможности, в связи с чем на реке произошла авария. А как это случилось и что случилось после этого, я вам сейчас и поведаю.
Эти 16 человек были привязаны к кораблю, который шел навстречу корвету «Вещий Олег» с востока на запад вверх по течению реки Харонь. Эти люди назывались бурлаками и являлись тягловой силой для судоходного судна «Думка». Которое перевозило из прикаменских лесов тополиный пух для набивки им подушек подушечной фабрики «Красная Подушка». И эти 16 бурлаков, ослепленные белизной белых Марусенькиных ног, остановились как вкопанные, и судно обратным течением понесло вниз и вкривь по реке Харонь, и канат, связывающий его с бурлаками, натянулся – и в него тут же и врезался корвет «Вещий Олег». Потому что его рулевой Сидоров Козел, козел эдакий, не справился с управлением. Заглядевшись на бурлаков. Будто бурлаки на Харони принципиально отличаются от бурлаков на Волге с картины художника Репина. От этого столкновения корвет резко стопорнулся, и весь наличествующий на нем персонал полетел к носу корвета. Канат спружинил, и корвет отлетел назад. И все попадали в мутные воды реки Харонь. Откуда их стали вылавливать бурлаки. Причем каждый из 16 бурлаков норовил выловить женщину. А именно – Марусеньку. Бурлаки на Харони всегда славились своим джентльменством. И остальные наши могли бы утопнуть, и путешествие могло бы закончиться на этом самом месте, и цель путешествия так и осталась бы недостигнутой. Могли, но не утопли. Потому что умели плавать. Все, кроме Клопа. Но его снесло вместе с софой (куда ж клопу без софы), и он тоже остался на плаву. И все возвернулись на борт корвета «Вещий Олег». Ну, и софу с Клопом тоже возвернули на борт. С «Думкой» тоже практически все обошлось. За исключением того, что из-за нарушения плавности хода тюки с тополиным пухом для подушечной фабрики смыло за борт. А тополиный пух – субстанция нежная, к мокрой воде не приспособленная, поэтому он весь размяк, отяжелел и пошел на дно реки Харонь. Составив компанию ржавойкровати с панцирным матрасом, эмалированному чайнику и рваной велосипедной камере. Так что судну «Думка» на фабрику «Красная Подушка» плыть вовсе и незачем. Потому как не с чем. И надо возвращаться в Прикаменск за новым грузом тополиного пуха. И поплыл по течению, погрузив на борт бурлаков. Предварительно бурлаки выловили софу с Клопом – извините, мы нечаянно. Калика Переплывный снабдил их липовым лосьоном и оставшимся от Садко зеленым вином и прочим провиантом, а Марусенька послала всем вместе воздушный поцелуй и крутанула белыми ногами 16 фуэте. По фуэте на бурлака. Бурлакии устроили ей скандеж, орали «бис» и «браво». А один бурлак в шляпе «стетсон» даже свистнул от восхищения.
И оба судна, взявшись за руки, поплыли общей компанией вниз по Харони к Прикаменску. Где «Думку» ждала новая порция тополиного пуха, а «Вещего Олега»… Когда приплывем, узнаем.
Плывут себе и плывут. Солнышко уже почти совсем схиляло за западную сторону горизонта, а на востоке засияли не слишком яркие огни Прикаменска.
О тополином пухе и гвоздильном ремесле
Прикаменск – прародина тополиного пуха и гвоздильного ремесла. Когда-то в давние года на месте нынешнего Прикаменска, райцентра Кермского края, располагался татарский улус, восточный отросток Золотой Орды, единственным промыслом которого были татары других улусов, а также кипчакские и славянские племена. Которых лихим налетом брали в полон и которых потом за умеренную цену загоняли третьим татарам, а также другим кипчакским и славянским племенам в рабство. В свою очередь эти другие татарские улусы и кипчакские, а также славянские племена лихим налетом брали в полон татар Прикаменского улуса и загоняли их другим кипчакским и славянским племенам. Тем и существовали. В конце концов и татары, и кипчаки, и славяне (ну, и хазары тут тоже затесались) чистокровным народишком поистощились, потому что все друг друга пере… Кого через законный брак, кого через институт наложниц. И образовали такую многонациональную смесь, что стало бессмыслицей ходить на самих себя набегами, бранье самих себя в полон, и продажа самих себя самим себе в рабство. И появилась нужда в каком-либо промысле, который стал бы приносить доход, способный прокормить сонмы расплодившихся прикаменцев.
И народился в семье Ивана Седло и Айгуль Бердымухамедовой пацанчик Петр-Арслан Седло. Малец способный и вполне себе крепенький. За исключением наследственной (от Ивана Седло) болезни – шейный миазит из-за спанья во многих поколениях на седлах в изголовье. Откуда и пошла-есть фамилия Седло. И местный шаман неврологического толка Моисей Васильевич Хамраев порекомендовал мальцу ортопедическую подушку. Сначала ее набивали пухом птицы Феникс, который возил из-за трех морей купец Афанасий Никитин. А потом Афанасий Никитин откинул копыта (дал дуба), царствие ему небесное, и пух птицы Феникс для ортопедической подушки возить стало некому. И тогда по весне и раннему лету Петр-Арслан увидел летящий тополиный пух, который около стен изб, юрт и заборов сбился в некое подобие подушки, на которое он и улегся своим наследственным шейным миазитом. И через краткое время шейный миазит сгинул насмерть. И тогда Петр-Арслан придумал этот тополиный пух продавать для всех людишек, страдающих шейным миазитом. И запатентовал это изобретение в Прикаменском патентном бюро. Которое для этой цели и изобрел.
И прикаменцы стали этим тополиным пухом торговать в ортопедических целях. Конечно, в других районах России также имелся свой тополиный пух, но! Возьмем, к примеру, джинсы. Одно дело родной «Левис» и совсем другое – китайский. Не говоря уж за ереванский. Тополиный пух с брендом «Прикаменское Седло» стал чрезвычайно популярен, как вверх по течению Харони, так и вниз по ней же. В логистических целях была создана дочерняя, аффилированная с «Прикаменским Седлом» судоходная компания «Красная Подушка».
А параллельно с основным бизнесом учудили и попутный. А именно – производство песен советских композиторов тополиной тематики. Типа «Тополя, тополя», «Тополиный пух», «Тополь-тополек», «Три тополя на Плющихе»… Что приносило дополнительный доход.
А теперь о гвоздильном деле… Конечно, гвозди создавали и в других территориях России, а также и в других отечествах мира. Там тоже народишко не пальцем делан и не делением размножался, так что гвозди изготавливали и в тамошних краях. Но гвоздь гвоздю рознь!
Так вот, краткая история составления эксклюзивного метода изготовления гвоздей, родившегося в головах одного пытливого мелкого пацаненка из Прикаменска. И на хрена он вообще родился? Не просто же так? А вот почему. До поры до времени на гвозди шло железо, добываемое из горы под несложным названием Железная. Но с течением времен гора истощилась. Выражаясь научным языком, исчерпались невозобновляемые ресурсы. А закупать железо за границей Прикаменья местным жителям было западло. В смысле жалко. Но однажды одному местному пацаненку, о котором я вам заявил пару строками выше, в церковно-приходской школе задали на дом тему поэта Николая Тихонова. И там пацаненок надыбал строки 1919 года: «Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей». Поп, который задал это задание в церковно-приходском училище, был несколько мудаковат. И не понимал, куда может привести влияние этих строк стиха на пытливых читателей и на судьбу самого попа и всего поповского отродья. И пацаненок решил прочитать этот стих своему папане, который в это время пытался слюнями скрепить табурет. А прочитав, добавил слово «Эврика», вычитанное из учебника по физике во время изучения закона Архимеда. И папашка хлопнул себя по лбу и упал на пол без сознания. Такая вот мощь греческого языка. А когда сынок облил его водой, то папашка встал и побежал в патентное бюро, чтобы застолбить саму идею изготовления гвоздей из ВОЗОБНОВЛЯЕМОГО ресурса. И застолбил. Но так как папаша был не сильно умственного состояния, то этого состояния едва хватило на регистрацию патента. (Да и профессия изготовителя табуреток на слюнях не требует особого умственного напряжения.) Так что на разработку технологии он не тянул. Обратно, башли на это дело очень и очень потребны! И тогда папашка пошел к местному бизнесмену, заводчику тополиного пуха, и уговорил его сделать инвестицию в разработку теории и технологии изготовления гвоздей из человеческого материала. И так как у заводчика тополиного пуха упали доходы, потому что он был еще и заводчиком гвоздевого дела, а железа для этого ремесла уже не было, то для возобновления дохода он и согласился сделать инвестицию в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ, согласно поэту Николаю Тихонову. И этот человеческий материал по биржевому курсу местной биржи котировался значительно ниже иногороднего железа. Трафик в Прикаменск железа из Закаменья обойдется в копеечку. К тому же железо Закаменья тоже не вечно. А человечество – оно… Если,