Впрочем, бунт Торна оказался неудачным. Жители Темекулы изгнали его из города, а потом и сожгли ранчо. В результате он был вынужден покинуть Риверсайд и отправился на север. Про Люшиуса Торна быстро забыли, но спустя пару лет он вернулся. И не просто так. Теперь Торн был баснословно богат. Он стал одним из первых счастливчиков, кому удалось наткнуться на крупную золотую жилу в Калифорнии. Он привез с собой целую армию головорезов и не пожалел времени и денег, чтобы насилием, угрозами и подкупом разорить и выгнать из Темекулы всех, кто его обидел.
Первое, что сделал Торн, вернувшись домой – скупил все земли в окрестностях своего ранчо, а на месте разоренного дома начал строить неприступную крепость. Похоже, он всерьез собирался вести боевые действия с мексиканцами. К счастью, война закончилась раньше, и в 1850 году Верхняя Калифорния стала 31-м штатом США. Именно этот год можно считать отправной точкой истории Ноубла.
Первыми жителями города стали те самые головорезы, которых Торн привез для создания собственной маленькой армии. Конечно, многие из них покинули долину, но некоторые решили осесть и остепениться. На деньги Люшиуса Торна были построены первые дома, церковь, он охотно давал взаймы своим соратникам и предоставлял в пользование землю. Вскоре слух о городе, где можно быстро открыть свое дело и встать на ноги, распространился за пределы Риверсайда, и в Ноубл начали прибывать новые поселенцы.
Торн радовался, как растет его город, где он был главным правителем и благодетелем. Правда, чтобы поселиться там, нужно было соблюдать некоторые условия. Например, жители города могли быть только белыми европейцами: испанцам, азиатам, евреям и неграм в этом было отказано (за исключением слуг). Естественно, эти самые слуги не могли посещать те же заведения, что и их хозяева, в магазинах их обслуживали из задних дверей, и даже выходить на улицы города они имели права только в определенные часы. Всем жителям Ноубла предписывалась суровая трезвость, набожность и моральный образ жизни. Нарушителей могли жестоко наказать – этим занимались личные охранники Торна, которые чувствовали себя в Ноубле все более вольготно. Для них даже делались существенные поблажки в суровом городском кодексе: например, ближайший помощник Торна Ефраим Клогг держал единственный салун в Ноубле, вход в который был разрешен только «блюстителям морали».
Не удивительно, что во время Гражданской войны Торн был едва ли не единственным жителем Риверсайда, который выступил на стороне Конфедерации. Он даже хотел послать свой личный боевой отряд на помощь армии южан, но то ли его «солдаты» не выразили особого энтузиазма, то ли Торн сам передумал, испугавшись остаться без охраны. Хотя он несколько раз ездил в Сакраменто и Лос-Анджелес и даже в соседние штаты, пытаясь с помощью денег набрать добровольцев для войны с северянами.
Известно, что во время одного из своих вояжей Торн познакомился с генералом Форрестом14 и заразился от него идеями общества Ку-Клус-Клан. Нет подтверждений, что Люшиус Торн официально состоял в организации и занимал в ней какую-то должность, но после завершения Гражданской войны он стал наводить в Ноубле поистине «клановские» порядки.
Его приспешники, среди которых появились и бывшие солдаты южан, теперь наводили страх на весь город, практиковали ночные охоты на черное и мексиканское население, провинившихся граждан могли прилюдно вывалять в дегте и перьях или высечь плетьми. Возмущенные граждане жаловались в полицию, но Торну всегда удавалось откупиться. Он не знал, что час возмездия неумолимо приближается.
Надо сказать, что после войны изменилась не только жизнь Ноубла, но и жизнь самого Люшиуса Торна. В 60-х годах он наконец женился, а когда ему перевалило за 50 лет, на свет появился долгожданный первенец и наследник – его нарекли Корнелиусом. Спустя год родилась его сестра Патриция.
О жене Люшиуса практически ничего не известно. Он привез ее откуда-то из своих агитаторских вояжей и по сути заточил в замке. Во всяком случае, миссис Торн никогда не появлялась в городе, а словоохотливые слуги рассказывали, что ей запрещено даже покидать отведенные ей покои в доме. Однажды тихо и незаметно для всех женщина умерла. Не менее сурово Торн относился и к собственным детям. Воспитывая из Корнелиуса «настоящего белого мужчину», он нередко прибегал к физическим наказаниям. Рассказывая о том, что отец вытворял с маленькой Патрицией, даже самые преданные слуги Торнов менялись в лице.
Особым разочарованием старика стало то, что, когда он отослал сына в военное училище, его вскоре отчислили оттуда по причине плохого здоровья. После этого Торн срывался на юном Корнелиусе по малейшему поводу, хотя скорее всего, здоровье мальчика было подорвано как раз плохим обращением в детстве. По слухам, отец часто запирал детей в подвале своей башни, оставляя на несколько дней без света и пищи.
Наконец, в 1877 году терпению жителей Ноубла пришел конец. Они разработали целый план, чтобы захватить Торна и подвергнуть его соответствующему наказанию. Сейчас, конечно, в этом не признается никто из потомков и нынешних обитателей, но по словам, оброненным в случайных беседах, можно понять, что в заговоре против Торна участвовал весь город – иначе им было не выстоять. Кто-то обеспечивал алиби, кто-то раздобыл все нужные материалы, кто-то отвлекал головорезов, засевших в салуне. А самый главный отряд подстерег Люшиуса Торна во время его поездки в город и обездвижил охрану. Затем горожане схватили самого диктатора, вымазали его в дегте и перьях, отвезли в горы и бросили там.
Клогг и его подельники, узнав о происшествии, хотели немедленно броситься на поиски Торна, но жители города хранили решительное молчание и не признавались в том, где его оставили, а рыскать по горам без ориентиров никто не отважился. Слуги и дети Торна не спешили обращаться в полицию – более того, Корнелиус поговорил с боевиками отца, убедив их молчать о происшествии, иначе он и другие горожане свалят вину на них.
В конце концов, жители Ноубла рассказали Корнелиусу, где искать старика. Никто не хотел становиться убийцей. К счастью, этого не произошло, потому что Люшиуса Торна спустя три дня, проведенных в горах, удалось обнаружить живым – он забился в какую-то пещеру и пил воду из лужи.
Физически он почти не пострадал, но его разум не смог вынести пережитых унижений и испытаний. Торна разбил удар, который практически полностью парализовал его тело. С этого дня Корнелиус поселил отца в крохотной комнате на самом верху башни своего замка. Ее единственное окно выходило на долину, которой старик так восхищался. Он сидел целыми днями, глядя на нее, не в силах вымолвить ни слова, ни пошевелиться. Слуги по указанию Корнелиуса носили ему блюда с любимыми яствами и редчайшие вина, но оставляли на столике рядом с его креслом – видимо, так юноша мстил отцу за голод, перенесенный в детстве. Лишь изредка сиделке было разрешено подниматься к старому Торну и кормить его с ложки.
Дети Торна освободились наконец от власти отца, но было уже слишком поздно для юной Патриции. Еще в детском возрасте она стала проявлять признаки душевной болезни, а когда ей исполнилось шестнадцать лет, повесилась у себя в спальне во время одного из припадков. Удивительно, но Люшиус Торн пережил дочь. Разбитый параличом, не имя должного ухода, он все равно продолжал цепляться за жизнь. Целых три года старик просидел в кресле в своей башне, глядя ненавидящими глазами на долину. Жители Ноубла стали бояться ездить мимо замка, чтобы не попасться на глаза Торну – они уверовали, что его взгляд может навлечь на человека проклятие.
Все наследство Торна перешло к его единственному сыну Корнелиусу. В отличие от отца горожане его очень любили, поскольку он придерживался здоровых либеральных взглядов и не собирался никому указывать, как следует жить. Еще когда Торна-старшего хватил удар, Корнелиус разогнал всех головорезов во главе Клоггом, выкупив его салун. Он отменил отцовские правила, разрешив всем на равных селиться в городе. Конечно, это вызывало возмущение у небольшой горстки старых консерваторов, но в основном жители приветствовали решения Корнелиуса Торна. Ему даже предлагали официально стать мэром Ноубла, но у молодого человека были свои жизненные устремления.
Как оказалось, сердце юного Торна было отдано армии. Возможно, он стремился что-то доказать себе после гонений отца. Во всяком случае, поскольку его здоровье поправилось после детских травм, юношу на этот раз приняли в военную академию. После этого Корнелиуса в Ноубле больше практически не видели – все время он проводил в военных лагерях и пытался принять участие в любом вооруженном конфликте, в который были вовлечены Соединенные Штаты.
Уже когда ему перевалило за тридцать, он вернулся в родной город с юной женой по имени Ребекка. Семейное счастье продолжалось недолго: Торн немедленно отправился на Испано-Американскую войну, а затем на Филипино-Американскую войну15. Он даже пропустил рождение своего первого сына Габриэля.
Тем не менее, Ребекка Торн с пониманием относилась к военной карьере мужа и терпеливо ждала его возвращения из всех кампаний. Тем более, что заслуги Торна были замечены, и он был произведен в чин полковника, а затем и генерала. В городе он появлялся исключительно в мундире и с саблей.
Хотя генерала Торна очень уважали в Ноубле, жители имели к нему все больше и больше претензий как к единственному землевладельцу. Он поручил своим поверенным заниматься всеми арендными договорами, но совсем не обращал внимание на то, что город вступил в ХХ век. Для цивилизованной жизни требовались новые дороги, системы ирригации и средства связи. В то время как Темекула и другие города Риверсайда становились все более оживленными и процветающими, привлекая предпринимателей и туристов, Ноубл вступил в эру заката.
Тем временем в семье Торнов произошла новая трагедия. В 1904 году скончалась Ребекка Торн. Ее сыну едва исполнилось пять лет. Причиной смерти был объявлен острый менингит. Надо отметить, что за годы проведенные в замке, здоровье миссис Торн значительно ухудшилось, несмотря на прекрасный климат долины. Она приехала туда цветущей девушкой, всеми любимой «королевой Ноубла». С удовольствием ездила в город, участвовала в благотворительных базарах и посещала церковные службы. Со временем многие стали отмечать, что миссис Торн осунулась и побледнела. Она часто жаловалась на головные боли и головокружения, стала носить темные закрытые платья с высоким воротом и длинными рукавами даже в жару.