– Где комната мистера Торна?! – выкликнул я, завернув ему руку за спину.
– На третьем этаже по коридору, – юноша скривился от боли. – Но его нельзя беспокоить. Хозяин очень болен.
Я уже отпустил его и несся по лестнице. С высоты на меня презрительно взирал Люшиус Торн.
Достигнув площадки третьего этажа и повернув направо, я пошел по мрачному коридору, освещенному электрическими светильниками.
– Останови его, Хильда, – кричал снизу Мануэль.
Мне навстречу выскочила медсестра, которую я уже видел, старуха тогда называла ее Харпер. Эта дама тоже попыталась продемонстрировать футбольный прием. Честно говоря, я не джентльмен в полном смысле этого слова. Мне случалось бить женщин, и сейчас я не видел повода снова не применить физическую силу. Я схватил медсестру за плечо и небрежно отшвырнул со своего пути.
– В какой из комнат лежит мистер Торн?
– Вы не имеете права! Я звоню в полицию.
– Звоните. Немедленно звоните. И лучше всем: и шерифу, и в полицейское управление штата.
Это на секунду обескуражило Хильду Харпер, но она тут же вцепилась в мой пиджак.
– Все равно вам нельзя беспокоить мистера Торна! Он очень болен.
На лестнице послышался топот ног. Видимо, Мануэль собрал подкрепление, чтобы меня остановить. Это меня не испугало. Опасаться в этом доме следовало только Игнасио, а я был уверен, что он не станет принимать участие в обороне крепости.
Отцепив от себя Хильду, я продолжил шагать по коридору, распахивая все двери. Наконец в одной из спален я обнаружил человека, с которым собирался увидеться много дней назад.
Торн лежал на кровати, положив руки поверх одеяла. Он никак не прореагировал на мое появление. Я закрыл за собой дверь и подпер ручку стулом. Теперь я мог внимательно разглядеть пациента. Он был невероятно худ, почти изможден. Длинные белоснежные волосы были тщательно вымыты и расчесаны, обрамляя лицо в глубоких морщинах. Столь же благообразно выглядела и седая борода, достигавшая груди.
– Торн, – позвал я. Он не пошевелился.
Я подошел и взял руку, чтобы пощупать пульс. Он был – слабый, но ровный. Теперь я заметил, что под закрытыми веками шевелятся глазные яблоки, напоминая червяков, снующих под землей. Видимо, Торн находился под действием успокоительных или сам впал в такое состояние.
Наконец я сделал то, за чем пришел. Аккуратно приподняв густые усы в бороде, я взглянул на рот Учителя. Верхнюю губу с правой стороны рассекал старый, но заметный шрам.
Глава 31
Отперев дверь, я легко отбился от несмелых атак слуг и горничных и спустился обратно в библиотеку.
Старуха продолжала сидеть в кресле, а Лэнгхорн стоял у телефона, вращая диск.
– Вы звоните в полицию? – осведомился я.
– Своим адвокатам, – вежливо ответил он. – Точнее адвокатам мистера Торна. Потом дойдет дело и до полиции. Мы обвиним вас в незаконном проникновении в частное жилище и угрозах больному человеку.
– Справедливо. Я и сам подумывал о полиции. Я не проник в дом незаконно, меня пустил Игнасио. Хотя вряд ли он это подтвердит. Мне кажется, я слышал снаружи звук мотора. Думаю, это верный Игнасио добровольно решил оставить свою пожизненную должность охранника форта.
Старая миссис Торн вздрогнула.
– И я не причинил ни малейшего вреда больному человеку. Даже не угрожал ему. Зато могу сообщить нечто, что весьма заинтересует местного шерифа.
Я дождался, пока Лэнгхорн отлепится от телефонного диска и положит на место трубку, затем продолжил:
– Ведь это не Габриэль Торн лежит наверху, не так ли? Это ваш сын Роланд, миссис Торн.
Ни один мускул не дрогнул на ее дряблых щеках.
– Звони в полицию, Джереми. Чего ты тянешь? Хочешь еще послушать порцию этого бреда, – рявкнула она.
– Почему бы ему не послушать? Ведь это и его тоже касается.
– Да, давайте послушаем, до чего он договорится, – протявкал Джереми, но тут же прочистил горло. – Так мы сможем привлечь его еще и за клевету.
– Я должен был давно догадаться, поскольку совпадали даты. Смерти Роланда и загадочного бегства Габриэля. Ведь на самом деле все произошло не так, как вы рассказывали, миссис Торн? Когда Ролли бежал из клиники в последний раз, он не отправился домой на перекладных. Он снова добрался лишь до Броли, но памятуя, что в прошлый раз вы его подвели, позвонил единственному человеку, который мог ему помочь – своему брату. Бедняга Габриэль, – печально промолвил я, наливая себе содовую в стакан. – Он тогда только начал новую жизнь. Встретил женщину, которая отвратила его от пьянства и подарила ему дочь. Не знаю, любил ли он Консуэлу так, как Мэри, но она определенно привела его в порядок. Возможно, вскоре Габриэлю удалось бы снова вернуться к работе. И хотя он был в ужасе от того, что сотворил Ролли с его семьей, он нашел в себе силы его простить и прийти на помощь. Не говоря никому, он оправился за братом в Броли.
– Возможно, мы уже никогда не узнаем правду о том, что произошло между ними по дороге. Может, Роланд обнаружил, что брат везет его обратно в клинику и слетел с катушек. Я же считаю, что последней каплей для него стало известие о новой женитьбе Габриэля и рождении дочери, носящей его имя. Габриэлы. Он же раздавил Мэри и Джо в припадке дикой ревности. Вы говорили, что Габриэль обожал младшего брата. И, скорее всего, это чувство было взаимным, только помноженным на нездоровую психику Ролли. Он мечтал, чтобы брат заботился лишь о нем. И наверняка рассчитывал, что тот наконец увезет его с собой в Лос-Анджелес. Что Габриэль ответил Роланду? Что это невозможно, потому что у него новая семья, и он хочет держать ее подальше от сумасшедшего братца? Как бы то ни было, Роланд вновь сорвался. И теперь уже убил Габриэля. А что он сделал потом?
– Вы мне скажите. Это же ваша история, – прошипела Гертруда.
– Я думаю, он привез тело Габриэля на его же машине в единственное место на земле, которое хорошо знал – в этот дом. И поставил вас перед фактом. Ваш единственный сын – убийца. Теперь он бы не отделался уже санаторием с мягким режимом. Наверное, вы подумывали о том, чтобы избавиться от трупа, а потом просто отправить Ролли назад в клинику. Но тогда могли бы возникнуть вопросы, ведь Габриэль неожиданно исчез. Его бы стали искать, нашли бы его автомобиль. Кто-то мог бы вспомнить, что видел его в Броли, что видел его вместе с Роландом. Что видел Ролли на автомобиле по пути сюда. И тогда вы придумали совершенно гениальный ход. Умереть должен был как раз Роланд! То есть официально умереть для всех, чтобы никто не думал его искать и в чем-то подозревать. Тут и пришли на помощь верные друзья. Доктор Хартли-Пенн выписал фальшивое свидетельство о смерти. Именно за это он получил от вас приличные отступные, на которые мог позволить себе шикарную жизнь в Шерман-Окс. А, может, он до сих пор продолжает тянуть из вас деньги. Вторым помощником оказался верный Игнасио. Он помог поместить тело Габриэля в семейный склеп под видом Роланда. А затем Ролли предстояло исчезнуть, предварительно перевоплотившись в Габриэля. Ведь он был моложе брата почти на десять лет. Он мог загримироваться, чтобы походить на нечеткую фотографию и описание в паспорте, но ему точно нельзя было показываться на глаза никаким знакомым. И вы отправили сына в Японию с документами Габриэля.
Я бросил взгляд на фотографии на каминной полке.
– Подобное развитие событий не могло прийти никому в голову, кто знал Ролли толстым нескладным подростком. Но на самом деле они с братом очень похожи внешне, не так ли? То же строение черепа, глаза, форма носа, одинаковый рост. За те годы, что Роланд провел в клинике, вы проделали титаническую работу. Приглашали к нему лучших специалистов, возили на приемы. Думаю, врачи смогли вылечить не только поведенческие проблемы вашего сына. Благодаря гормональной терапии он также сбросил вес и восстановил волосы. Вы провели несколько пластических операций, ликвидировав деформацию его рта. В результате к двадцати годам Роланд уже выглядел вполне презентабельно. Когда уборщик клиники Санта-Люсия в разговоре со мной назвал его «красавчиком», я подумал, что он выразился иронически. Но он действительно запомнил его как симпатичного молодого человека. Настолько симпатичного, что им смогла увлечься девушка. Хоть она была постарше, психически неуравновешенна и страдала от наркотической зависимости.
Я услышал, как Лэнгхорн звякнул горлышком бутылки о свой стакан. Старуха взглянула на него с нескрываемым презрением.
– Думаю, уже тогда Ролли выглядел старше своих лет, и вам не составило труда выдать его за брата. Посадить на пароход с его документами, особенно если глаза чиновников заволакивал оклендский туман. Оставался только один вопрос – как поддерживать содержание Роланда за границей. Ведь официально он теперь являлся Габриэлем Торном, наследником состояния. Нужно было написать письма поверенным, которые переводили ему деньги. И назначить вам щедрое содержание. К тому же было еще письмо, написанное Консуэле, его жене. Настолько обидное письмо, что она навсегда вычеркнула мужа и своей жизни и отказалась от всех попыток с ним связаться.
– Ролли всегда отлично умел подделывать чужой почерк, – неожиданно нежно проговорила миссис Торн.
Видимо, ей все-таки надоело изображать покорную слушательницу и захотелось высказаться.
– У него в комнате хранилось много писем, которые Гейб отправлял ему из Лос-Анджелеса. До трагедии с Мэри и Джоном они переписывались почти каждую неделю. А у Ролли был настоящий художественный талант. Не только Гейб был талантливым, слышите! Мой мальчик прекрасно рисовал и тоже мечтал стать архитектором, как старший брат. Только ему не дали никакого шанса развиваться.
Джереми фыркнул.
– Замолчите. Вы же видите, что Стин вас провоцирует.
– И что? Я говорю о своем давно умершем сыне.
Возможно, для нее именно так все и было.
– Наверное, вам самой было спокойнее, что Ролли живет где-то на другом континенте на деньги Торнов. Но тут появился Джереми. Как давно вы узнали, что он ваш внук?