И нам чудилось что-то зловещее в том, что, хотя в лагере было полно варваров, они не сбежались поглазеть на нас, как это непременно сделали бы жители Шеллинга. Я только заметила, что девушки и женщины с металлическими кувшинами идут к речке за водой и стараются пройти мимо нас. Возможно, им вовсе и не нужна была вода. Это был просто предлог, чтобы взглянуть на нас поближе. Среди них не было ни одной, которая могла бы сравниться красотой с Робин, но зато мне понравились их облегающие одежды. Мужчины и мальчишки тоже подыскивали повод, чтобы пройти мимо. Один принялся убирать мусор. Другой провел куда-то рослого коня. Какой-то мальчишка бродил с мешком от хижины к хижине. В общем, за нами постоянно исподтишка наблюдали, и от этого становилось еще неуютнее.
Наконец посланец вышел и приподнял полог шатра, пропуская нас внутрь:
– Прошу, заходите. Мой король ждет вас.
К этому моменту мы уже немного привыкли к их манере речи. Но и в шатре мы все помнили о Гулле и держались настороженно. Король встал, приветствуя нас. Вежливость короля никого не успокоила, а Утенка вообще настолько одолели мысли о Гулле, что он выпалил:
– Здесь никто не заберет мою душу!
– Думаю, вы в этом разбираетесь куда лучше меня, – спокойно промолвил король. – Но все-таки позвольте вас заверить, что об этом не может быть и речи.
Он казался не старше Гулла и не выше Хэрна. Мы стояли, глазели друг на друга и чувствовали себя крайне неловко. Король и вправду был очень похож на Хэрна – только потоньше и какой-то нездоровый на вид. И вроде он прихрамывал, но утверждать не стану, потому что при разговоре с нами он почти все время сидел. Рядом с королем Хэрн выглядел на удивление рослым и крепким. Я уверена, что с тех пор, как мы уплыли из Шеллинга, брат здорово подрос. Но у обоих была одинаковая посадка головы и одинаковые длинные носы. Они и сами это поняли, потому изучали друг друга со жгучим интересом. Такой интерес перерастает либо в дружбу, либо в ненависть.
– Я – Карс Адон, – представился король, – сын Кинирона. Теперь, когда мой отец умер, кланы принесли клятву верности мне.
Он вовсе не хвастался, говоря об этом, – просто сообщил как о факте, чтобы мы знали, с кем имеем дело. Меня поразило, что он назвал себя Адоном. Это ведь одно из тайных имен нашего Единого, и его не произносят вслух.
– Быть может, вы хотите присесть? – добавил король и неловко улыбнулся нам, при этом сам опустился в походное деревянное кресло, обитое кожей.
Это кресло нельзя было назвать красивым, но это оказалась единственная приличная вещь в шатре. Перед креслом кто-то поставил толстый чурбак, табурет для дойки и перевернутую корзину из ивовых прутьев. Хэрн сел на табурет, и я поняла, что он сделал это из вежливости, – так он был ниже Карса Адона. Утенок выбрал корзину, а я очень осторожно примостилась на чурбак. Пенек пошатнулся.
– Скажите, пожалуйста, – спросила я, – а ваше имя имеет какое-то значение?
Карс Адон хорошо разбирал нашу речь.
– Нет, – ответил он после короткой паузы. – Это просто имя. А что?
– Просто наши имена всегда что-то означают, – объяснил Утенок. – Я вот – Маллард, он – Хэрн, а она – Танакви. А нашего отца звали Клости Улитка.
Я заметила, что Карсу Адону это показалось до чрезвычайности странным, но он был слишком вежливым, чтобы признаться.
– Мы с Кедом оба принадлежим к клану Крепости, – сказал он и, как мне показалось, взглянул на нас выжидающе. – Я должен поблагодарить вас за то, что вы спасли Кеда. Я в долгу перед вами.
Он говорил совершенно серьезно. Мне подумалось, что тот мальчишка приходится ему братом.
– Да ладно, пустяки, – отмахнулась я и не стала добавлять, что этот Кед – неблагодарный звереныш. – А что, он ваш близкий родственник?
– Да нет, пожалуй, – неуверенно произнес Карс Адон. – Но он принадлежит к моему клану. И я признателен вам, даже если он и не выказал благодарности. Нас осталось так мало… – Король вздохнул, но похоже было, будто он не привык давать волю печали. Карс Адон выпрямился и улыбнулся нам. – То, что поведал Кед по возвращении, заставило меня послать за вами. Простите меня. Я знаю, что вам, волшебникам, приказывать не полагается. Но Кед клялся, что тот человек, который спас его, прошел по бурной воде и не просто выдернул его из самого устья Реки, но еще и вынудил его сказать всю правду об этом происшествии. А когда Арин пришел за вами, он собственными глазами увидел, как вы трое спокойно прошли там, где его засосало бы с головой, и понял, что Кед сказал чистую правду. Всем известно, – очень серьезно произнес Карс Адон, – что всякий, кто способен совладать с этой чудовищной Рекой, – настоящий волшебник. Хотя лично я склонен думать, – с улыбкой добавил он, – что для того, чтобы заставить Кеда выдать правду, нужна куда более могучая магия.
Мне стало изрядно не по себе. Я видела, что Хэрн и Утенок стараются не смотреть на меня и еле сдерживают смех.
– Мне кажется, мы все-таки не волшебники, – возразила я.
– Говори за себя, – бросил Утенок. Корзина под ним затрещала. – Лично я умею кое-что невозможное.
Иногда Утенок становится ничуть не лучше этого Кеда.
Карс Адон снова посмотрел на нас, как будто ожидал услышать от нас нечто иное. Когда же мы промолчали, он неловко произнес, словно напоминая нам о необходимости выполнить некий долг:
– Прежде чем продолжить разговор, не могли бы вы поведать, к какому клану принадлежите и кому обязаны верностью?
Повисло неловкое молчание. Мы с Утенком понятия не имели, что говорить. Я ожидала, что Хэрн как-нибудь выдаст, как он нынче настроен, но тот безмолвствовал. Чурбан подо мной шатался, а в душе у меня страх боролся со стыдом. Мне было стыдно, потому что этот Карс Адон был совершенно уверен, будто мы варвары, такие же, как и он. И я боялась, что он обнаружит, что мы ему не соплеменники, и прикажет нас убить.
– И Кед, и Арин доложили, что говорите вы странно, а одеты как местные, – заметил Карс Адон. – Теперь я и сам это вижу. Значит, возможны лишь два варианта.
На смуглой коже короля проступил румянец, и я поняла, что, по его представлениям, он сейчас ведет себя жутко невежливо.
– Вы принадлежите к какому-нибудь небольшому западному клану, из числа тех, что пришли сюда раньше нас. Простите. Либо вы – из людей Канкредина.
С его точки зрения, похоже, это было настолько грубо, что король не мог заставить себя взглянуть на нас.
– А кто такой Канкредин? – поинтересовался Утенок.
Карс Адон потерял дар речи. Он понимал, что ведет себя резко, и ему хотелось отвести взгляд. Однако, услышав, что Утенок якобы никогда не слыхал про этого Канкредина, потрясенно уставился на него – уж не притворяется ли? Король то смотрел на нас, то отводил взгляд, то сжимал руки, то принимался комкать полу своего плаща, и нам окончательно стало паршиво на душе.
– Канкредин… – протянул король. – Канкредин – это величайший из магов. Это его корабль стоит за наносной песчаной косой. Уж корабль-то вы должны были видеть!
Хэрн вскинул голову. А Утенок совершенно невозмутимо – я и не знала, что он умеет так ловко врать! – бросил:
– Мы подозревали, что там есть корабль, но его скрывал колдовской туман.
– Да, это и был Канкредин! – нетерпеливо воскликнул Карс Адон. – Нас предупредили, чтобы мы держались подальше от этого тумана. Именно о Канкредине я и хотел с вами поговорить. Вы видели…
– Одну минуту, – перебил его Хэрн. – Прежде чем вы продолжите…
До сих пор Хэрн не произнес ни единого слова. Он признался потом, что все это время старался понять, что за человек этот Карс Адон.
– Прежде чем вы скажете еще хоть слово… – отрывисто произнес он, вскочил со своего табурета и кинулся к выходу из шатра.
Карс Адон удивленно уставился на Хэрна. Вот это и вправду было совершенно невежливо.
– Хэрн! – возмутилась я.
– Отойдите! – скомандовал Хэрн кому-то, выглянув из шатра. Он говорил очень громко и очень медленно. – Я хочу открыть королю кое-что, предназначенное только для его ушей.
Снаружи послышались дружные многоголосые возражения. Я подумала, что там столпились все обитатели лагеря.
– Вы можете охранять его с такого расстояния, откуда нельзя будет слушать беседу. Отойдите все вон к той хижине!
Возражения усилились.
– А чего вы боитесь? – поинтересовался Хэрн. – Если бы мы хотели, то уже успели бы перенести короля на вершину любой из Черных гор. Я клянусь, что мы не тронем ни его самого, ни его душу. Но мы должны пообщаться с королем без свидетелей. Отойдите все!
Со всех сторон от шатра послышались удаляющиеся шаги. Хэрн огляделся, проверяя, все ли повиновались, потом вернулся внутрь. Карс Адон вскинул голову и смерил Хэрна надменным взглядом. Король явно боялся, что Хэрн может наложить на него какие-то ужасные чары, – и тем не менее дал ему понять, кто здесь хозяин. А Хэрна, насколько я могла заметить, трясло от собственной наглости. Когда он поймал взгляд короля, то мгновенно покраснел.
– Прошу прощения, – пробормотал Хэрн и уселся обратно на табурет. Думаю, у него подкосились ноги. – Мне пришлось отогнать их подальше, потому что я намерен быть честным с вами, но мне не хочется, чтобы нас убили на месте. Прежде чем вы станете обсуждать с нами Канкредина, я хочу признаться, что мы не принадлежим ни к какому клану и вообще не принадлежим к вашему народу. Мы, как вы выражаетесь, местные.
– Но как такое возможно? – изумился Карс Адон. – Вы выглядите в точности как мы!
Вот теперь он взаправду испугался. И я тоже. Когда Хэрну втемяшивается в голову очередная его безрассудная идея, никогда заранее не угадаешь, чем дело кончится.
– Отец моего отца и его праотцы родились здесь, на Реке, – объяснил Хэрн, – насколько мне известно. Я хотел сказать вам об этом, дружбы ради. Ну и чтобы предотвратить ошибку. Что же касается всего прочего… ну, вы уже сообщили нам, что вас не много, что ваш отец умер, что вы вынуждены стоять лагерем здесь, в этом незавидном месте, что у вас трудности с провизией и какие-то проблемы с Канкредином.