– Его что? – старуха рассмеялась, потом ее смех перешел в надрывный кашель. Мне пришлось крикнуть сиделке, которая немедленно появилась со стаканом чего-то бурого и маленькими таблетками.
Отдышавшись, мисси Торн посмотрела мне прямо в глаза.
– Корнелиус оставил о себе много легенд, Стин, особенно в этом городке. На самом деле он никогда не служил в армии. Его отчислили из Вест-Пойнта из-за инвалидности. Травма плеча.
– Разве это не последствия ранения, которое он получил на одной из войн?
– Я же говорю – легенды. Даже я сама в них верила. Верила, что ко мне сватается храбрый генерал. Правду узнала, лишь приехав сюда. Мой отец написал мне. Он мог бы заявить на Корнелиуса за неправомерное ношение формы, но не хотел причинять неприятности собственному зятю. Но он намекнул, что лучше бы ему перестать изображать из себя военного и посвятить все время семье. За это Корнелиус меня еще больше возненавидел. Ему казалось, что теперь его заперли в ненавистном доме. Он рассказал, как его собственный отец мучил его и сестру в детстве. На самом деле это он сломал ему руку. Просто выкрутил плечо так, что оно вылетело из сустава. Ключица сломалась и срослась неправильно. В результате Корнелиус не мог поднимать ничего тяжелого правой рукой. Он много тренировался, научился писать левой. Мог держать руку так, будто она нормальная, хотя ему все время приходилось напрягаться. Но никто не возьмет в армию человека, который не может прицелиться из винтовки.
– Значит, все его военные приключения…
– Полная липа! Нет, он на самом деле терся все время вокруг армии, что-то поставлял, что-то перепродавал, имел связи. Где-то выступал штатским советником. Так он и заполучил свой мундир и липовые звания. Конечно, у него хватало ума не лезть туда, где его могли разоблачить. Но в Ноубле все его величали «генералом», и ему это чертовски нравилось. Видите, как много интересного вы узнали о нашей семье, Стин. Чем вы хотите меня еще удивить?
– Это же Ролли убил Мэри и маленького Джона? – тихо спросил я.
Глава 23
– Кто вам это сказал? – хрипло спросила старуха.
– Пока никто. И не думаю, что кто-то скажет. Но я сопоставил даты. Жена и сын Габриэля погибли под Рождество 1925-го. А Ролли был отправлен в клинику в начале января 26-го спустя две недели. Кто будет заниматься таким вопросом на рождественские каникулы, особенно если в семье произошла трагедия. История про машину, саму снявшуюся с ручника и точно проехавшую по двору, мне с самого начала показалась сомнительной. Но кто мог совершить подобное злодеяние? Думаю, Роланд всегда ненавидел своего здорового и успешного брата. Ненавидел за то, что отец любил его. За то, что тот уехал в Лос-Анджелес, а его бросил одного в заточении в этой крепости. И вот как последняя соломинка – Габриэль женился. И привез домой на праздники маленького сына. Которого он явно любил больше, чем кровного брата. Видимо, болезнь сделала Роланда эмоционально несдержанным. Но в клинике мне рассказали, что он был при этом весьма хитрым, например, в том, что касалось планирования побегов. Он мог прокрасться к гаражам, завести машину и направить ее точно на тех, кто, по его мнению, украли у него брата. Может, он думал, что после смерти Мэри и Джо все будет как прежде.
– Он плакал. Плакал и уверял, что все вышло случайно. Что он просто хотел покататься на автомобиле, – по щекам миссис Торн заструились слезы.
– Естественно, вы придумали другую историю. Никто не хотел скандала. Семья молчала, а слуг, скорее всего, подкупили. Местный шериф и так был у вас в кармане. Но Габриэль больше не мог оставаться в этом доме. А для вашего мужа эта история стала последним ударом.
– Это он настоял на том, чтобы отослать Ролли. Я выпросила хотя бы встретить Новый год с сыном. Он говорил, что иначе все расскажет и сдаст его полиции, чтобы его отправили в государственную лечебницу для преступников. Хотя он был просто мальчиком и не понимал, что натворил! В итоге Мортимер все устроил. Я нашла хорошую клинику не слишком далеко от нас, чтобы я могла навещать Ролли. Но Корнелиус и это мне запретил. Он хотел совсем вычеркнуть Ронии из нашей жизни.
– К счастью для вас, он вскоре умер. Не перенес третьего сердечного приступа. Или здесь вам тоже помог добрый друг Морти?
– Как вы смеете бросаться подобными обвинениями.
– Это просто предположение. Хорошо, наш генерал отошел в мир иной естественным образом. Почему вы после этого не забрали сына из клиники? Ведь вы были его единственным опекуном.
– Потому что там ему помогали! Там были очень хорошие доктора. И я постоянно искала новых специалистов, которые предлагали разные курсы лечения. Ролли становилось лучше. Во всяком случае, он стал спокойнее.
– Настолько спокойнее, что спустя четыре года сбежал с морфиновой наркоманкой.
– Боже мой, вы и это раскопали. Да, был такой неприятный эпизод. Но их изолировали друг от друга. А девицу потом вообще перевели в другую лечебницу.
– И что же в итоге случилось с Ролли?
– Он опять сбежал, – печально сказала Гертруда. – Сразу же, как его выпустили из изолятора. На этот раз он не стал мне звонить и где-то прятаться. Он пошел пешком. Прямо сюда. Где-то ловил попутки, ночевал в канавах и заброшенных амбарах. Тогда в штате было много разорившихся фермеров, которые шастали в поисках работы. Лишней еды ни у кого не было. Когда Ролли добрался до дома, он был на грани истощения. У него начался сильный жар, его била лихорадка. Я позвонила доктору Мортимеру, мы хотели везти Ролли в больницу, но не успели. Он скончался по дороге.
– И Хартли-Пенн выписал свидетельство о смерти.
– Да, как видите. Я привезла копию в лечебницу, когда приехала забирать его вещи. Они не стали вносить эти сведения в медицинскую карту, поскольку получалось, что Ролли умер из-за того, что убежал из-под их опеки. Я похоронила сына здесь. Рядом с отцом. Игнасио мне помогал. Он пришел в поисках работы, и я взяла его сторожем в замок. Тогда по округе шастало много мародеров. Идемте, молодой человек.
Миссис Торн решительно поднялась, опираясь на палку.
– Надеюсь, вы не возражаете против небольшой прогулки. Я каждый месяц хожу на могилу сына.
Мы вышли из ворот замка и направились по еле заметной насыпной тропинке в сторону леса. Старый охранник с ружьем, которого, как оказалось, звали Игнасио, немедленно кинулся поддержать свою хозяйку под локоть, но она раздраженно отбросила его руку. Мужчина что-то проворчал, но послушно отступил, пристроившись в арьергард нашей маленькой процессии. Миссис Торн передвигалась очень медленно, поэтому мы действительно напоминали какое-то печальное шествие.
Петляя среди деревьев, вскоре мы вышли на небольшую поляну, видимо, когда-то специально вырубленную в роще. В ее центре высился монументальный мраморный склеп с надписью «Торн» над входом. Игнасио быстро пошел вперед, гремя ключами.
– Странно. Дверь открыта, – он толкнул тяжелую железную дверь и заглянул внутрь. После чего сразу же выскочил наружу и устремился к хозяйке.
– Не заходите туда, миссис Торн. Похоже у нас побывали мародеры. Вам не надо этого видеть. Я звоню в полицию.
Я сам заглянул в дверной проем склепа. Тусклый свет заходящего солнца выхватил из темноты ниши с табличками. Здесь были и Люшиус Торн, и его дочь Патриция, и Ребекка Торн, наконец, Роланд Торн и генерал Корнелиус Торн. Именно так и было выгравировано. Видимо, вдова согласилась поддерживать мистификацию мужа и после смерти. Теперь я увидел, что мраморная плита под именем генерала выломана из стены, зияя черным провалом и распространяя гнилостный запах. Я зажег свой карманный фонарик и подошел поближе. Гроба внутри не было.
– Боже мой, – услышал я позади сдавленный всхлип. Оказалось, что миссис Торн все же решила взглянуть на склеп, несмотря на протесты Игнасио.
Я едва успел подхватить оседающую женщину и вывел ее на свежий воздух. Она шумно дышала и хлопала ртом, как рыба. Ее лицо приобрело синюшный оттенок.
– Он, он, все-таки… – пыталась она сказать.
– Молчите, вам нельзя волноваться. Помогите мне, – обратился я к растерявшемуся охраннику. Вдвоем мы аккуратно довели миссис Торн до ближайшего дерева и прислонили спиной к стволу.
– Мы не донесем ее до дома без носилок, – сказал я. – Надо бежать за помощью и вызвать врача. Я пойду в дом, а вы караульте ее здесь. У миссис Торн есть с собой какие-то таблетки?
Трясущейся рукой старуха пошарила по своими шалями и протянула мне пузырек.
– Одну. Под язык.
Я послушно извлек одну таблетку и поднес к ее рту.
– Я приведу помощь, – сказал я.
– Нет, – неожиданно миссис Торн крепко вцепилась в мой рукав. – Остановите его. Он все-таки решил сделать это… Остановите его, пока не поздно.
– Остановить кого?
– Габ.. Габриэля. Он совсем сошел с ума. Когда он говорил, для чего ему нужна башня, я не верила. Он.. он хочет провести свой ритуал.
– Какой?
– Он утверждает, что с помощью своего Храма сможет воскрешать мертвых. Он хочет воскресить отца.
Глава 24
– Бегите туда… скорее, – миссис Торн беспомощно махнула рукой в сторону леса.
– Здесь есть короткий проход в общину? – спросил я Игнасио.
– Да, – мрачно ответил тот. – Выйдите с этой поляны между теми двумя деревьями и держитесь тропы. Если сойдете с нее, ориентируйтесь по вон тем соснам на холме со сломанными верхушками. Когда пройдете заросли, то увидите эту их башню. Идите прямо на нее. Ходу где-то минут двадцать, может, быстрее, если бегом.
– Тогда скорее спешите за помощью и приведите сюда Мануэля или еще какого-то паренька. Ее нужно перенести в дом, пока не стемнело.
Старик кивнул, потом снял со спины ружье и протянул мне.
– Может пригодиться.
Я благодарно кивнул.
– Когда найдете проход к их ограде, там есть калитка. Стукнете пять раз. Три коротких, два длинных. Я им иногда доставляю продукты и посылки.
Я, конечно, не собирался бежать, но двинулся достаточно бодрым шагом. Спускались сумерки, и мне не хотелось потерять видимые ориентиры и заблудиться в незнакомом лесу. Правда, едва я миновал густую рощу, оказалось, что волновался я зря. Неожиданно темнеющее небо озарилось оранжевым свечением. Когда я перебегал через обширную поляну, уже отчетливо слышался треск пламени и пахло дымом. Я подивился, насколько большой костер надо было запалить, чтобы его было видно по всей округе даже через забор, когда сообразил, что горит сам Храм Возрождения.