— Да так… — уклончиво протянул Липст. — Планирую…
— Не надо слов, — Сприцис понимающе подмигнул. Его улыбающаяся физиономия воплощала самое искреннее сочувствие. — На орла ты не похож. Такой кислой рожи не бывает даже у орлиного чучела! Уж не бросил ли ты училище?
— В общем примерно так оно и есть, — признался Липст.
К чему скрывать? Разве это преступление? И почему бы в конце концов не поговорить со Сприцисом? Сейчас Липсту до зарезу нужен человек, с которым можно поделиться своими печалями.
— Ну, видали? — Сприцис хлопнул Липста по плечу. — Чем я не психолог? От меня ничего не утаишь… А это ты правильно сделал. Чертовски правильно! Дикие тигры в клетке не плодятся. Только теперь ты поймешь, что значит свободное творчество.
— Я искал работу.
— Ну и как?
— Не везет… Мне еще нет восемнадцати…
— Из-за чего только нам не приходится страдать. Даже из-за своей молодости!
Сприцис насупился и, прищурив глаз, стал сосредоточенно думать.
— Знаешь что, — решил он. — Пойдем-ка в «Сосисочную». Перекусим и выпьем пивка за счастливую встречу. Плачу я.
— Может, не стоит?
— Что за глупости? Ты подумай только: горячие сосисочки с горчицей и свежей булкой. Пошли!
Он вытащил из нагрудного карманчика сложенную вчетверо двадцатипятирублевку и помахал под носом у Липста. Да, что ни говори, а Сприцис психолог хоть куда. Липст чувствует, как во рту собирается слюна — есть хочется зверски.
— Ладно, — согласился он после недолгих колебаний. — Пошли!
— Вперед, молодость! — издал клич Сприцис, сопровождая его жестом, которому позавидовал бы сам Наполеон. — В «Сосисочную»! Это неподалеку отсюда. Сразу за углом.
«Сосисочная» — маленькая, на редкость грязная «забегаловка» в одном из оживленных рижских переулков. Но если это заведение и предполагалось в ближайшее время прикрыть, то отнюдь не из-за недостатка посетителей. «Сосисочная» славилась постоянной и определенной клиентурой — людьми, которые никуда не торопятся и с одинаковым удовольствием вкушают спиртное и по утрам, и в обед, и вечером. Здешняя публика не суетилась, как в «Автомате» — закусочной, куда люди прибегали наскоро перехватить чего-нибудь и мчались дальше. Сюда приходили и сидели часами, сидели и пили.
«Не стоило сюда забираться», — подумал Липст, перешагнув заплеванный порог «Сосисочной». В сизом полумраке помещения кишело, как в коше, набитом раками.
Заметив растерянность Липста, Сприцис ободряюще подтолкнул его:
— Все будет в порядке, не вешай носа!
Затем он неторопливо, но уверенно протискался между столиками, на мгновение скрылся в задней комнате и появился снова, неся над головой два стула. Однако Сприцис старался напрасно, потому что как раз в эту минуту рядом освободились места.
— Вот видишь, малыш, — Сприцис удовлетворенно потер руки. — Жизнь есть борьба за столики. Что будем пить?
— Я… Может, лимонаду?..
— Что? К сосискам — лимонад?! Видали идиота? Под сосиски полагается пиво. Девушка! Тащи-ка мальчикам два раза сосиски и четыре бутылки светлого!
— Не многовато ли? — встревожился Липст.
— Для двух мужчин?!. Ты что, малыш!
Обслуживание в «Сосисочной» скоростное, тут уж ничего не скажешь. Не успели они и глазом моргнуть, как сосиски уже дымятся на столе, а в стаканах пенится пиво. Липст облизнул губы и взял за конец сосиску.
— М-м-м — объедение!
Липст всегда любил сосиски. Мать рассказывала, что в детстве он запивал их молоком. С каждым проглоченным куском Липст все больше чувствует себя обязанным Узтупу. Один стакан пива. Второй. Нет, все-таки Сприцис парень что надо! А главное, не жмот. Ну, ничего, Липст тоже не останется в долгу.
— Ну как? — отечески спрашивает Сприцис.
— Здорово! — блаженно вздыхает Липст. — Такие сосиски даже жаль есть. Их бы в медальоне носить!
— Ха, ха, ха! — закатывается Сприцис. — К тебе начинает возвращаться чувство юмора.
— Если бы я еще и на работу устроился… До дьявола надоело выклянчивать у матери каждый рубль. Она сама гроши зарабатывает.
— Если бы… Если бы у бабушки были колеса, она была бы велосипед. А работа, малыш, еще не самое главное. Ты не скули.
— Я и не скулю. Я только так… вообще…
— Тогда ладно. Салют! — Сприцис чокнулся. — Для настоящего человека самое главное — свобода. Понимаешь? А денежки, они лежат на мостовой, надо только уметь подобрать их.
— Без труда? Кто же тебе их даст?
— Почему без труда? Труд бывает разный.
— Так-то оно так, — глубокомысленно согласился Липст.
Не хватало еще, чтобы он затеял спор со Сприцисом. Уж Сприцис-то знает, что говорит.
— Ну, ладно, малыш, — сказал Сприцис. — Хватит, поваляли дурака. Бывай здоров! Мне пора идти… На работу… хе-хе…
— Ну, не буду тебя задерживать. — Липст встал и подал Сприцису руку. — Спасибо!
— Не за что. Поболтать со старыми друзьями — моя слабость. Не сердись, что отнял у тебя время.
— Да ты что! Мне торопиться некуда. Еще раз спасибо! Не опоздай на работу!
Сприцис один глаз прищурил, а другим на миг впился, как сверлом, в Липста.
— Знаешь что? Ты парень свой. Четвертную я тебе сегодня гарантирую. Пошли!
— Куда?
— Куда… куда… На работу, малявка!..
Теперь уже Липст уставился на Сприциса. В нем зашевелилось подозрение. Липст готов был послать Сприциса ко всем чертям. Но когда съедены сосиски и выпито пиво, как-то неловко не доверять приятелю.
— Послушай, Сприцис, а это дело чистое?
— Что? — переспросил Сприцис и сморщил физиономию. — Чистое ли это дело? Стыдись! Оно сияет белизной, как платье девочки на конфирмации.
— В таком случае пошли… А что я должен буду делать?
— Ничего. Только стоять и смотреть. И не забудь: с этой минуты ты младший техник газового управления. Идем!
Сприцис и Липст быстрым шагом рабочих людей поднялись по лесенке одного из домов Старой Риги. На третьем этаже Сприцис остановился и прочел надпись на потускневшей бронзовой пластинке.
— Итак, начинаем, — Сприцис потер руки и нажал кнопку звонка.
Почти одновременно со звонком за дверью раздался громкий женский голос:
— Кто там?
— Из газового управления… Это девятая квартира?
Звякнула цепочка, и дверь отворилась. На пороге, скрестив руки на пышной груди, стояла хозяйка. Нельзя сказать, чтобы ее широкое лицо сияло особым радушием. Чего не было, того не было.
Липст покраснел, сухо откашлялся и незаметно чуть-чуть отступил. Сприцис, добродушно улыбаясь, коснулся двумя пальцами кепки и помахал какой-то красной книжечкой.
— Здравствуйте, хозяюшка! К нам поступила жалоба, что ваше драгоценное здоровье в опасности. Говорят, трубы газ пропускают. Домишко старый, трубы, наверно, тоже старые. Все может быть. Поглядим, что там можно сделать…
На лице хозяйки недоумение. Однако вскоре женское любопытство берет верх.
— Трубы, говорите, пропускают? — переспросила женщина, приглашая «специалистов» в квартиру. — Это как понимать?
— Дело серьезное, — с невозмутимостью могильщика принялся объяснять Сприцис, склонившись над газовой плитой. — Видите вот эту трубу — заржавела, да? А ржавчина нарушает герметичность в местах соединений. Если соединения не герметичны, они пропускают газ. Бутан, пропан и так далее. Понятно? В квартире постоянно отравлен воздух. Вас часто мучают головные боли, по ночам вы видите кошмарные сны…
— Да, да, — торопливо подхватила женщина. — И голова у меня часто болит и дурные сны снятся. А вот здесь все равно как иголкой покалывает… — и она показала на верхнюю часть объемистого живота.
— …И вот однажды вечерком вы ложитесь спать, а наутро уже не встаете! — деловито продолжал Сприцис. — Рыдают родственники, ваш убитый горем муж идет заказывать гроб… Сейчас проверим…
— Товарищ техник, будьте добры, дайте-ка мне спички!
Липст от стыда готов провалиться сквозь землю. Одеревеневшей рукой он лезет в карман за спичками, но женщина оказывается проворнее:
— Вот, пожалуйста! Берите, сколько надо!
Сприцис осторожно приблизил огонек к трубе. Ничего не произошло. Сприцис влез на стул, затем лег на пол. Он проверял на совесть. Женщина глотала слюну и тяжело дышала. Липст стоял, как истукан.
— Утечки в трубопроводах на сей раз нет, — констатировал в заключение Сприцис. — Можете не волноваться.
— А вы как следует проверили? Вдруг где-нибудь и есть?
— Ручаться, конечно, я не могу. Для верности надо бы сделать лабораторный анализ воздуха. Но для этого мне понадобится несколько пустых бутылок. Лучше всего с широкими горлышками.
— Вы имеете в виду молочные?
— Да, да, литровые молочные подойдут в самый раз.
Женщина подбегает к шкафу, и в следующее мгновение на кухонном столе выстраивается шеренга больших бутылок.
— Пять штук вам хватит?
— По одной на каждое помещение. Только, пожалуйста, сполосните!
Взятие проб воздуха оказывается на редкость простым делом. Бутылки под краном наполняются водой. В комнате, где надо взять пробу, воду выливают в ведро. Вот и все. Остается заткнуть бутылку бумажкой и отметить в блокноте, что бутылка номер один из кухни девятой квартиры, бутылка номер два из ванной, и так далее.
На прощание хозяйка ласково улыбается и благодарит молодых людей за старания.
— Я прямо не представляю, что было бы, не приди вы к нам! — говорит она.
— Ну, что вы, — Сприцис скромно потупил взор. — Мы только выполнили служебный долг. До свидания! Всего наилучшего!
На лестнице Липст вновь обрел дар речи.
— Слушай, Сприцис, — заговорил он. — Что мы теперь станем делать с этими бутылками?
— Сдадим в магазин. Пять бутылок по два целковых — это десять рублей за десять минут. Министры не зарабатывают больше.
Лишь теперь Липст до конца понял, что произошло. Он расхохотался.
— Фантастически! Неслыханное дело! Ну и анекдот!
Вдоволь насмеявшись, Липст вдруг посерьезнел:
— И все же это мошенничество…
— Мошенничество? Вот псих! Люди добровольно отдают несколько бутылок, а ты называешь это мошенничеством! Просто невинная шутка. Скучающие джентльмены мило развлекаются… Ну, пошли! Тут много мудрить не над чем. Не надо усложнять вещи. О’кэй!