Липст не знал, что ответить. Слушая Сприциса, он мысленно продолжал спор с Казисом. Что мог он возразить? Сприцис высказал вслух лишь то, о чем умолчал Липст, но что логически продолжало его аргументы. Не согласиться со Сприцисом означало бы в той или иной степени признать правоту Казиса. Нет уж, спасибо! Это никак не входило в намерения Липста.
«Может, Сприцис отчасти и прав? — подумал он. — Я, конечно, согласен не со всем из того, что он тут наговорил. Человек должен жить по возможности лучше и красивее, без ненужных трудностей и лишних осложнений. Деньги — не самое главное, но они отнюдь не мешают».
Пиджак Сприциса с покатыми плечами. Последняя мода. Как раз такой костюм Липст недавно видел в журнале у Юдите. Химический костюм Казиса куда старомоднее… Сприцис сунул руку в боковой карман и вытащил несколько сотенных.
— Гляди, — сказал он, — вот ось, на которой вертится мир! Когда-нибудь, может, и перестанет, но пока что вертится на ней. Сегодня я тебя излечу от всех печалей. Куда пойдем?
— Пойду домой, спать. Ах, нет! У меня еще есть дело.
— Никуда я тебя не пущу. Будем лечить печали.
— Нет у меня никаких печалей.
— Будем пить самые лучшие лекарства. От печалей бывших и от тех, что ждут нас впереди!
Сприцис смеялся. Липстом помаленьку тоже овладевало нервное желание пуститься на какое-нибудь безрассудство. «Почему бы нет? — думал он. — Почему нет? Вот так, всему назло!»
— Полечимся, Липст. Ты еще не знаешь, какой я мировой врач.
— Врач обязан быть хорошим.
— Бывают и плохие.
— Не имеют права. Потому что плохой инженер-дурак, плохой мясник — болван, а плохой врач — убийца.
Приблизительно через час Липст звонил из ресторана Юдите. Желание слышать ее голос, обменяться несколькими словами было так сильно, что он дольше не мог ему противиться. Сприцис нес всякую чушь и пустозвонил. Оркестр играл, точно на собственных похоронах, коньяк отдавал клопами. Все было лишено значения, пусто и бессмысленно. Только Юдите могла сейчас помочь разогнать жгучую тоску… На другом конце провода несколько раз продребезжал звонок.
— Хелло! — отозвалось заспанное сопрано. — Это не Юдите. Это ее мать.
— Добрый вечер! Вы не могли бы позвать Юдите?
Пожилая женщина замялась.
— Юдите еще не вернулась… Она ушла… Позвоните завтра.
— Извините.
— А кто ее спрашивает?
— Мы с вами не знакомы. Благодарю. Привет.
Липст бросил трубку и тяжелым шагом вернулся в зал. Он чувствовал себя абсолютно трезвым.
«Идиотский вечер, — думал Липст по пути домой. — Даже к Угису не сходил…» Тут он спохватился, что еще надо нарисовать виньетку к передовой. И не какую-нибудь, а высший класс! К счастью, до утра оставалось порядочно времени.
XIII
Как всегда после конца смены, в коридоре общежития царили шум и суета. Еще открывая наружную дверь, Липст поймал себя на непонятном малодушии: «Я озираюсь и крадусь как вор. Неужели я действительно боюсь встречи с Казисом?»
Случайное открытие неприятно царапнуло Липста: «Что еще за глупости! Я иду к Угису, и плевать мне на Казиса. Да пусть он хоть десять раз попадется мне навстречу. Я даже не посмотрю на него». У двери Угиса Липст умышленно помешкал, потоптался около нее и лишь потом постучал.
— Давай, давай! — крикнул Угис.
— Ах, да! Ты же теперь один во всем ангаре! — переступая порог, Липст еще раз выглянул в коридор.
Угис лежал на кровати и, заложив руки под голову, мечтательно глядел в потолок.
— А я думал, у тебя сегодня последний экзамен! — удивился Липст.
— Точно! Химия.
— Перед экзаменом обычно занимаются.
— Не могу, — Угис подскочил как на пружине и сел, хлопнув себя костлявой ладошкой по лбу. — У меня прямо голова кругом идет!
— Нездоровится?
— Я как будто во сне.
— Ты просто-напросто переучился.
— Нет, Липст, тут совсем другое. У меня замирает сердце, и все время кажется, вот-вот я проснусь…
— Да что с тобой?
Угис вскочил и подбежал к Липсту.
— Я никогда не выигрывал ни в одной лотерее. На экзаменах мне всегда достаются самые плохие билеты. Даже в детдоме, когда, бывало, надо кого-нибудь наказать для острастки, всегда попадало мне. Скажи, с чего вдруг Вия прислала мне письмо?
Липст обомлел.
— Письмо?.. Какое письмо?
— Вот прочти. — Угис достал из кармана аккуратно сложенную записочку.
«Милый Угис!
Хочу с тобой поговорить. Приходи в восемь в кафе «Мороженое». Только обязательно. Буду ждать до девяти.
Вия».
— Когда ты его получил?
— Только что. Конверт сунули под дверь… Липст, скажи, что это мне не снится, — Угис разглаживал на ладони листок тонкой бумаги. — Письмо это или не письмо? А?
— Да, письмо… — нерешительно протянул Липст,
— А я думал, Вия ни за что мне не напишет. Может, когда-нибудь, в будущем… Через много лет. Я‑то думал, она не знает…
Липст несмело посмотрел в глаза Угису.
— Угис, — начал он. — Письмо еще ничего не значит. Иногда пишут просто так. Ну, надо что-нибудь, вот и пишут…
— Нет, нет, — тряс головой Угис. — Что ты! Вия пишет: «Милый Угис. Буду ждать до девяти». Это что-нибудь да значит!
— Ерунда все! Иногда девчонки просто разыгрывают.
— Ты не знаешь Вию. Она никогда не стала бы шутить такими вещами.
— Послушай, что я тебе скажу.
— Не надо, Липст, не надо.
— Я на твоем месте думал бы только о последнем экзамене.
— Химия — чепуха.
«Как бы ему сказать? — ломал голову Липст. — Он же смертельно болен. Слеп, глух и совсем рехнулся».
— Угис, а я тебе тут принес кое-что…
— Что?
— Погляди! Первый номер заводской газеты! Свеженький, только с шапирографа.
— Вышел уже! Да ну! — Угис благоговейно взял в руки оттиск.
— Прочти передовицу «Результаты конкурса». В ней и тебя поминают.
Угис поднес газету ближе к глазам. Некоторое время он читал молча, затем начал все громче бормотать:
— «…особо отмечает организационное предложение Липста Тилцена и Угиса Сперлиня, которое, несмотря на то, что не отвечает условиям настоящего конкурса, заслуживает самого пристального изучения…»
Последние слова Угис прокричал уже во весь голос, прижал газету к груди и подпрыгнул:
— Липст! Держи меня! Я падаю в обморок! Ты понимаешь! Победа! Победа!
— Наше предложение рассмотрит дирекция. Инженер Апсис считает, что обязательно внедрят.
— Урра! Липст! Нет, я сегодня определенно спячу! Как дважды два — четыре!
— Нам дают поощрительную премию.
— Победа! Липст! Налей мне, пожалуйста, воды. Нет, не надо. Бежим к Казису! Он должен быть дома.
Угис схватил Липста за руку и потащил к двери.
— Постой, Угис. Не бесись! К Казису сходишь после.
— Нет, идем сейчас! Он будет очень рад.
— Погоди. Сейчас не надо.
— Ура! К Казису!
Угис тащит Липста с невероятной силой. Это не худышка Угис, а настоящий электровоз. Липст не успел опомниться, как они уже в коридоре, у двери Казиса. Упираться дальше нелепо. Люди смотрят. Вон и старая Алма.
Угис спешит, он слишком взволнован, чтобы еще стучать в дверь.
— Ура! — врывается Угис в комнату.
Ликующий клич какое-то мгновение еще звучит, затем постепенно замирает. Посреди комнаты стоит Казис. Казис с Вией. И Казис держит Вию за плечи. И Вия положила обе руки на плечи Казису.
Липст стоит сравнительно далеко, но видит, как на лице Угиса бледность чередуется с румянцем, как под дрожащими белыми ресницами ширятся и тут же сощуриваются неверящие глаза. Ноги по инерции делают еще шаг вперед, но туловище уже рвется обратно.
— Извините… Я… наверно, помешал. Я не знал…
Казис спокойно смотрит Угису в глаза, на его лице не дрогнет ни один мускул. Вия чуть отпрянула, однако не высвободилась из рук Казиса.
— Может, так оно и лучше… — проговорил Казис.
— Я видел, как сюда входила Вия… Хотел только сказать ей, что сегодня не смогу прийти в кафе «Мороженое»… Со временем не выходит… А то пришлось бы зря ждать…
Вия тряхнула головой и принужденно засмеялась.
— Спасибо, Угис. Я должна была тебе что-то сказать, но, кажется, опоздала. Теперь это уже не имеет значения. Я тебя всегда считала хорошим товарищем. Да, хорошим товарищем. Я думала, ты это понимаешь…
— Нет, Вия. Я жуткий дурак. Я этого не понимал. А теперь понял.
— Не сердись, что так получилось.
— Чего тут сердиться?..
Угис круто повернулся и выбежал из комнаты. Липст не может так быстро прийти в себя от замешательства и какое-то время не двигается с места, затем, не произнеся ни слова, следует за Угисом.
У себя в комнате Угис падает на постель и зарывается лицом в подушку. Он лежит, свернувшись в клубок, подтянув колени к самому подбородку. Немного погодя входит Казис.
— Давай-ка поговорим по душам, — предлагает он. — Мы друзья, но, оказывается, у нас были свои секреты.
— Больше мы не друзья, — Угис вскакивает и становится напротив Казиса. — Знаю, виноват во всем я один. Но я не могу! Из-за Вии я всегда буду завидовать тебе, и это будет грязная, подлая зависть. Мы больше никогда не будем друзьями!
— Почему?
— Потому, что я Вию… Черт возьми, неужели ты действительно не понимаешь?
— Мне и в голову не приходило!
— Я так гордился нашей дружбой…
— Ну что ж, теперь хоть все стало на свое место. Ради дружбы можно поделиться последним куском хлеба, последним глотком воды, последним патроном, но любовью поделиться нельзя. И отказаться от нее тоже нельзя — на, мол, бери… Вчера я все сказал Вии, и она…
— Тебе незачем объяснять. Я достаточно насмотрелся на себя в зеркале.
— Угис… Ты всегда будешь моим лучшим другом. Даже если станешь врагом мне.
— Уйди, Казис! Сейчас уходи. Прошу тебя!
Дверь за Казисом притворяется медленно и с грустным скрипом. Угис тупо смотрит в пол. «На него свалилось двойное горе, — думает Липст. — Вместе с любовью он теряет и друга».