«Собранный путь» никто не закрывал, он находился на частной земле. Лэнгхорн, придя в себя, обложился адвокатами и тоже практически не покидал огороженную территорию. Зато офис Кастерса мгновенно ликвидировался, словно его никогда и не было.
Что касается самого Торна, то он наконец вернулся в отчий дом. За ним приехала миссис Торн, сообщив, что забирает пасынка из больницы и вызовет ему лучшего нервного специалиста из Лос-Анджелеса.
Глава 26
Не зная, к какому делу себя пристроить, я оставался в своей квартире и пил виски, глядя как дождь с остервенением моет окна в моей гостиной. В контору ходить совершенно не хотелось, я даже предложил мисс Пиблз взять отпуск на неделю за счет агентства, но она решительно отказалась, заявив, что будет как прежде принимать звонки и уговаривать клиентов перенести встречи.
В конце концов, рабочий энтузиазм калифорнийского ливня и на меня подействовал вдохновляюще, так что я решил прибраться в квартире, пропылесосить все углы, вымыть пол и протереть от пыли книжные полки. Какой-то психиатр мог бы заявить, что я таким образом пытаюсь отвлечься от скорби, но на самом деле, я без удивления констатировал, что у нас с Габриэлой в любом случае ничего бы не получилось.
Мы совершенно не подходили друг другу. Все дело в том, что она была неряхой. Не грязнулей, а именно неряхой, причем, в той степени, которая казалась мне почти невыносимой. Я же, на ее взгляд, был клиническим педантом, чем также ее очень раздражал.
Это было выше моего понимания, как женщина на такой ответственной работе, где порядок и чистота являются ключевыми факторами спасения человеческой жизни, может столь неорганизованно вести себя дома. Войдя в квартиру, Габи бросала плащ и шляпку на первый же попавшийся стул. Когда она раздевалась, вещи летали по спальне, и она их никогда не собирала, только выхватывала из кучи тряпья что-то чистое, небрежно гладила, а остальное просто сгребала в корзину для прачечной. Единственное, к чему Габриэла относила серьезно – это к состоянию своей униформы. Наверное, последние ресурсы для поддержания порядка у нее расходовались на работе, а после смены она мгновенно отключала все тумблеры контроля.
Еще больший кошмар поджидал на кухне. Как я уже говорил, Габриэла прекрасно готовила, но из-за постоянной занятости в основном довольствовалась разогретыми обедами навынос, яичницей или гамбургерами. Но стоило ей затеять какую-то грандиозную готовку мексиканских блюд, как кухня мгновенно наполнялась небрежно сброшенными на столешницу очистками, горой грязных сковородок и кастрюль. И, конечно, ее приводили в ярость мои попытки навести порядок в ее квартире.
Возможно, если бы мы все-таки поженились и разбогатели, умелая домработница смогла бы сгладить наши конфликты. Или потребовалась бы не одна, а целая армия домработниц, которые бы подстраивались под наши с Габи темпераменты. В голове у меня периодически вспыхивали картины нашего совместного быта, и утрата этой перспективы совершенно не вызывала у меня сожаления.
Наконец начистив квартиру до блеска, я налил себе еще выпить и набрал номер Диего Мартинеса. Он сообщил, что полиция установила личность Габриэлы Тернер по зубной карте, поэтому теперь она официально считается погибшей.
– Ты естественно захочешь прийти на похороны, – неуверенно добавил он.
Странно, я совсем он этом не подумал. Кто будет ими заниматься? Неужели это моя обязанность?
– А что с Джо? – вместо этого спросил я.
– Он с отцом, – спокойно ответил Диего. – Я связался с доктором Тернером сразу, как обнаружили тело Габриэлы. Какие бы у них ни были конфликты в прошлом, но Бен Тернер немедленно примчался к сыну. Сейчас они живут в отеле. Он взял на себя и все заботы о похоронах. Вот я и спросил, собираешься ли ты прийти, если это не станет для тебя неловкой ситуацией…
– Конечно, я приду, сообщи время и место.
Я не сомневался, что мы с доктором Тернером способны вести себя цивилизованно. К тому же я хотел попрощаться с Джо.
– Он же собирается увезти сына к себе? – уточнил я.
– Не знаю. Вроде бы. Хотя доктор Тернер заходил ко мне недавно. Он выспрашивал все подробности конфликта Габриэлы с ее отцом и обстоятельств, при которых она оказалась в Храме. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что доктор Тернер намеревается подать в суд на общину «Собранный путь», выступая как опекун сына, лишившегося матери из-за их халатности.
В добрый путь, чуть было не воскликнул я. Сейчас я был особенно рад, что у Бена Тернера есть склонность к упорному и довольно успешному сутяжничеству. Если он натравит на Торна, Лэнгхорна и компанию своих адвокатов, есть большая вероятность, что он выгрызет из этой шайки хороший куш денежной компенсации и поместье матери Габриэлы в придачу.
– Кстати, разговаривая с ним, я вспомнил одну вещь, – продолжил Диего. – Помнишь, ты просил у меня узнать побольше информации о финансовых делах «Собранного пути». Так вот это действительно некоммерческий фонд. Он не получал никаких пожертвований или других денежных вливаний от посторонних лиц, во всяком случае, это не известно налоговой. Все финансирование ведется только за счет личного состояния Габриэля Торна. Но это довольно существенное финансирование. Уставной капитал составляет миллион долларов, а за последние три года, если не считать довольно несущественных расходов на поддержание общины, зарплату нескольким сотрудникам, бухгалтерам и адвокатам, а также строительство Храма, состояние фонда увеличилось до трех с половиной миллионов долларов.
– И Торн его возглавляет?
– В том то и дело, что нет. Президентом и учредителем фонда «Собранный путь» является Джереми Р. Лэнгхорн.
Меня заинтересовал инициал «Р», о чем я и спросил Диего.
– Погоди, сейчас проверю. Тут где-то в документах указывалось полное имя Лэнгхорна, – я услышал, как зашуршали бумаги. – А вот, нашел. Роланд.
Глава 27
Все еще ощущая в голове туман, вызванный отравлением угарным газом, я решил все-таки не сидеть дома, а проведать Лекси в больнице. Как ни странно, я нашел место на парковке для посетителей почти рядом со входом, на которое никто не зарился. Секрет оказался прост – прямо рядом с водительской дверью в асфальте была огромная выбоина, наполненная дождевой водой, так что я сразу плюхнулся в лужу прямо по щиколотку.
У каждого жителя Лос-Анджелеса на подобный случай в машине всегда лежит пара сухих носков, но сейчас я решил, что небольшой дискомфорт мне только пойдет на пользу.
Палата Лекси выглядела прекрасно, вся утопая в цветах и шоколадных конфетах от ее неведомых поклонников. Чего нельзя было сказать о самой девушке. Глаза были обведены синими кругами, а из-под бинтов на голове выглядывал участок выбритых волос.
– Наверное, мне придется какое-то время носить шиньон. Или постригусь налысо, – легкомысленно заявила Лекси, но я видел, что это ее задевает. Я бы не удивился, если бы моя напарница вообще решила бы пересидеть в больнице все время, пока ее внешность не придет в норму.
– Ох, Дуг, прости. Соболезную о Габриэле. Мэриголд сообщила, что нам в контору звонил ее бывший муж, похороны состоятся через два дня. Я собираюсь пойти. И наплевать, что скажут врачи.
– Ты не должна чувствовать себя виноватой в ее смерти. Ты же не могла следить за ней все время.
– Но вообще-то я чувствую именно так. Когда Габриэла приехала в общину и при встрече сделала вид, что не узнает меня, я сразу поняла, что все еще в игре. Лэнгхорн или брат Иеремия, как он себя называл, сразу увел ее в свой офис, но потом я увидела, как она в этом белом одеянии отправляется вместе со всеми в Храм. У меня не было возможности ее предупредить, чтобы она ничего не пила и не ела. Я сама очень много сил потратила, чтобы не проглотить что-то лишнее. А во время церемоний в Храме они вообще, кажется, накачивали в алтарный зал какой-то газ. Во всяком случае что-то, что позволяло быстро ввести всех в состояние транса.
– Габи знала о наркотиках. Я ее предупредил и вообще просил туда не ехать. Но она не послушалась. А как ты догадалась?
– Практически сразу, – отмахнулась Лекси. – Вначале мне казалось, что Торн всех просто гипнотизирует. Наверное, он и себя научился гипнотизировать перед групповыми молитвами, настолько он выглядел величественным и каким-то… потусторонним. Но потом я поняла, что такое чувство эйфории может быть вызвано только химическими препаратами. Не забывай, я же училась в Париже. И потом еще в Нью-Йорке. Детство провела среди кембриджских студентов и актеров из дешевых киностудий. Конечно, я не говорю, что моя мать давала мне пробовать разные стимуляторы, но она не могла следить за всем, что я делаю. Однажды, когда мне было шесть лет, один актер из ужастика…
– Лекси, не отвлекайся. Я понял – ты разбираешься в наркотиках.
– Да. Я не знала, подмешивают они их в пищу или напитки. Во всяком случае, с тех пор я только делала вид, что ем вместе со всеми, а сама старалась пить воду из ручья и есть только целые фрукты. Но я уже стала вызывать подозрение у других «братьев» и «сестер» – так называли тех, кто был приближен к Торну. Думаю, через пару дней меня бы разоблачили и выгнали из общины. Или раньше, если бы не были так заняты подготовкой к этому ужасному ритуалу.
– А что это был за ритуал?
– Учитель, то есть Торн заявил, что он готов доказать, что физическая смерть – это лишь одно из проявлений бесконечности бытия. С помощью силы Храма он готов был вернуть в наш мир человека, давно считавшегося умершим.
– Это бы его отец.
– Я знаю. Похоже, у них были старые счеты. Все случилось довольно неожиданно. Как я поняла, они планировали завершить строительство башни в течение пары месяцев, но, когда я приехала в общину, оказалось, что обряд решили провести раньше. Торну было какое-то видение или космические сферы сошлись в нужной точке. Я не могу воспроизвести все, что он нес.
– Как начался пожар?
– Полиция меня уже спрашивала, и я вспомнила все, что смогла. Мы стояли в Храме и держали свечи. Большие такие свечи, пламя качалось в разные стороны. Торн возвышался над гробом, делал пассы руками и читал какую-то молитву. Неожиданно за алтарем что-то ухнуло, а потом я увидела, как зал озарился ярким светом и запахло дымом. Торн вначале не обратил внимания, продолжая свой ритуал. Казалось, что это часть представления. Неожиданно рядом с ним появился брат Иеремия, он откинул капюшон и что-то сказал Учителю. Они взялись за руки и пошли к выходу, а остальные последовали за ними. Когда мы вышли на улицу, я увидела, как пламя вырывается из окон башни и сразу же побежала вызывать помощь. Огонь разгорелся стремительно. Этот Храм – настоящая печная труба. Если бы мы там задержались еще на десять минут, все могли бы задохнуться и сгореть.