— Верно… ну что же, я вашу позицию понял. А насчет станков — вы сможете проконтролировать их поставку?
— Николай Александрович, я всего лишь студентка третьего курса, причем студентка хвостатая, мне еще экзамен пересдавать предстоит. Это в личном плане проблема, а в общественном — меня же никто просто слушать не станет!
— И тут вы правы… ну да ладно, этот вопрос мы сами решим. Успеха вам в учебе! Давайте ваш пропуск, я подпишу…
— У меня «вездеход», и ваша подпись на нем уже стоит.
— Ну да… до сих пор не привыкну к тому, что у нас есть третьекурсница с «вездеходом». Но почему-то мне кажется, что я к этому скоро привыкну. До свидания! И, думаю, до скорого…
Глава 12
Меня сильно смущало то, что Булганин как-то быстро согласился с моими предложениями, и я своим недоумением поделилась с Леной. А у нее муж работал как раз в министерстве обороны, вероятно, с женой всякими сплетнями делился — ну а Лена поделилась со мной:
— Ты просто молодая еще… нет, я не про это. Говорят, что у него с детьми какие-то нелады, вот он и старается молодежь привечать. Не всех, конечно — но твой ракетный проект ему показал, что ты как раз «не все». Он же сам, лично, несколько лет контролировал комитет по ракетной технике и в ракетах уж точно разбирается. А главное — очень хорошо понимает, зачем ракеты вообще нужны. Так что раз уж ты продемонстрировала…
— Ничего я не продемонстрировала, ПТУР в НТО куча народу делала, я только общую идею им подсказала.
— Ну мне-то не рассказывай, я сама секретила твои чертежи рулевых машинок, а они в этой ракете вообще главной частью являются. И, кстати, Николай Александрович это тоже знает… а что он вообще к людям хорошо относится, к тем, кто работу делает — это всем известно, так что не переживай и спокойно занимайся учебой, тебя никто дергать больше не будет.
— А вот не уверена, он сказал «до скорого свидания».
— Ты ему про хвост свой ведь сообщила? Уверена, он об этом не забыл: он вообще ни о чем не забывает. Сталин же его не просто так своим заместителем назначал…
Не сказать, что Лена меня окончательно успокоила — но меня и на самом деле дергать перестали. Вообще, и даже платить зарплату завлаба прекратили, ведь «мои» проекты в НТО были уже полностью закончены. Впрочем, на моем финансовом благополучии это вообще не сказалось: уже с конца февраля мне московский радиотехнический завод начал выплачивать «авторские» за платку подачи запирающего напряжения на катод. По семь копеек за каждую плату — но они ее успели поставить и на первые пять тысяч телевизоров, которые еще в прошлом году были изготовлены, так что только на этом я получать стала больше, чем «завлабовские», а с середины марта мне денежка пошла и с Александровского завода, и из Горького — так что о том, что я буду завтра есть, мне думать уж точно не приходилось. А еще не приходилось об этом думать и Женьке с Валей: они сейчас делали дипломную работу (одну на двоих), и им как раз зарплату завлаба стали платить — правда, тоже одну на двоих. Потому что работа у них была простая (по названию): разработка стенда-имитатора для тренировки расчетов ПТУР — а там оптики и механики было столько всякой наворочено, что лично я вообще не понимала, как они вдвоем с этим справляются. Конечно, им и немаленькие такие группы НТО помогали (за что их «заведующими» и назначили), но все же…
А еще финансовых проблем не стало у Оли: бабушка-сестра осенью смогла все-таки добыть из полыни лекарство от лихорадки, за что получила Сталинскую премию второй степени. Эту премию в пятьдесят третьем и пятьдесят четвертом не выдавали, а с прошлого года опять стали присуждать — и сестренке одна и досталась. Пополам с лейтенантом-химиком из КГБ, но все равно даже двадцать пять тысяч — это была сумма значительная. Только вот Оля что-то забоялась такими деньжищами распоряжаться, почти всё перевела маме — и правильно сделала, кстати. Я ведь тоже каждый месяц ей деньги переводила, да и сестренку «подкармливать» не забывала: помнила, как бабушка чуть ли не со слезами на глазах рассказывала про свою голодную юность. А я считала, что голодать вообще плохо, а когда голодают родственники, то это в принципе недопустимо.
Да и вообще недопустимо, когда люди голодают — но в этом у меня были серьезные такие расхождения с «политикой партии». Точнее, были бы, если бы эта политика оставалась такой же, о которой мне дед и бабушка рассказывали — но, похоже, сейчас она поменялась очень существенно. По крайней мере в магазинах очень много всякого появилось, о чем дед с бабушкой точно не рассказывали, и речь даже не о продуктах, которых было хотя и не изобилие, но вполне достаточно для того, чтобы цены на рынках стали ниже магазинных. Да и импортные овощные консервы, в больших количествах появившиеся в магазинах, тоже радовали. Но появилось и очень много другой импортной продукции: одежда, мебель, посуда всякая, приборы бытовые. Даже автомобили немецкие и чешские — но по «бытовухе» было заметно далеко не все. А вот на стройках в большом количестве «прописались» немецкие дизель-генераторы, немецкие и венгерские подъемники, бетономешалки, прочее очень нужное оборудование — и вот это радовало. Не тем, что «появились», а тем, что товарищ Патоличев, который теперь курировал всю внешнюю торговлю, пресек политику «бесплатного заливания социалистических стран советскими товарами»: все эти «страны победившего социализма» за советскую продукцию честно рассчитывались своей, и рассчитывались по нормальным ценам, так что Советскому Союзу такая торговля не наносила огромных убытков. И я окончательно убедилась в том, что «дед был прав». Вот найти бы его еще… но пока у меня для этого возможностей не было, хотя я и точно знала, кого искать.
В начале марта я все же попыталась пересдать экзамен, и все получилось как-то непонятно. То есть пятерку-то я получила, но вот способ ее получения меня изрядно смутил: я договорилась на кафедре о дне пересдачи, пришла — а меня даже билет тянуть не пригласили. Два препа просто «решили со мной поговорить», и задали несколько удививший меня вопрос:
— Светлана, а почему вы рули на своей ракете поставили в носовую часть и для их отклонения не использовали сельсины, например?
— Очевидно же почему: ракета уже нацелена в сторону цели, корректирующее воздействие может быть достаточно маленьким. Центр давления в ракете находится сзади, так что если использовать схему «утка», да еще с минимальными размерами рулевых элементов, то этого вполне хватит, ведь плечо получается почти максимальным из возможных. А если ставить рули на стабилизаторы, то плечо будет маленьким, отклонения нужно делать большими — а это приводит к серьезному утяжелению механической части. Делать поворотное сопло — тоже не вариант, для такой маленькой ракеты это приведет опять же к серьезному утяжелению всей конструкции… то есть к терпимому, но тут каждый грамм важен. По этой же причине и сельсины не использовала: ну где мне взять на ракете переменный ток? Ставить умформер — это тоже лишний вес…
Преподаватели переглянулись и один мне сказал:
— Вы предмет знаете неплохо, раз такую ракеты спроектировали…
— Я только курировала ее разработку.
— Чтобы руководить разработкой, нужно все же в предмете разбираться, и разбираться даже лучше, чем простые исполнители. Так что получайте заслуженный «отл», а если бы еще на тот экзамен вы принесли свою систему управления, то и пересдавать вам бы ничего не пришлось. Мы же одним делом заняты, и прекрасно понимаем, что когда в работе сосредотачиваешься на каком-то конкретном вопросе, то все прочие — даже если и они понятны и известны — просто уходят куда-то на периферию сознания и требуется время, чтобы хотя бы вспомнить, о чем вас спрашивают. С экзаменом мы закончили, а вопрос у нас появился… общего плана: какие новые разработки вы собираетесь через НТО вести?
— Сейчас — уж точно никаких новых. Мне же еще учиться и учиться, а колхозное творчество все же этому заметно мешает: и трояк этот, откровенно говоря, был заслуженным, и две четверки… Да и руководство решило меня пока больше ни к каким новым работам не привлекать…
— Руководство Училища?
— Нет… любое руководство.
— А если мы вас попросим поучаствовать в некоторых проектах кафедры?
— А давайте, я вам на этот вопрос уже в сентябре отвечу? Я последний раз даже в кино ходила еще в школе, потому что со всеми этими проектами у меня ни на что времени не хватало…
— Договорились. Лично я хочу предложить вам довольно интересную тему для курсового проекта, пойдете под мое научное руководство?
— А давайте все же в сентябре обо всем поговорим?
Как раз в марте нашей соседкой стала и Аня: она вышла замуж за аспиранта со своей кафедры — и ей (то есть им двоим) дали новую комнату в общаге — как раз рядом с нашей. На свадьбу мы с Валей и Женей подарили Ане телевизор, «импортный» — то есть ГДРовский «Рембрандт» с экраном в тридцать сантиметров. Мы сначала хотели им «Старт» подарить, но на него у нас просто денег не хватило, а «германец» стоил на семь сотен дешевле — и мы взяли именно его: тоже ведь телевизор! С отвратительным звуком, но с идеальной картинкой (а в магазине звук «проверить» мы просто не догадались), а я по дурости подумала, что за большой передней панелью два динамика по бокам спрятаны. Но все равно подарок Ане очень понравился, да и новоиспеченный муж ее вроде бы тоже был рад.
А в конце марта завершилось «первое великое переселение народов МВТУ»: закончились отделочные работы в двух последних корпусах студенческих общежитий и всех студентов из всех общаг переселили в них. Старое общежитие рядом с Училищем начали «капитально ремонтировать», а я сильно разругалась с ректоратом — хотя ни малейшего повода к этому вроде бы и не давала. То есть лично я не давала, но ругаться в ректорате предпочли со мной…
Я как-то в разговоре с товарищем Малышевым вскользь заметила, что «все проекты по оборонным тематикам можно делать гораздо быстрее, но мастерские МВТУ слишком уж маленькие». А на вопрос «а что ты предлагаешь» я ответила, что раз уж строятся новые общежития, то старые в Ильинке можно было бы снести под к