Липст тоже пошел в цех. Тюльпан он воткнул в петлицу спецовки. Со стороны это выглядело довольно забавно. Цветок крупный и красивый. И главное — подаренный. Липст притянул петлицу с тюльпаном к носу — пахнет! Впервые Липст видел душистый тюльпан.
Из стеклянной конторки вышел мастер. Липст хотел быстро пройти мимо, но взоры их встретились. Для щучьего взгляда «аптекаря» желтый тюльпан на груди Липста все равно что блесна. Вцепился и не отпускает. Острая козлиная бородка и худые щеки приходят в движение, словно Крускоп что-то жует.
— Доброе утро, мастер! — сказал Липст.
«Аптекарь» степенно кивнул головой.
— С сегодняшнего дня начнешь работать по восемь часов?
— По восемь, мастер.
Бороденка Крускопа замерла.
— Чему ты, Тилцен, улыбаешься? — негромко спросил он.
— Сегодня у Липста день рождения, — не выдержал Угис.
— Да. С сегодняшнего дня начну работать по восемь часов, — повторил Липст.
— Это дело серьезное, — проворчал «аптекарь». — Проработать восемь часов — не цветок в петлицу воткнуть.
Крускоп опустил голову, подержался за грудь и пошел в дальний конец цеха. Липст, ухмыляясь, поглядел мастеру вслед.
— Не обижайся. — Угис смущенно взял Липста за руку. — Считай, что это было его поздравлением.
— Нет, прощанием, — усмехнулся Липст.
За окном распевают птицы. Их ликующий весенний щебет проникает через стекла, через стены, смешивается с человеческими голосами, звоном металла, гудением моторов и десятками других шумов — и все же не растворяется в них. Рвется серая пелена облаков, и солнце тотчас расписывает светлыми узорами пол, конвейер, стены. «Это цветы стали, — думает Липст. — Нежные и зыбкие, как мимозы. Их не сыскать ни на одном лугу, ни в одном лесу, они цветут только здесь — в этом саду металла и техники».
— Вия сегодня в новом платье, — Угис вытянул шею, глядя поверх широкой спины Крамкулана.
— Ия? — обернулся Липст.
— Вия.
— Ия сегодня какая-то странная. И Робис тоже.
— Ой! — Угис схватился за голову. — Я не успел тебе раньше рассказать. Семейная катастрофа! Началось вчера вечером. И, знаешь, из-за чего? Из-за блинов. Ты понимаешь?
— Нет, — покачал головой Липст.
— Я тоже… А виноват Робис. У него в сознании еще сохранились пережитки феодализма.
Клара дернула Липста за рукав.
— В обеденный перерыв будет маленькое собрание. Вы не сказали бы Крускопу на прощание несколько теплых слов?
— Нет уж, спасибо, — засмеялся Липст. — Из меня, пожалуй, никакого тепла не выжать. Когда я разговариваю с мастером, у меня пятки примерзают к полу.
Часом позже у конвейера неожиданно вспыхнул скандал. По правде говоря, Липст еще раньше заметил: Угис то и дело поглядывает на руки Крамкулана, ничего не говорит, но сопровождает каждый поворот отвертки сердитым кряканьем.
Вдруг Угис отбросил отвертку и вскочил:
— Крамкулан! Если не станешь затягивать болты до конца, я не буду ставить зубчатки! Что хочешь делай, а брака не пропущу!
Как и все миролюбивые люди, не привыкшие ссориться, Угис от волнения кричит. Голос дрожит и звучит по меньшей мере на две октавы выше обычного.
— Ну, что случилось? Чего ты разоряешься? — поднял голову Крамкулан.
— А то, что ты портач! Полюбуйся! Разве на таких соплях можно закрепить зубчатку как следует? Ведь все болтается!
Лента конвейера неумолимо движется. Рама с небрежно закрепленной Крамкуланом кареткой уже давно вошла на участок Угиса, однако Сперлинь не ставит зубчатое колесо, и Липсту остается только разводить руками — если нет зубчатки, цепь некуда надевать. Это и послужило началом всей заварухе.
— Угис, чего ты дурака валяешь! — закричала Клара — Совсем обалдел? Я вот скажу мастеру!
— Пожалуйста, говори! — Угис скрестил руки на груди и, сверкая горящими ушами, независимо прошелся взад-вперед у рабочего места.
— Ты вредитель! — разозленный Крамкулан поднес отвертку к самому носу Угиса. — Тебя отдадут под суд!
— Брак пропускать не буду!
— Ты не техконтроль!
— Не хватало еще, чтобы всякую дрянь доводить до техконтроля. Бери и исправляй!
— Я вот тебя самого сейчас исправлю! — Крамкулан угрожающе замахнулся здоровенным веснушчатым кулаком.
Роковой велосипед тем временем дошел до Клары. Несколько мгновений Клара растерянно озиралась, затем беспомощно всплеснула руками и побежала к Угису.
— Товарищ Сперлинь, кончайте валять дурака! Питерис, что тут у вас такое?
— Угис не валяет дурака, — вмешался Липст. — Угис прав. Крамкулан не дотягивает болты.
— Я не знаю, чего эта вошь привязалась… — вылупил глаза Крамкулан и презрительно пожал плечами. — Эй, дохлятина, я последний раз спрашиваю, будешь ставить зубчатку?
— Пока не исправишь брак, не буду!
Мимо Угиса один за другим медленно проплыли еще два велосипеда, не укомплектованные его деталями. Спокойно текущую реку конвейера они запрудили, как затопленные поперек фарватера суда. Вокруг спорщиков собирались сочувствующие и любопытные.
— Что у вас здесь? Почему прекратили сборку?
— Остановите конвейер!
— Ну сейчас заварится каша!..
— Надо мастера звать!
Будь мастер в цехе, он и без особого приглашения уже давно появился бы у конвейера. Но Крускоп куда-то вышел.
— Робис, ступай ты. Погляди, что там у них. Давай, Робис, сходи!
Робис нехотя пошел вперед. Сегодня Робиса не узнать.
— В чем дело? — спросил он Угиса.
— Сперлинь саботажник, — постарался перехватить инициативу Крамкулан. — У меня все сделано во! На большой.
— Кто Сперлиня не знает! — презрительно скривилась Клара. — Трепач и шизофреник.
Липст не мог равнодушно слушать такое.
— Угис прав! — крикнул он. — А Крамкулан портачит!
— В чем дело? — тихо повторил Робис.
— Крамкулан надеется, что я скрою его брак, — Угис воинственно поправил очки. — Он хочет, чтобы я ставил зубчатку, и тогда брака уже не заметить. А я не стану этого делать! Для жульничества пускай поищет другого.
Робис бросил взгляд на злосчастную каретку.
— Доверни! — кивнул Крамкулану Робис. — Нашли из-за чего торговаться.
— Это я должен довернуть? — вытаращил глаза Крамкулан.
— А кто же еще? Сам видишь — головки болтов торчат из потая наружу.
Крамкулан посмотрел исподлобья на Угиса, на Робиса, потом на Клару.
— А я не стану доворачивать. И мотайте отсюда! Нашлись командиры!
— Довернешь! — сказал Робис.
— Факт, довернешь, — поддакнул Липст. — И чего уперся как баран!
— Кончайте там живее! — нетерпеливо крикнул кто-то с конца конвейера. — Сейчас Крускоп нагрянет.
— Все вы одна шайка! — злился Крамкулан.
Несколько мгновений он еще стоял, вызывающе подавшись вперед, потом сник, опустил голову и стал чистить ладонью брюки.
— Ну, где довернуть? — спросил он. — Ну, покажите, покажите…
— Я покажу, не беспокойся, — сказал Угис и, прихватив три зубчатки, пошел вслед за Крамкуланом.
Через некоторое время в цех вернулся Крускоп, но все были уже снова на своих местах. От недавнего затора в потоке конвейера не осталось и следа. Монотонно гудят электромоторы, волнами перекатывается шум работы, словно тростник на ветру, шелестит бумажная обертка рам.
Крускоп подозрительно огляделся, посмотрел на указатель готовой продукции и направился к Робису.
— Случилось что-нибудь? — спросил он. — Слышал, вроде искали тут меня.
Робис пожал плечами.
— Не может быть. Все в наилучшем порядке…
Крускоп дошел до Угиса.
— Звал меня кто-нибудь?
— Впервые слышу.
Крускоп двинулся дальше. Угис подмигнул Липсту.
— И кто бы это мог звать Крускопа? Эй, Крамкулан, уж не ты ли звал его?
Крамкулан исподлобья посмотрел на него.
— Я вам, подлецы, еще покажу, — проворчал он. — Жабы чертовы…
Сразу же после гудка на обед в цех пришли Мерпелис, парторг Шапар и Аболина — председатель завкома. Пока ставили стол президиума и вносили стулья, подошел и заместитель директора Жуковский.
— Ну, вроде бы все собрались, — заговорил Мерпелис. — Можно, пожалуй, начинать?
— Подождите, подождите, — мужеподобная Аболина медленно и грузно, словно орудийная башня линкора, повернулась и обозрела присутствующих. — А где же сам Крускоп?
— Чудно́, — заметил Шапар. — Я ведь только что видел Криша. Ребята, ну-ка разыщите его!
Крускоп сидел в стеклянной конурке. Как и обычно, в это время дня он преспокойно жевал бутерброды, запивая чаем из самодельного термоса. Как и обычно, перед ним была расстелена белая салфетка. И, как обычно, за едой он читал газету.
— Извините, пожалуйста, товарищ Крускоп, — Клара стояла в двери, робко потупив глаза. — В связи с вашим уходом на пенсию мы хотели бы попросить…
— О чем попросить? — перебил Крускоп. — Чтобы поскорее убирался отсюда?
— Боже ты мой, да с чего вы взяли?! — всплеснула руками Клара. — Народ хочет попрощаться с вами. Начальство пришло. Зачем вы так шутите?
Крускоп сидел, вцепившись руками в край стола.
— Мне ваши жалостные речи не нужны.
Сломить упрямство Крускопа удалось только совместными усилиями Шапара и Аболиной. Первый брал настойчивостью и шутками, вторая — силой. Аболина обняла Крускопа и постепенно вытолкала за порог.
— Только давайте покороче и побыстрей, — предупредил Крускоп.
Прощание получилось суховатым. Присесть Крускоп наотрез отказался, все время нетерпеливо смотрел на часы и метал укоризненные взгляды на выступающих. Когда же он слышал в свой адрес похвалу, лицо его делалось совсем унылым.
Красноречие быстро иссякло. Молодежь в задних рядах принялась со скуки болтать и переходить с места на место.
— …Как маленькие винтики и заклепки в этот асфальтовый пол, втоптаны несчетные дни вашей трудовой жизни…
Пожилые работницы в первом ряду вытащили носовые платки принялись громко сморкаться.
— …Мы выдадим вам, товарищ Крускоп, почетный пропуск. Если вам когда-нибудь вдруг станет скучно, приходите и помогите нам своим многолетним опытом. Мы вас никогда не забудем…