В документах начала века довольно часто попадаются рассуждения о том, что литературное произведение не способно воздействовать на сознание людей. У Зимина было два возражения:
1. Если бы дело обстояло так трагически, то не было бы нужды в цензуре.
2. Даже предположив совершенно неправдоподобное, что текст никого из читателей не задел, смею утверждать, что на самого автора он оказал огромное влияние.
Во всяком случае, эти доводы явно верны, когда речь идет об историческом романе. Сочинительство оказалось опасным и неблагодарным делом. Неизвестно, более опасным или более неблагодарным? И Зимин был явно не тем человеком, который хотел узнать ответ.
Несмотря на сомнения, работа над текстом протекала успешно. Общее самочувствие необъяснимым образом улучшилось. Зимин ощутил неведомый до сих пор его организму прилив самодеятельной активности или давно позабытый, что в данном случае одно и тоже. То есть наступило время, когда он что-то делал не потому, что поступил приказ, а просто потому, что ему очень-очень хотелось что-то совершить. По собственному велению, по собственному хотению. Может быть, охватившее его чувство не следовало называть желанием что-то сделать, правильнее назвать желанием рассуждать. Понятно, что придумывание и делание разные вещи, не соизмеримые. Однако. Что тут поделаешь — хотелось и все. Можно подумать, что для полного счастья ему до сих пор не хватало возможности поразмышлять на отвлеченные темы. Он прекрасно понимал, что странный энтузиазм был вызван советом начальника. Животный страх никуда не делся, но Зимин был благодарен Горскому. Что-то в голове Зимина изменилось, сдвинулось, и изменение это было хорошим знаком.
Неожиданно Зимин вспомнил, что ведение дневника должно было излечить его от психологической травмы — болезненного восприятия собственного отражения в зеркале. По крайней мере, так говорил Горский. Зимину до боли в печени захотелось выяснить, не вырвался ли он из этого кошмара после написания четвертой главы? Желание было столь острым, что он не смог противиться искушению и решительно направился к ближайшему зеркалу. По дороге — а путь был не близок, метров десять не меньше — от уверенности не осталось и следа. Но это надо было сделать.
Зимин переборол резкий приступ паники и заставил себя посмотреть в зеркало.
Нет, он не вылечился.
Пожалуй, стало еще хуже. Процесс усугубился. Если не лечить болячки, они становятся болезнями. Из зеркала на него смотрела отвратительная гнусная рожа.
В семнадцать часов по стандартному лунному времени Горский сообщил Зимину, что произошло из ряда вон выходящее событие. Вблизи лунной базы обнаружили следы пребывания инопланетной цивилизации.
Горский поймал Зимина в тренажерном отсеке.
— Как твои дела? — спросил он, неприятно улыбаясь. Зимину было непонятно, чего больше было в этом взгляде презрения или любопытства. Может быть, это ему только показалось.
— Спасибо, не жалуюсь, Максим.
— А вот мне кажется, что ты недостаточно внимания уделяешь собственному здоровью.
И Зимин, к удивлению своему, обнаружил, что никакое это не презрение, а скорее наоборот — искренняя забота. Он попытался сообразить, что конкретно могло вызвать у Горского столь странное чувство, но не сумел. Он не смог догадаться, чем заслужил такое необычное расположение к своей скромной персоне. О себе Зимин думать не умел. Он еще помнил времена, когда это считалось зазорным. Тем, кто много о себе понимал, обычно говорили: «Ты, парень, от скромности не умрешь». Подобное замечание считалось оскорбительным. Люди обычно переживали, когда слышали его в свой адрес. Со временем оно вышло из употребления. Впрочем, поговорку «знай, сверчок, свой шесток», до сих пор никто не отменял. Зимину неловко было отмечать чрезмерное внимание начальника.
— Да нет, в самом деле, я чувствую себя хорошо.
— Так я тебе и поверил! Глаза-то красные! Воспаление?
— Нормально себя чувствую. Все как обычно.
— Вот это и настораживает. Пойдем, глазки проверим. Пока не поздно.
Процедура заняла не больше получаса. А потом, когда они уже выходили из кабинета, Горский вдруг сообщил о находке следов пребывания инопланетян. Совсем близко, в двух километрах возле большого кратера, получившего название Форпост.
— Понимаешь ли ты, Зимин, что сегодня произошло со всеми нами? — спросил Горский слегка дрогнувшим голосом, что, вне всяких сомнений, только подчеркивало неординарность происшествия.
Зимин обратил внимание, что его начальник заметно нервничает. Неужели Горский с детства мечтал о контакте с инопланетянами? Поверить в это было очень сложно. Какое дело, спрашивается, нормальному человеку, нашему современнику, до обнаружения следов пребывания на Луне таинственных космических странников? Тем более, когда речь не идет о прямом контакте. Не исключено, что со дня предполагаемого проникновения прошло миллион лет, а то и больше. Зимин попытался вспомнить, кого из знакомых ему людей могла бы заинтересовать подобная информация, но безуспешно. Кстати, Горский очень мало походил на любителя отвлеченных фактов. А это значит, волнение его было связано с каким-то другим событием, случайно совпавшим с обнаружением инопланетян. Или, что более вероятно, он знает об инопланетянах что-то по-настоящему важное и тревожное, недоступное Зимину по причине его подчиненного положения, а может быть, и недостатка образования. Кроме того, это указывало на то, что мозги у начальника и подчиненного работают по-разному.
Замечать эти маленькие различия в мировосприятии было захватывающе интересно. Почему? Зимин не знал. В начальники он не рвался. Но зарекаться, что однажды он сам не сделается начальником, было глупо. Назначат и разрешения не спросят. Вот тогда и пригодится умение выявлять у подчиненных и вышестоящих индивидуальные особенности восприятия. В конце концов, он психофизик и подобное знание поможет вести допросы и составлять отчеты. О том, что в его интересе есть другой резон, он старался не думать. Как уже было сказано, о себе Зимин думать не умел, раньше этому не учили. Единственное, что пришло в голову: нужно будет обязательно написать об этом странном чувстве в дневнике.
— Максим, ты действительно считаешь, что это важное событие? — спросил он, рассчитывая, что Горский скажет что-то такое, что поможет ему еще лучше понять разницу между начальником и подчиненным.
— Да. Это может стать самым грандиозным событием за всю историю человечества.
— Почему? — спросил Зимин.
— Отныне мы знаем, что не одиноки во Вселенной.
— Ну и…
— В третьем классе мне в руки попала фантастическая книжка, — торжественно сказал Горский, — из которой я впервые узнал, что человечество, скорее всего, не одиноко во Вселенной. У нас почти наверняка есть братья по разуму, понимаешь? Некоторые идеи, способны покорить человеческое воображение даже у ограниченных людей. Эта, конечно, одна из них. Я всегда верил, что однажды инопланетяне будут обязательно обнаружены, а вместе с ними к землянам придут уникальные знания, технологии и технические новинки. Культура обогатится неведомыми видами искусств, люди смогут воспользоваться пока еще неизвестными органами чувств, мораль окончательно станет нормой нашей жизни, а земная философия получит мощный импульс для развития. Обязательно появятся новые религиозные культы и мистические секты.
— Неужели все так серьезно? — удивился Зимин.
— По моим расчетам, появление инопланетян должно самым непредсказуемым образом изменить человеческую цивилизацию. Нам остается только немного подождать, и встреча с чужим разумом состоится.
— Наша жизнь изменится в хорошую сторону или в плохую?
— Мы это скоро узнаем, — радостно сказал Горский. — Похоже, что нам с тобой здорово повезло. Я ведь с детских лет хотел участвовать в работе исследовательской группы, изучающей пришельцев из других миров. И вот теперь моя мечта осуществилась. Иногда желания исполняются.
Зимин внезапно понял, почему сообщение о находке воодушевило Горского. Он не знал, что нужно ответить, в его лексиконе не было подходящих слов. Не часто ему приходилось сталкиваться с философскими концепциями, затрагивающими судьбу всех без исключения разумных существ, проживающих на Земле. Это было совершенно новое чувство. Оказывается, существуют чрезвычайно важные вещи, о которых до поры до времени он даже не догадывался. И то, что он о них ничего не знал, вовсе не делало их менее значимыми. Тем более, что непонятно, как инопланетяне смогут ужиться с людьми уже ставшими бессмертными. Нужно ли будет делиться с ними своим великим секретом? Думать об этом было интересно. Зимин и сам знал, что у него совета не спросят, решат без него. Человечество не нуждалось в его особом мнении. Для принятия таких судьбоносных решений есть специально подготовленные люди. Получалось, что распространенное утверждение: каждый кузнец своей судьбы, страдает неким преувеличением. Верно и обратное, судьба каждого человека, зависит от очень многих факторов, о которых сам он часто и не догадывается.
— Собирайся, — сказал Горский. — Нам пора.
— Куда это? — не понял Зимин.
— Нам с тобой поручено провести дополнительное обследование места обнаружения артефакта.
— Зачем?
— Пришла наша очередь поработать. Требуется свежий взгляд. Комиссия могла не заметить чего-то важного, что-то пропустить. Наше дело подтвердить, что там больше нет ничего интересного.