— Слышь, атаман, а попроси-ка свояка рассолу мне организовать, — начала я непринужденную беседу. — Дюже организм требует.
— Ну чего ж не помочь, коли трубы горят, — согласился Колоб. — Метнись, Ванечка, до Антипа, пусть подсуетится.
Дурачок послушно поплелся к стойке. Мой охранник стоял соляным столбом и пялился на бывшего атамана, аж рот раскрыл в удивлении. Его запястья, выглядывающие из рукавов, были покрыты длинной серой шерстью, ладони съежились. Вовкудлак находился на грани боевой трансформации. Эк его разобрало!
— Михай, сядь, не позорься, — дернула я за полу перевертыша. — Это мой друг. И такие вот люди у нас в Рутении обитают.
Человеком-то нашего Колобка можно только с большой натяжкой назвать, но чего для пользы дела не ляпнешь… Дружинник не унимался. До моего слуха донеслось сдавленное рычание. Что ж делать, люди добрые? «Фу, место!» — кричать? Обидится еще. Не настолько близко мы заприятельствовали.
— Ох, не ешь меня, Волчик-братик, — вдруг вступил Колобок дребезжащим голосом, — лучше песенку мою послушай…
Михай мигнул раз, другой, расслабленно присел на лавку, внимая Колобковой песне. Ни рифмы, ни мелодии я в этих стенаниях не уловила, но, видно, чудной верлибр зацепил что-то в душе романина, надавил на какие-то тайные места, задел какие-то струны. Через несколько минут перевертыш довольно таращился в пространство пустыми глазами и улыбался, по подбородку стекала блестящая дорожка слюны.
— Да ты, дядюшка, златоуст! — восхищенно выдохнула я. — Не врут сказки.
— А то, — оскалился Колоб. — Думаешь, легко мне было бы в большом и страшном мире без эдакого умения? То-то же…
— И надолго ты его колдонул?
— Да хоть до морковкина заговенья, — начал кругляш восторженно, но, увидев Ванечку, нагруженного подносом со снедью, слегка стушевался. — Аккурат поговорить успеем без лишних ушей.
Я согласно кивнула. Иван поставил передо мной жбан с пенным квасом, к которому я моментально присосалась, даже не размениваясь на такую мелочь, как кружка. Уф! Жить, как говорится, хорошо!
— Зигфрид где? — спросила я, утолив первую жажду.
— Со вчера по городу скачет, тебя разыскивает. Убежал с пацаном твоим посыльным, только пятки сверкали. А нам с Ванечкой велел на месте вестей дожидаться.
— Орел, — хмыкнула я, выбирая пирожок порумянее. И куда в меня столько лезет? Не иначе — нервное.
— А тут люди поговаривают, Лутонюшка, — вкрадчиво начал атаман, — что валашский Дракон какую-то ведьму на кол посадил.
— И чего только народ не придумает… Брешут ведь, наверное, — выдавила я жалкую улыбку.
— Вот и я не поверил, пока Лутонюшка с вовкудлаком к нам не пожаловала…
Я и не подумала впопыхах, как буду объяснять друзьям свои давние знакомства с сильными мира сего, поэтому молчала, собираясь с духом.
— А еще говорят, — решил поделиться информацией добрый Ванечка, — что у того князя цельный терем баб для утех имеется…
Если б у Колобка были руки, Иван огреб бы такую затрещину от родственника, что искры б из глаз посыпались. Я чуть с лавки не упала. Ну и не хватит ли мне на сегодня срамных разговоров?
— Значит, так, — уперлась я кулаками в столешницу. — Кто с кем тешится, мне неведомо, и кого там на кол сажали — тоже…
Договорить мне не дали. В зал ворвался Зигфрид, за которым след в след с повадками преданной дворовой собачонки семенил Глеб. Ну да, не прошло и седмицы, как студент меня отыскал. Вот когда он нужен, то не дозовешься. А как с мысли сбить, так всегда пожалуйста.
— Ты чего это творишь? — налетел от двери как коршун, даже не поздоровался. — Тебе жить надоело?
— Глаза разуй! Трапезничаем мы тут с соратниками. — Я широко повела рукой.
Барон перехватил меня за плечи и встряхнул. В следующее мгновение на Зигфрида бросился Михай. Когда валах скинул сонную одурь, никто и заметить не успел. Только мутузил он теперь студента знатно. Не помогало даже и то, что барон был чуть не вдвое выше супротивника и, наверное, раза в полтора тяжелее. Я ринулась разнимать драку. Мне ж всегда больше всех надо! Хорошо еще, Михай перекинуться не успел, а студент не сотворил пару-тройку огненных шаров. Ах, я совсем забыла, он же без очков ничего не может сделать. Разве что стихию призовет. Только тогда всем карачун настанет — видала я, каково оно, когда с четырех сторон наступает стена огня… Над ухом истошно, по-бабьи визжал Глеб, Ванечка бубнил что-то успокаивающее, Колобок завел свою страшную песнь… И тут разверзлись хляби небесные. Излившийся сверху поток воды моментально успокоил драчунов. Антип возвышался надо мной, помахивая пустым ведром. Я сидела в луже. Студент и перевертыш, тоже мокрые до нитки, ринулись меня поднимать.
— Спокойно, рубаки! — Я резво вскочила на ноги, представив, что сейчас драка начнется по новой. — Зигфрид — Михай, Михай — Зигфрид, вот и познакомились… Барон, у меня к вам конфиденциальный разговор имеется… Пошли, на минутку уединимся… Михай, мне ничего не угрожает, я среди друзей… Ванечка, помоги гостю… Дядюшка, покорми Глеба… Антип, принесите ребятам чего-нибудь вкусненького…
Если учесть, что все это я выпалила на одном дыхании, при этом еще выталкивая студента из общего зала чуть не пинками, последовавшая за этим немая сцена была вовсе не удивительна. Как и возбужденный гомон зрителей, догнавший нас на пороге.
— Комната твоя где? — спросила я Зигфрида, отжимая косу прямо на дощатый пол. — Дашь во что-нибудь сухое переодеться?
Насупленный барон молча повел меня по коридору. Гостевая горница была обставлена со столичным шиком. Широкая лежанка, столик для умывания, разрисованная павлинами ширма и даже огромное, в полный рост, зеркало на деревянных ножках. Моя котомка, сиротливо подпиравшая стену, вызвала во мне бурю чувств. Я ухватила ее и убежала за перегородку — приводить себя в порядок.
— Лутоня, во что ты ввязалась? — устало спросил Зигфрид.
Мокрая одежда с противным чавканьем оказалась на полу. Я довольно заурчала, вытираясь чистым полотенчиком.
— Представляешь, я тебя о том же хотела спросить… — ответила я, натягивая сухую рубаху, портки и босиком выходя из-за ширмы.
— Я должен об этом знать, — осторожно сказал барон.
И тут я сорвалась. Я почувствовала себя спиной верблюда, которую переломило лебяжье перышко; чашей терпения, заполненной до самого венчика, и еще кучей всяких аллегорических предметов, долженствовавших поведать о том, что всякой выдержке бывает предел.
— Ты мне врал! — закричала я. — Здесь уже давно нет элорийского посольства! И, сдается мне, во всей Рутении нет ни одного портала, ведущего на ваш расчудесный колдовской остров. Как ты появился у нас? Зачем притащил меня в столицу? И кто ты, дракон тебя побери, такой?
От моего крика задрожали оконные стекла.
— А что, личная демонесса фройляйн Ягг не смогла удовлетворить ее любопытства?
— Если не ответишь на мои вопросы, можешь повесить свои големские заклинания на гвоздик в нужнике!
Тут я попала по больному месту.
— Так, значит, старая карга меня обманула?
— А с чего она должна была тебе доверять?
— Они же рабочие, — как в бреду бормотал студент. — Я же видел муравьеда… И пергамент похож на настоящий… Еще какой-то символ?
— И не один, — хмыкнула я.
— И конечно, нигде не записаны?
— Здесь, — постучала я пальцем по лбу.
— Старушка заранее продумала, чем меня можно удержать.
— Она хотела быть уверена, что я не останусь с проломленным черепом в какой-нибудь канаве.
— Хорошего же ты обо мне мнения! — начал заводиться студент. — Неужели я похож на убийцу?
— Ты от ответа-то не уходи! — наступала я. — Давай по порядку — как вас там в университетах обучают.
— Ну хорошо, — поднял руки Зигфрид в шутливом жесте. — Сдаюсь на милость победителя!
Я никогда не посещала разбойный приказ, но что-то мне подсказывало, что допросы ведутся именно так. Заложив руки за спину, я нависла над сидящим студентом.
— Рассказывай.
— Лутоня, я тебе не врал. Может, слегка недоговаривал… Магия огня действительно моя стихия, а университет — второй дом.
А то я сомневалась! Иравари демоница, может, и легкомысленная, но работу свою всегда исполняет справно.
— Ближе к делу, — направила я разговор в интересующее меня русло. — Посольство разрушено. Ты знал об этом?
— Да, — склонил студент повинную голову. — Элория давно свернула все пространственные перемещения из внешнего мира.
— Почему?
— Мы воюем, Лутоня. Кордоба в осаде, под ее стенами войска Султаната. Годы процветания остались позади, Элорию ослабили кровопролитные сражения.
— Для того глиняные болваны и понадобились? На стенах стоять?
— Это единственный выход — людей катастрофически не хватает. Силы стихийников на исходе, а Урхан перебрасывает все новые и новые войска.
— А чего, на востоке посильнее вас маги обитают? — невесело усмехнулась я.
— Нет. — Студент был уязвлен. — Просто их правитель вступил в альянс с Трехликим. Ты же сама знаешь, как легко наводят вещуны пространственные порталы…
— Ну и чего тогда было в Стольный град идти? — недоумевала я. — У тебя же наверняка на случай возвращения хитрый путь имелся.
— Только для меня… — почти прошептал Зигфрид. — Портал последней надежды.
Слыхала я про такие штуки. Это получается, что студент привязан к своему университету чем-то наподобие магической пуповины. Если что с ним случится — прибьет кто чуть не до смерти или закончит барон свое задание, за ту ниточку его домой и притянет. Хорошая волшба, полезная. Жаль только, что я на чужом горбу переместиться не смогу. А теперь-то и он со мной тут застрял, пока я недостающие буковки в заклинании големском не дорисую…
А вот ведь недобрая я девка! Ну что мне стоит ему пару закорючек дописать да и отпустить с миром? Но вспомнились бабулины глаза разноцветные и строгий шепот: «Никому не верь, а тем, кто ближе всех окажется, и подавно!» Аж мурашки по спине побежали.