Глава 32
Они оба вздрогнули, но не дрогнули.
– Это ваша очередная фантазия? – спросила миссис Торн.
– Я догадался совсем недавно. Видел портрет Люшиуса на лестнице, а потом общался с самим Лэнгхорном. У него очень живая мимика, вначале трудно уловить сходство. Лишь увидев портрет Лэнгхорна, я понял, кого он мне напоминает. Забавно, из всех потомков Люшиуса Торна он больше всех похож на прадеда. Сегодня я окончательно в этом убедился, когда увидел их с разницей в несколько минут. К тому же еще и имя. Второе имя Лэнгхорна – Роланд. Очень редкое для наших краев средневековое, я бы даже сказал, куртуазное имя. Наверняка его придумали вы сами, Гертруда, и убедили мужа. Я заметил, что в роду Торнов нет устоявшейся традиции. Протестант Люшиус назвал детей по-своему, Корнелиус, женившись на Ребекке, дал старшему сыну библейское имя. Вы же выбрали героического рыцаря. Думаю, несчастная наркоманка назвала сына в честь отца. Эмили или Элла, так, кажется, ее звали?
– Мою мать звали Элионор Стенхоуп, – угрожающе низко произнес Джереми. – Элли для друзей.
– И вас отдали на усыновление?
– Нет, – он помотал головой. – Вначале нет. Ее родители хотели, чтобы она отказалась от меня. А потом планировали упечь в какую-то другую клинику. Но мама нашла в себе силы сбежать. Она искала отца, писала ему письма. Но эта, – он ткнул пальцем в сторону своей бабушки, – ответила, что Роланд умер. Тогда мама отправилась в Мексику. Вместе со мной. Ей помогли друзья. Она остановилась в поселке художников в Нижней Калифорнии. Мы были счастливы вдвоем. Но когда мне исполнилось пять лет, мама умерла. Она так и не смогла победить своих демонов. Меня усыновила пожилая пара, Лэнгхорны, у которых она убиралась. Он был кем-то вроде писателя, а его жена делала поделки из глины, которые хорошо шли у туристов. Перед самой войной мы перебрались обратно в Штаты. Лэнгхорны были хорошими опекунами, они считали, что мне нужно ходить в школу, а потом постараться поступить в колледж. Это они дали мне новое имя, но сохранили и настоящее. Незадолго до смерти старый Лэнгхорн рассказал мне всю правду о матери. Он отдал все ее бумаги, письма, которыми они обменивались с Роландом.
– И вы решили разыскать своих настоящих родных?
– А что в этом плохого? Но счастливого воссоединения не получилось. Старые Стенхоупы успели умереть, а мои так называемые дядья и кузены слышать обо мне не желали. Они заявили, что я явился их шантажировать. С этой, – снова уничижающий жест в сторону бабушки, – дело пошло не лучше. Она вообще отказывалась признавать, что у Ролли что-то было с моей матерью, и что я являюсь его сыном. Тогда я плюнул на них и решил сам доказать, что чего-то стою.
– Но потом вас уволили со студии. И вы каким-то образом нашли Габриэля.
– Один мой знакомый рассказал, что ездил в Индию и повстречал там известного архитектора Габриэля Торна в каком-то буддистском ашраме. Он весьма вольно трактовал религиозные практики, но многие почитали его и считали чем-то вроде местного гуру. Я подумал, что это по-настоящему свободная творческая личность. Если кто-то меня способен понять и принять, то только Габриэль. Наскреб последние деньги, чтобы уехать в Индию.
– И что произошло, когда вы встретились?
– Вначале он меня действительно заворожил. За эти годы он потрясающе освоил искусство самогипноза. Когда он впадал в транс, мне действительно казалось, что я слышу голоса из другого мира. И он сразу признал во мне Торна. Предложил остаться, стать его учеником, разделить бремя нести мудрость человечеству.
– И когда вы догадались, что на самом деле якобы Габриэль Торн – ваш настоящий отец?
Лэнгхорн пожал плечами и всосал еще порцию виски.
– Следи за языком! – крикнула миссис Торн. – Держи себя в руках, щенок. Сейчас ты напился и готов все выболтать. На нем может быть микрофон.
Я демонстративно снял пиджак и встряхнул его, затем похлопал себя по карманам.
– У меня нет никакого диктофона, можете убедиться.
Но Лэнгхорна это уже не интересовало.
– Мне следить за языком?! Мне?! Да твой драгоценный Ролли мне сам все разболтал через пару месяцев. Он постоянно принимал какие-то дурманящие средства, вообще не контролировал, что несет. Рассказал всю правду о себе, о моей матери, о том, как убил Габриэля и присвоил его личность. Он вообще был готов выбалтывать все секреты первому встречному, когда доходил до нужной кондиции. Правда, к счастью, он делал это так театрально, что его никто не воспринимал буквально. Представляете, когда человек выходит на середину комнаты, начинает раскачиваться, читать мантры, а потом причитать «о, я убил брата, я убил брата и убил жену брата и сына брата». Все думают, что это какая-то метафора в стиле Заратустры. Мне все-таки пришлось ему намекнуть, что стоит быть немного осторожнее. Мы много путешествовали: по Индии, Индокитаю, Африке, Европе. Можно было встретить кого-то из знакомых. К тому же, мне нравилось, какое впечатление Торн производит на людей, но мне казалось, что его выступлениям не хватает… стержня. Я решил немного отшлифовать процесс. Убедить… отца оказалось не сложно.
– Значит, это вы придумали «Собранный путь»?
– В итоге, да. Я набросал порядок ритуалов, суть учения. Но идея Храма Возрождения целиком принадлежала Учителю, – Лэнгхорн произнес это слов с издевательским почтением. – Нам неплохо жилось в последние годы в Европе, но отец все больше терял связь с реальностью. Кажется, он убедил себя, что действительно является Габриэлем Торном. И захотел вернуться в Калифорнию, чтобы доказать, что он достоин этой славы. Он носился с макетом своей башни много лет. Сам научился делать чертежи.
Я кивнул.
– За эти годы Роланд должен был сильно измениться, так что вряд ли существовала серьезная угроза разоблачения. Мало того, что он внешне походил на брата, его борода и длинные волосы тоже многих могли ввести в заблуждение. И разница в десять лет уже не казалась такой существенной, особенно учитывая, что Роланд Торн в свои пятьдесят с чем-то выглядел глубоким стариком.
– Мне тоже не терпелось вернуться домой, – Роланд-младший отсалютовал стаканом. – Все-таки ничто не может сравниться с солнечной Калифорнией. Это же просто скопище баранов.
– После фиаско с архитектурной ассоциацией вы убедили отца, что он все-таки сможет претворить в жизнь свой главный проект. На собственные деньги и на своей земле. И подали это все в обертке общины, которая позволяет людям избавиться от зависимостей и мирских забот. Открывает пути в иные миры. Самое гениальное ваше изобретение – это фонд «Собранного пути». На первый взгляд, все выглядело так, будто ваша организация не получает никаких доходов от последователей, что выгодно отличало ее от других сект. Вы не против, что я называю ваше предприятие сектой?
– Валяйте. Мы и правда никого не обирали. Люди приходили в общину добровольно и многие уходили счастливыми. Как вы знаете, некоторые до сих пор отказываются ее покидать. Все-таки Учитель обладал сильным даром убеждения.
– И немножко химии не повредило, правда? Суть в том, что вам и не нужны были деньги посторонних. Ваша цель заключалась в том, чтобы ограбить Торнов. Под видом субсидирования общины, строительства пресловутого Храма вы заставляли отца переводить значительные средства в фонд, где вы были главным казначеем и управляющим. Адвокатам Габриэля Торна, наверное, будет весьма интересно ознакомиться с уставными документами вашей организации. Вы знали, что он украл из фамильного состояния более трех миллионов долларов? – обернулся я к миссис Торн.
Она лишь булькнула и с ненавистью уставилась на внука.
– А что? – ухмыльнулся тот. – Это и мои деньги. Моя семейная доля. А если вы не согласны, попробуйте подать на меня в суд. Посмотрим, кто из нас больше рискует.
– И у вас все бы получилось, Лэнгхорн. Община процветала, но не настолько, чтобы привлечь внимание широкой общественности. Роланд-старший строил свой Храм Возрождения и сам все больше уходил разумом в иные измерения. Наверняка вы знали о его планах воскресить собственного отца. Интересно, зачем? Чтобы на глазах у всей паствы надавать ему тумаков? Вы подозревали, что рано или поздно он оскандалится, и были готовы тихо свернуть лавочку. Но неожиданно на вашем пути возникло два препятствия. Габриэла и Лора Латимер. Это же вы их убили?
Глава 33
Роланд-младший даже в пьяном состоянии не был дураком. Во всяком случае, он так думал.
– Я больше ничего не скажу. Да, я признал, что использовал деньги Габриэля Торна для финансирования «Собранного пути». Все документы в полном порядке, он подписывал все добровольно. Я, естественно, буду отрицать, что считал своего Учителя кем-то иным, а не настоящим Габриэлем Торном. Интересно, кстати, как вы докажете, что он им не является на самом деле. Семейные юристы более тридцати лет подтверждали его подпись.
Я пожал плечами.
– Не мое дело это доказывать. Но, думаю, это не так сложно, как вы думаете. Еще живы люди, которые помнят настоящего Габриэля, без бороды и усов им будет легко разоблачить самозванца. В клинике Санта-Люсия хранится карта Роланда Торна, в том числе и его зубные слепки. Можно найти следы, если знать, что искать. Например, произвести эксгумацию тела, похороненного под видом Габриэля Торна.
Гертруда Торн вытянулась в струнку, ловя каждое мое слово. Мне казалось, что я воочию вижу, как в голове у нее крутятся винтики, придумывая, что она может сделать, чтобы замести все следы.
– Этот обман спокойно мог бы сойти вам с рук, – доброжелательно сказал я ей. – Если бы не самодеятельность вашего внука. Первой проблемой для него стала Габриэла, пытавшаяся втянуть своего, как она думала, отца в дело о наследстве. Ведь вы понятия не имели о ее существовании, да Ролли?
– Не смейте так называть этого выродка! – крикнула старуха.
– За эти годы, что вы провели вместе с Торном, он много разглагольствовал о своей семье, матери, отце и брате, но наверняка ни разу не упо