— Я не понимаю, как можно выбирать такую профессию?
— Не человек выбирает профессию, а профессия человека, — сказал лорд и тут же записал эту мысль в записную книжку.
— Что вы думаете о смерти Рингана? — спросил доктор Норд, подходя к беседующим.
— Вы все никак не можете успокоиться?
— Меня это очень заинтересовало, ибо я ведь присутствовал при его «первой» кончине.
— А, это когда собирались тянуть жребий!
— Вот-вот! Не скажу, чтоб он тогда мне очень понравился, но он показался мне весьма своеобразным человеком.
— Вы, стало быть, видели и его знаменитого внука? Этого нового миллиардера.
— Видел... да...
— Какое он на вас произвел впечатление?
— Мальчишка славный... но...
— Но не стоит пяти миллиардов.
Все засмеялись.
— Через три года это будет предмет воздыханий всех американских девиц.
— За исключением тех, у которых уже есть свои пять миллиардов.
— Но удивительно, что его нашли как-раз перед смертью Рингана.
— По-моему, это не только удивительно, — сказал доктор.
— А что же?
— Это по-до-зри-тель-но!
— Вы думаете, что это не внук?
— Не знаю! Пятно на месте!..
— В пятне все дело! Иначе как вы докажете?
В это время среди моряков на судне произошло некоторое движение.
Капитан, бритый коренастый человек, весь в белом, приложил трубу к глазу.
— Ого! — сказал он. — Сейчас, господа, вы увидите интересное зрелище.
Навстречу «Мерипозе» плыло огромное дерево с широкой развесистой кроной. Оно проплывало в ста метрах от судна и при ярком свете отчетливо была видна каждая ветвь.
— Глядите в бинокли, господа.
Все бинокли поднялись, и одна молодая девушка вскрикнула, уронив за борт свой бинокль.
— Там змея, — говорила она с дрожью отвращения и ужаса.
— Да, это боа, — говорил капитан, очень довольный, словно он сам устроил своим гостям такое редкое зрелище. — Очевидно, он жил в дупле этого дерева, а на прошлой неделе ураган смел его в море вместе с квартирой.
— До чего он страшен!
— Да... не советую пробовать с ним обниматься. Ха-ха...
Капитан захохотал, как пушка.
— Надо его убить.
— Попробуйте.
Лорд сбегал в каюту и вернулся с маузеровской винтовкой.
Он долго целился, положив дуло на борт.
Некоторые дамы зажали уши.
Но выстрел мягко грянул в этом просторе.
В бинокль было видно, как удав медленно уплывал, покачивая головою, словно не одобрял такого плохого выстрела.
— Неудачно, милорд.
— Чертовски далеко.
— Пусть плывет.
— Глядите! — вдруг пронзительно вскрикнула девушка.
По голубой поверхности океана плыло безжизненное человеческое тело. Оно не тонуло, поддерживаемое спасательным кругом, но видно было, что жизнь уже не управляет им.
— Мальчик!
— Шлюпку!
Блоки заскрипели.
Через четверть часа тело Эда было торжественно внесено в амбулаторию.
Доктор Норд наклонился над ним.
— Он еще жив! — сказал он и разрезал ножницами фуфайку на груди.
И потом он вздрогнул от удивления и наклонился, рассматривая что-то на груди у мальчика.
— Ранен?
— Нет, нет! Господа, я прошу всех выйти... Необходима полная тишина.
Все недовольно вышли. Остался лишь капитан.
— Смотрите, — сказал ему доктор, в то же время слушая сердце мальчика.
Капитан поглядел и выпучил глаза...
— Да ведь это же...
— Внук Рингана!
— Другой внук.
— Капитан, если вы умный человек, вы никому об этом не скажете.
И капитан, словно сообразив что-то, сказал очень серьезно.
— О, разумеется, никому.
Когда Эд вполне очнулся, он стал рассказывать капитану и доктору свою историю. Когда он рассказал о том, как увидал удава и сразу понял, что его ждет непременная гибель или от змеи или от акулы, оба слушателя содрогнулись, и мороз пробежал у них по спине.
— Я приготовился к смерти, — спокойно сказал Эд, — и перестал плыть. Я сообразил, что попасться удаву еще хуже, чем акуле. Акула прямо потащит в глубь, а «этот» будет тебя мять и слюнявить. Но в тот же самый миг я услыхал, что кто-то зовет меня... То был дедушка. Он тоже плыл к этому дереву и впервые увидал меня среди волн.
У Эда навернулись на глазах слезы.
— Акула повернула к нему, сэр... не знаю, что было дальше... я... должно быть, я тогда потерял сознание... Больше я ничего не помню.
Доктор покачал головою.
— Ну и ну, — сказал он. — Одно могу сказать. Во-время подвернулся акуле твой дед... Ему все равно жить бы не долго, а тебя он спас.
Капитан надул щеки и с шумом пыхнул воздухом.
— Не хотел бы я попасть в такую передрягу.
— Нда! А как тебя зовут мальчик?..
— Эдуард!
— А фамилия?
— Меня всегда звали Эдуард Войс, сэр, как дедушку, но...
— Что «но».
— Судя по тому, что рассказал мне дедушка вечером накануне смерти...
— Ну?
— Моя фамилия — Ринган, сэр!
XI. Странное предложение
В тот миг, когда Нойс говорил Джону Рингану «Эдуард пропал», Володя на самом деле спокойно спал у себя в кровати. Нойс вел рискованную игру, но выиграл. Он убил старика этими словами, хотя такое «словесное» убийство едва ли могло быть подведено под американские уголовные законы. Поэтому Нойс был вполне спокоен.
Негр Сам первый прибежал сообщить Володе о печальной новости.
Володя очень удивился, но ему так хотелось спать, что он скоро опять уткнулся головой в подушку и захрапел.
Сам между тем, прислушавшись к его храпу, осторожно взял с ночного столика изумрудный перстень и долго его рассматривал. Его бесхитростные глаза при этом выражали крайнее восхищение. Он даже примерил кольцо на свой толстый черный палец.
Но кто-то его позвал, и негр испуганно побежал, положив перстень на место.
Получить в наследство пять миллиардов при известных обстоятельствах очень просто, но владеть пятью миллиардами очень непросто при всяких обстоятельствах.
Володя убедился в этом на другой же день после роскошных похорон своего «деда».
Во-первых, ему не давали покоя газетные корреспонденты, фотографы, представители «кино-газеты». Его снимали во всевозможных позах и задавали ему самые удивительные вопросы.
Но особенно поражало Володю, что в газетах печатали всегда не то, что он говорил на самом деле, а то, что хотелось напечатать газете.
Например, на вопрос, как ему жилось в Москве, Володя отвечал: «Очень хорошо!» В газете же было написано: «Когда мы спросили молодого мистера Рингана, как ему жилось в Москве, лицо бедного юноши исказилось от ужаса, и только когда мы напомнили ему, что кругом нет большевиков, он немного успокоился, и дар слова к нему вернулся». На вопрос, что он думает о советской власти, Володя сказал: «Власть хорошая». В газете так и было напечатано, но с таким добавлением: «Власть хорошая, — отвечал юный миллиардер, сопровождая свои слова горьким смехом, в котором звучала бесконечная ирония».
На фотографиях Володя тоже выходил всегда непохожим на самого себя, и он сильно разочаровался в газетах.
Кроме того, его опекун, мистер Томсон, решительно и спокойно объявил ему, что он отныне должен стать настоящим Ринганом и обучаться всему, чему должен обучаться человек, имеющий пять миллиардов.
У Володи голова затрещала от множества наук, которые сразу обрушились на него, от множества театральных представлений, которые он посетил вместе с Томсоном, от множества людей, с которыми ему пришлось иметь дело.
Конечно, Володя отлично чувствовал, что вся эта комедия должна чем-нибудь кончиться, и он ни одной даже минуты не ощущал себя настоящим миллиардером. Его интересовало только, как все это кончится. А надоедать все это начинало порядочно.
Володе приходили в голову разные комбинации. Во-первых, недурно было бы удрать. Но куда он денется. Миллиардеру удрать не так-то просто. Поэтому мысль о бегстве он отбрасывал, как негодную. То решал он покориться своей участи, выждать совершеннолетия, а потом просто уехать в Россию. Но долго было ждать. Решительно ничего хорошего он не мог придумать.
Развязка наступила сама и такая, которую, конечно, Володя никак не мог предвидеть.
Однажды, мистер Нойс, утром, когда Володя только-что проснулся, вошел к нему в комнату.
Володя был этим очень озадачен, ибо всегда инстинктивно побаивался бородатого джентльмена.
Тот спокойно сел в кресло и прямо сказал:
— Вот что. Ты нам кажешься малым сообразительным. Ты, конечно, не воображаешь, что мы в самом деле считаем тебя внуком Рингана.
Хотя Володя и сам не считал себя таковым, но ему показалось это обидным. Оскорбил его тон, каким это было сказано.
«Велика штука — внук Рингана». Но он ничего не сказал, а кивнул головой.
— Так вот... Я вижу, что тебе здесь надоело и что тебя тянет назад в Москву.
— О, мистер Нойс! Еще бы!
— Знаю. Мы можем тебе устроить возвращение в Россию, но с одним условием. Ты должен согласиться на то, что я тебе сейчас предложу.
— Конечно, мистер Нойс.
Володя был заранее согласен на все.
— Видишь ли в чем дело. Если ты просто напросто исчезнешь, то тебя будут искать и, может быть, найдут, задержат по дороге. Твой опекун Томсон поднимет на ноги всю американскую полицию. Если же ты умрешь, то Томас Ринган получит все состояние, чего он, конечно, очень хочет. Поэтому ты должен согласиться умереть... Тогда мы отправим тебя в Москву.
Володя бессмысленно моргал глазами.
— Как умереть?
— Так умереть. Разве поездка в Россию не стоит того, чтобы умереть ради нее...
— Но как же?..
— Слушай, — сказал Нойс и наклонился к самому его уху.
XII. Мистер Томсон и чернослив
Мистер Томсон сел ужинать по обыкновению в девять часов вечера.
Он жил в небольшом домике в одном из самых тихих кварталов.
Поужинав, он собирался заняться делами и уже разложил на столе папки с надписями «Дело Рингана», как вдруг он почувствовал себя дурно. Холодный пот выступил у него на лбу, а руки и ноги похолодели и онемели. Он не имел сил дотянуться до звонка, чтобы позвонить. Голова у него страшно кружилась, а во