– Нефёдов! Доставить горючее и заправить самолёты. Тамилов – найти площадку или выровнять – главное, чтобы была. Об исполнении доложить. Зайцев, на крышу. Как только появятся лапотники – дай знать.
– А что истребительное прикрытие из Измаила? – спросил я недоуменно.
– Было прикрытие, да всё вышло. Огромные потери. И теперь эти «юнкерсы» ни на час нам покоя не дают.
– Дадут, товарищ адмирал.
Филя вместе с моей ведомой перекачивали горючее из бака, сделанного в размер передней кабины спарки, как раз в эту самую спарку. Нет, я не давал такого распоряжения, просто нам требовалась машина с пушкой – это они сами сообразили. Какой-то морячок отодвинул девушку и заработал рукояткой, что-то весело рассказывая.
– Летят! – вопль с соседней крыши.
– Откуда, кто, сколько? – ору я, торопливо натягивая шлем.
– Так все оттуда же – с севера. Опять три лаптёжника, как всегда.
Подбегаю к спарке – Филя закрывает горловину, а с Бю я сталкиваюсь на крыле:
– Шурик! Уступи даме.
– Мы не в трамвае, милая фройлен, – торопливо спроваживаю я её на землю.
– А ничего, что это моя машина?! – разоряется Филя. – Командир, а ну свали.
Запрыгнув на всё то же крыло, он просто отпихивает меня. Я сопротивляюсь, но проигрываю – тот ещё бугай этот Максим Филимонов. Забравшись в кабину, он кричит на обступивших самолёт моряков:
– Хвост я за вас занесу, бездельники? И от винта, от винта! А то он вас на капусту порубит!
С помощью подоспевших моряков разворачиваем аппарат вдоль улицы и отбегаем под струями воздуха из-под уже разогнанного винта. Машина сразу трогается, выруливая на удобную позицию, разгоняется и отрывается от дороги. Как же здесь узко!
– Тамилов! – обращаюсь я к морскому офицеру, так и стоящему в задумчивости. – Так что с нашей площадкой?
– Думаю, лучше этой не найти. Там завалы, тут пули свистят. Вы же, считай, прямо в штабе сели – самое тихое место.
– Заборы убрать, деревья спилить. Херми – проследи. Рядовая Бюхель подскажет, как правильно оборудовать стоянки. Где ваши люди? – снова перевожу взгляд на Тамилова. – Э-э-э… так я же не доложил товарищу адмиралу по всей форме о том, что мой полк прибыл в его распоряжение.
– Доложили, – за только что сваленным забором, скрывавшим его до этого момента, за столиком под тенистыми деревьями сидит Иван Степаныч и смотрит, как краснофлотцы в двух шагах от него примеряются топором к развесистой груше. – Вас очень трудно не заметить.
– Сучья сначала срубите, а уж потом валите ствол, – распоряжается Бю. – Товарищ адмирал, позвольте перенести ваш стол в дом?
– Интересный у вас стиль руководства, товарищ Субботин, – подошёл ко мне адмирал. – Но эффективный. Не желаете подняться на ЭнПэ?
Мы взбираемся на довольно высокую крышу, откуда видно, как наш УТИ-17 спокойно, словно в тире, с дистанции, недоступной для пулемёта, одного за другим валит лаптежников.
– Отличный лётчик, – комментирует адмирал.
– И пушка у него, что надо, – киваю я.
– Ещё самолёты с севера. Маленькие. Четыре штуки, – кричит наблюдатель. Бегу к лестнице и вижу, как краснофлотцы выкатывают на улицу самолет Херменегильды.
– Что? Подвезли горючее? – ору я.
– Да, тебе тоже заливают, – отвечает моя ведомая.
Поспешно спускаюсь и бегу к самолёту на ходу пытаясь нащупать шлем за ремнём. Нет его там – он на голове. Забираюсь в кабину и воплю:
– От винта!
Запуск моторов, взлёт, набор высоты – «мессеры» с жёлтыми румынскими крестами пытаются свалить Филю, отбиваются от наскакивающей на них Бю и ещё не видят меня. Атакую с ходу с набором высоты и потерей скорости. Огонь открываю, рискуя упасть. Очередь, попал, падаю – не летают самолёты, если двигаются слишком медленно.
Обдувом хвоста направляю нос отвесно вниз и через секунду, уже разогнавшись, торопливо выхожу из пике – мала высота. Поспешно набираю скорость, поднимаюсь, осматриваюсь – Филя подловил «мессера» на вираже и теперь висит у него на хвосте, ожидая, когда тот попытается уйти вверх. Есть – пошёл на подъём. И напоролся на очередь из пушки и ШКАСов. Просто на глазах рассыпается.
Где же ещё два? Как удачно! Подоспевшая вторая пара москитов со вторым нашим «бензовозом» просто растерзала одного из них, а второй падает кувыркаясь – моя ведомая «убедила» его больше не безобразничать.
Садимся вшестером. Мы с Бю задерживаемся в воздухе, прикрывая остальных, заодно я, пользуясь устойчивой радиосвязью с ближней группой полка, выслушиваю доклады и отдаю распоряжения. Сверху радио лучше добивает, а мы далековато залетели.
В штабе – оказался он не в доме, а обложенном кирпичом подвале – относительно тихо. Связист в наушниках сосредоточенно пишет карандашом. Два морских офи… красных командира, заглядывая в бумажки, наносят пометки на разложенную по столу карту. Я стою рядом и знакомлюсь с обстановкой.
– Что это за значки? – Нет, читать карту я умею, но это для меня нечто незнакомое.
– Противник успел накидать мин на фарватере между Галацем и Браиловом. Один монитор подорвался и затонул, – отвечает мне капитан первого ранга.
– Донных, с дистанционным взрывателем магнитного и акустического действия? С приборами кратности? – уточняю я на автомате.
– Товарищ лётчик ещё и минный инженер? – интересуется капитан третьего ранга.
– Шурик я, – отвечаю. – Просто Шурик. Страсть как книжки люблю читать. Помнится, в одной из них писали, что такие постановки разминировали торпедным катером, который на большой скорости гонял над ними, пока они все не срабатывали. Но много раз. Десятки.
– А сколько в точности, не припомните?
– Нет, не припомню. Это же цифры, а мне интересно про любовь.
– Может быть, в книжках про любовь писали и про другие неординарные способы разминирования?
– Бомбы ещё кидали. Донные…
– Глубинные.
– …Может, и глубинные, я в морских терминах ни петь, ни читать. Такие, на бочки похожие. С самолётов тоже проходы пробамбливали. Баржу с металлоломом таскали. Вроде и всё.
Капитан третьего ранга молча выходит, а его коллега продолжает наносить на карту значки, заглядывая в записи. Обстановка интересная – не из моего времени.
Джурджулешти, рядом с которыми устраивается мой полк, расположены на нашей стороне реки Прут у впадения её в Дунай. Мост отсюда ведёт прямиком в Румынию. Он не взорван и сейчас находится в руках наших войск. Все три десятка километров, отделяющие это селение от Галаца, тоже наши. Поэтому наскоро оборудованный аэродром полка находится, пусть и в неглубоком, но в тылу. Не совсем ещё оборудованный – работы ведутся там, где нашелся луг достаточной протяжённости, чтобы можно было взлететь. Паранойя нашёптывала мне на ухо избегать мест, где хоть когда-то были малейшие признаки аэродрома – маскировка, вот лучшее ПВО, – твердил мне опыт. В наблюдательности и способности сегодняшнего противника к верным заключениям я не сомневался.
Наши аргументы сейчас – скрытность и внезапность.
Но главное – я вижу явные следы своего вмешательства в реальность – крупное соединение, именуемое ударным корпусом, силами примерно десятка речных броненосцев – мониторов рвётся вверх по Дунаю. Они что? Стянули сюда силы со всех речных флотилий? И катерников Черноморского флота? Вообще-то наши войска, распределённые сейчас по северному берегу Дуная, выглядят впечатляюще, правда, помечены они не как дивизии и даже не как полки – сплошные батальоны. Зато много. Около двух десятков.
– Товарищ Субботин! Хорошо, что вы здесь, – появляется Исаков. – Для вас готовят площадку рядом с Браиловом. Горючее уже завезли. Патронов для пулемётов тоже найдём. Нужно срочно перебазировать туда такую же группу, что и здесь.
– Патроны для наших ШКАСов специальные. Должны быть на складах морской авиации. А вот для пушек…
– Парамонов! – взгляд в сторону морского красного командира, что сосредоточенно пишет за столом. – Разберись.
– Лейтенанта Филимонова возьмите за жабры, – уточняю я. – Того, что лапотников побил. Он у нас по снабжению.
– Снабженец – летчик?
– Так ведь, как во флоте все умеют плавать, вот и в авиации все должны уметь летать, – пожимаю плечами я.
Неожиданно народ начинает хохотать.
– Нет, ну не все подряд. Повариха и доктор у меня к этому совсем неспособные.
– С вами не соскучишься, Субботин, – улыбается адмирал.
– Летят! – в подвал врывается младший морской красный командир.
– Кто, сколько, откуда?
– Много, оттуда, – взмах рукой, – немцы.
– Разрешите идти, товарищ адмирал, – обращаюсь я к Исакову.
– Да уж бегите, голубчик. Не смею вас задерживать.
Удачно. Это оказались «хейнкели-111», сбивать которые мы умеем хорошо. Но прикрывали их опять же «хейнкели-112», с которыми очень хлопотно. Группу из двенадцати истребителей связать боем вчетвером удалось, а вот на бомбардировщиков нас просто не хватало. Если бы не подоспела эскадрилья Ахтямова, могли бы пропустить их к Галацу.
Глава 38. Рабочие моменты
Сумерки. На катер грузят раненых. В их числе и Вася Ахтямов – его крепко зацепило, но доктор сказал, что в строй он вернётся. Вовремя заштопали – даже крови потерял не особенно много.
– Неудобно-то как, Шурик, – жалуется он на прощание. – Дезертиром себя чувствую. И как я мог напороться?
– Не казни себя, Ахт. Мы тут посоветовались, и я решил, что пуля эта была шальная. Может, что и своя. Хмырь как раз носом к тебе гасил того, что всё из прицела выскальзывал. От него могло прилететь.
– То есть – был разбор? А пулю осмотрели? Её же вроде извлекли!
– Извлекли и выбросили. Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок? – пропел я насмешливо. – В общем, делай добро и бросай его в воду. Это я к тому, что дело житейское. Ты поправляйся, давай. И, как выпишешься, обратно сюда не спеши – просись на преподавательскую работу – сам видишь, одного москитного полка на всю армию мало – подготовишь личный состав, укомплектуешь часть – тогда и вернёшься. И не дёргайся там – я похлопочу, чтобы так и было.