Я набрал номер приемной и попросил мисс Пиблз разыскать для меня адрес и телефон какой-нибудь калифорнийской ассоциации архитекторов, хотя я не был уверен, что подобная организация существует. Через пару минут она соединила меня с неким мистером Джобсом, ответственным секретарем Калифорнийского совета архитекторов. Я представился. Казалось, человек на том конце провода очень удивился.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Джобс.
– Я ищу информацию о Габриэле Торне, – сказал я. – Вы знаете, кто это?
– Конечно, я знаю, кто такой Габриэль Торн, – возмущенно пропыхтел Джобс.
Хотя, судя по голосу, он вряд ли мог помнить Торна лично, наверняка знание таких имен входило в его профессиональную компетенцию. Но чем это могло мне помочь?
– Видите ли, я действую по поручению клиента… родственника мистера Торна. Мне бы хотелось поговорить с тем, кто знал его лично. Он же имел какие-то отношения с вашим советом?
– Естественно, – фыркнул Джобс. – Наша организация руководит комиссией, которая выдает архитектурные лицензии и разрешения на строительство с 1901 года. Мистер Торн, будучи дипломированным архитектором, регулярно общался с членами совета, поскольку его проекты были весьма востребованы.
– А среди членов вашего совета есть те, кто общался с Торном лично?
– Возможно, – уклончиво ответил Джобс. – Какую именно информацию вы пытаетесь получить?
– О, самую общую, – я вложил в голос максимум дружелюбия. – Что он был за человек, каков его характер.
– Это как-то связано с… проектом… который Габриэль Торн сейчас… возглавляет? – было слышно, как Джобсу трудно подбирать слова.
– Отчасти, – признал я. – Так вы об этом слышали?
– В нашей области это вызвало некоторый скандал, – смущенно признал Джобс. – Послушайте, а вы случайно не журналист? – В голосе зазвучали недоверчивые нотки.
– Нет, – успокоил я его. – Я действительно частный детектив. И действую исключительно частным образом по поручению родственника мистера Торна. Если вы сможете помочь мне встретиться с теми, кто знал его, я подъеду сам и предъявлю свою лицензию. Уверяю вас, мне совсем не хочется раздувать скандал вокруг такой почтенной организации, как Калифорнийский совет архитекторов.
– Ну, не знаю, – протянул Джобс. – Мистер Брукнер наверняка помнит Торна… Я мог бы спросить его… Если он захочет с вами разговаривать… Он, знаете ли, почти ничего не слышит.
– Где вы находитесь? Я мог бы приехать.
– В Сакраменто.
Я мысленно выругался. Типичная ошибка жителя Лос-Анджелеса – считать Лос-Анджелес центром вселенной. Временами я забывал, что почти все серьезные организации располагались в столице штата.
Пока длилось молчание, Джобс очевидно понял, что мне не слишком нравится перспектива тащиться в Сакраменто ради сомнительного разговора с глухим стариком.
– Послушайте, я придумал, как вам помочь, – наконец выдавил он. – Попробуйте обратиться к Уолтеру Кэннелу. Это почтенный архитектор, в Лос-Анджелесе он возглавляет собственное бюро. Сейчас ему под семьдесят, но он еще вполне бодр, и память у него отличная. Когда-то они с Торном были партнерами, так что он должен по идее неплохо его знать.
Я поблагодарил Джобса и попросил мисс Пиблз соединить меня с архитектурным бюро Кэннела. Как всегда, у нее это не заняло много времени, причем, на проводе был сам мистер Кэннел. Я подозревал, что у Мэриголд при желании нашелся бы и номер прямой линии Овального кабинета.
Мне вновь потребовалось некоторое время, чтобы убедить своего собеседника, что я не журналист и не собираюсь полоскать в грязи почетную профессию американского архитектора. Помогло то, что я сослался на Джобса. Наконец старикан на другом конце провода согласился меня принять – но не в офисе, а в гольф-клубе, где он проводил вторую половину дня.
Закончив переговоры, я обнаружил, что Лекси испарилась из нашего кабинета.
– Она совсем ушла, мистер Стин, – подтвердила Мэриголд из приемной. – Не сказала, куда. Вы же ее знаете.
Мне оставалось только пожать плечами. Если моей партнерше приходила в голову какая-то идея, она начинала действовать незамедлительно, пока идея еще казалась привлекательной и разумной.
Я посмотрел на часы. До визита в клуб Кэннела оставалась еще уйма времени, так что я положил ноги на стол и открыл книгу. Точнее, сразу две книги: трагедии Сенеки и латинско-английский словарь. Я изучал латынь, когда еще учился на юридическом, более-менее помнил грамматику, поэтому мне казалось, что со словарем я сумею одолеть великого стоика в оригинале. К счастью, в столе у меня еще лежала и третья книга – перевод Сенеки на английский, и не скрою, что мне частенько приходилось к ней обращаться.
Читать книги безо всякой цели, просто для удовольствия – это была моя мечта с детства, возможности воплотить которую я был лишен долгие годы. Теперь я хватался за книгу при любом удобном случае, а иногда так погружался в выдуманные миры и перипетии судеб героев, что мне с трудом удавалось заставить себя вернуться к реальным делам.
Глава 6
Во время ленча позвонила Габриэла, поинтересовавшись моими планами на вечер. Я ответил, что не знаю, сколь долго буду заниматься делами, но могу заглянуть к ней на стаканчик, если она еще не ляжет спать. Поскольку Габи поняла, что под «делами» я имею в виду именно ее дела, такой ответ ее вполне удовлетворил.
Когда наступил положенный час, я надел шляпу, на всякий случай попрощался с мисс Пиблз и поехал в гольф-клуб Кэннела в парке Монтерей. Архитектор любезно внес меня в список своих гостей, так что охранник без вопросов открыл передо мной ворота.
Я искренне надеялся, что мне не придется вприпрыжку бежать за Кэннелом по полю и восхищаться его ударами – никогда не разбирался в гольфе и не понимал, как можно получать удовольствие от этой игры. К счастью, оказалось, что он ожидал меня за столиком на веранде клуба, куда меня и препроводил метрдотель.
Кэннел мне понравился. Это действительно оказался весьма бодрый пожилой мужчина. Он не выглядел моложе своих лет, но от него словно исходила какая-то юная энергия, не позволявшая назвать его стариком. Чем-то архитектор напомнил мне Айка Эйзенхауэра – такой же жилистый тип с короткими седыми волосами и пронзительными стальными глазами. Кэннел пожал мне руку – естественно могучей хваткой – и тут я заметил, что с ним за столом сидит еще один человек, который тоже тянет ко мне клешню поздороваться.
Он был сильно моложе Кэннела, но семейное сходство бросалось в глаза, из-за чего я сделал вывод, что имею дело с Кэннелом-младшим. И не ошибся.
– Знакомитесь, Эдвард Кэннел, мой сын. И деловой партнер. Мы вместе руководим бюро «Кэннел, Кэннел и Шульц».
Я протянул обоим Кэннелам свои визитные карточки. Эдвард принялся внимательно изучать свой экземпляр будто тысячедолларовую банкноту и не прерывал этого занятия, даже когда официант подошел узнать, какие напитки нам принести. Я заказал содовую, а старший Кэннел взял по сухому мартини для себя и сына.
– Напитки для членов клуба и их гостей бесплатны, – вдруг очнулся Кэннел младший.
Я рассеянно кивнул.
– Предпочитаю не пить на работе. Старая полицейская привычка.
Отец и сын обменялись взглядами. Я не заметил в них тревоги, скорее какое-то дружеское взаимопонимание. Интересно, Кэннелы и правда предпочитают вместе проводить вторую половину дня на поле для гольфа или отец специально позвал сына на встречу со мной с каким-то умыслом?
– Как я понимаю, вы хотели расспросить меня о Габриэле Торне, – промолвил старший. – Можно узнать, с какой целью.
К этому времени я уже успел сформулировать версию ответа, достаточно правдивую, но не раскрывающую имя Габи и суть ее интереса.
– Меня наняли члены семьи мистера Торна, – объяснил я. – Поскольку он исчез много лет назад, а теперь снова объявился в Калифорнии, возникли некоторые имущественные вопросы. Родственники его давно не видели и пока не могут вступить с ним в контакт. К тому же мистер Торн ведет себя… довольно специфично. Вот я и хочу понять, что он за человек, прежде чем предпринять дальнейшие шаги.
– Вы уже посещали его так называемый «Собранный путь»? – прищурился Кэннел.
– Пока не довелось.
– Понятно. Ну, что ж. Я расскажу вам о Гейбе Торне, правда, не понимаю, как вам это сейчас может помочь.
Он вздохнул и отпил из своего бокала.
– Мы начинали с Гейбом вместе. Фактически мы одного возраста, почти одновременно получили дипломы архитекторов, хотя и учились в разных школах. Вначале мы стажировались в одном бюро, у Обердорфа, знаменитого архитектора, эмигрировавшего из Швейцарии. Там и познакомились. Мы сошлись на почве общих интересов, у нас, естественно, как и у всех начинающих, было свое видение настоящего американского стиля – совершенно противоположное тому, что делал Обердорф. К тому же нас не допускали до серьезных проектов. В общем, мы с Гейбом как-то сидели в баре и решили, что можем рискнуть и основать собственную фирму. Со средствами проблем не было: Гейб был из богатой семьи, я тоже мог позволить себе вложить деньги. Конечно, поначалу было непросто. Мы оба были молоды, нас никто не знал, но тогда в Калифорнии был строительный бум. Голливуд разрастался, появлялись новые набобы и кинозвезды, которым непременно нужен был особняк или вилла, – Кэннел улыбнулся своим воспоминаниям. – К тому же молодость и происхождение сыграли нам на руку. Мы ходили на вечеринки, набивались в гости, посещали подпольные клубы, где отлавливали выскочек и, пока они пили, вливали им в уши наши проекты. Так что дела быстро пошли в гору. Вот тут и стала очевидна разница между мной и Гейбом. Он, не побоюсь этого сказать, был гением. Он создавал образы поистине прекрасных зданий из каких-то простейших форм. Даже заказчики, которые приходили со своими собственными идеями, увидев проекты Гейба, тут же забывали обо всем, что они там себе навоображали. В общем, скоро мы оба поняли, что наши пути расходятся. Расстались весьма мирно – каждый забрал свою долю и занялся делом. Я привлек новых партнеров, мы продолжали выполнять частные заказы, бизнес рос. Гейб же открыл собственное бюро, где уже