– А если и так? Чем ещё прикажешь мне развеивать скуку – обходить весенние дома или удалиться в монастырь на богомолье?
– Государю бы понравилось.
– Не сомневаюсь, – хмуро кивнул Тайрен. – Но будущий император не должен думать только о небесном.
– Да, а гадать, кто такая комнатная девушка твоей матери – занятие, достойное императора, ничего не скажешь.
– По крайней мере, она безопасна, – принц пожал плечами. – Так что в этом плохого?
– Может, и ничего. Кстати, ты проиграл.
– Да? – Тайрен посмотрел на доску. – Ну, ладно.
– Ты становишься невнимательным, – Кей начал собирать игровые камешки в два керамических горшочка, сортируя их по цветам. – Может, сходим на плац, разомнёмся? Или из лука постреляем?
– Не хочу, – Тайрен налил себе вина.
– А чего хочешь?
– Не считая того, чтобы навалять кой-кому за доносы, вытряхнуть душу из нескольких десятков придворных и высказать отцу-государю всё, что я думаю? Сам не знаю.
– Зато я, кажется, знаю, – не без ехидства заметил Кей. – Ты хочешь расследовать чудесное появление в нашей славной империи некой Луй Тальо. Вот прямо спать спокойно не можешь, пока не выяснишь, кто она и откуда.
– Заметь, не я о ней заговорил на этот раз. А тебе самому неужели ни капли не интересно?
– Если я буду интересоваться каждой встречной девкой…
– Думается мне всё-таки, что она не девка, а дама.
– Ну да, ну да. Может быть, даже принцесса. Хотя… – Кей вдруг замолчал.
– Что?
– Ничего. Но может ты и прав. В смысле, принцесса не принцесса, но… Помнишь, как мы сидели в винном доме? И как она там ела? Попробует немного, и если не понравится, то больше не притронется. Знаешь, отец иногда брал меня с собой в дальние деревни и на заставы, и мы порой ночевали в крестьянских хижинах, так что я немного представляю, как они живут. Ни один простолюдин никогда не отодвинет полную тарелку. Для них это сродни кощунству. А эта девица никогда в своей жизни не голодала. Ни она сама, ни люди, среди которых она росла.
– Вот видишь, – довольно сказал Тайрен. – Образованная, умеет читать, но не по-нашему, жила в довольстве и носила мужскую одежду. Кем может быть такая женщина? Может, она вообще не человек, а посланница или беглянка из волшебной страны. Надо будет как-нибудь сводить её в храм. Вдруг она там превратится в дракона или в девятихвостую лису!
– Представляю, в каком восторге будет его величество, если узнает, что ты опять гуляешь неузнанным по городу. А если окажется, что она действительно не человек… Слушай, может и правда обратиться к священникам или хотя бы к магам? Пусть достопочтенный настоятель Чжа Жаосиланг её испытает.
– Можно, но только тихо. Не пори горячку, вдруг отец и в самом деле прознает. Вот переедем в Светлый дворец – тогда и можно будет пригласить достопочтенного настоятеля.
– А если всё-таки узнает? Император и так постоянно ругает тебя за легкомыслие. И это твоё новое увлечение точно не одобрит, кем бы она ни оказалась в итоге. Если она дух или оборотень, её срочно нужно сдать в святую обитель или уничтожить, если же просто женщина… В любом случае бесед с ней о судьбах государства он не поймёт. С его точки зрения женщины нужны только для одного.
– А кто сказал, что она нужна мне для чего-то другого? – ухмыльнулся принц.
– Чего?
– Того. Может, я решил проверить, чем мир ветра и цветов в краю вечернего солнца отличается от нашего. Что в этом предосудительного? Кстати, это и в самом деле можно будет проверить.
– Ты серьёзно?
– Вполне. Может, западным девам ведомы какие-нибудь секреты алого и изумрудного, неизвестные в наших краях.
– Да у неё же нос, как у обезьяны! И рост как у гвардейца, вот уж поистине – башня! Какого размера ноги, я даже предположить боюсь. И волосы…
– Зато зубы белые и ровные. И кожа гладкая. Да и глаза – действительно формой как персиковые косточки.
– И цвет у них как у нечищеной меди, – поддакнул Кей. – Не поймёшь, не то рыжие, не то зелёные.
– Можно подумать, я её тебе сватаю. Успокойся, всё проверять буду сам. Да и не так уж она страшна, если приглядеться. Интересно, под платьем у неё всё то же, что у наших женщин, или нет?
Кей только рукой махнул.
* Поговорка, означающая «скрыть благородное происхождение».
Глава 10
Чжуна просила я слово мне дать
Больше не лазить в наш сад на беду
И не ломать нам сандалы в саду.
Как я посмею его полюбить?
Страшно мне: речи в народе пойдут.
Чжуна могла б я любить и теперь,
Только недоброй в народе молвы
Девушке надо бояться, поверь!
Ши цзин (I, VII, 2)
Когда было объявлено, что на осень двор перебирается куда-то за город, на горячие источники, я обрадовалась. Поездка сулила разнообразие, какие-то новые впечатления. Уже суматоха сборов сломала привычный и, признаться, изрядно обрыдший уклад, сделав отношения прислуги чуть менее формальными, а жизнь – чуть менее однообразной, не так расписанной чуть ли не по минутам. И радоваться я продолжала до того мгновения, пока не выяснилось, что это для господ будет поездка. А для нас, служанок – скорее поход. В том смысле, что нам предстоит сопровождать карету её величества пешком.
– И долго нам так идти? – спросила я у Чжу.
– Если не задержимся в пути, то два дня. К вечеру второго будем в Украшенном Цветами Светлом дворце.
Я кивнула, в который раз подивившись любви местных к пышным названиям. Ну, хоть не многодневное путешествие предстоит, и то хорошо.
В принципе, дорога была не очень трудной. Мы, девушки, шли прямо за каретой, в которой сидели её величество и её ближайшая дама Юнэ Манэй. И были в том не одиноки – за каждой из карет тянулся шлейф из прислуги, как мужской, так и женской. Вереница карет со свитой перемежалась отрядами императорской гвардии – эти были верхами. Когда процессия только выступала, я видела и пеших воинов, но они, видимо, шли где-то в хвосте колонны, растянувшейся, должно быть, не на один километр.
В общем, поначалу досаждала в основном только пыль. Загородная дорога была немощёной, погода стояла сухая и тёплая, и копыта лошадей, вместе с колёсами карет и повозок, поднимали в воздух самые настоящие клубы, не оседавшие ещё долгое время. Теперь я со всей отчётливостью поняла, что выражение «глотать дорожную пыль» – отнюдь не метафора. Вы, мои земляки, воспевающие патриархальную экологию и ругающие машины, как источник загрязнения атмосферы – не желаете ли сами проехаться не в автомобиле с кондиционером, а на открытой телеге, или даже в закрытой, но только шторами, карете по грунтовой дороге? Я уж не говорю о том, чтобы пройтись по ней пешком, да не в составе группы туристов из нескольких человек, а в большом отряде. И если вы мне скажете, что вся та пыль, которой я надышалась и наглоталась за эти два дня, экологически менее вредна, чем автомобильные выхлопы за пару часов, я огрею вас по голове своим башмаком.
К полудню у меня уже гудели ноги, так что привала я ждала как манны небесной. Но и тут случился облом. Пока господа отдыхали, слуги работали – разбивали шатры, расставляли походную мебель, носили еду, личные вещи, помогали дамам привести себя в порядок. Когда шатёр императрицы был разбит, мне выпало стоять у полога, чтобы приподнимать его перед всеми входящими-выходящими, кланяясь при этом. В общем, присесть я смогла, только когда меня сменили на обед. Половина часа на еду – нашего часа, не местного – и всё, убирай вещи и снова шагай за каретой. И на вечернем привале то же самое: обслужи императрицу, подай ей ужин, натаскай воды для омовения, помоги отойти ко сну, и только тогда можешь поесть и лечь сама. Чтобы рано утром вскочить и начать готовиться к отъезду.
В общем, на второй день я думала только о том, что будет, если я прямо вот сейчас упаду. Поднимут пинками и розгами, или всё-таки пожалеют и позволят приткнуться где-нибудь на колёсах? Увы, первое было вероятнее. Да и некрасиво по отношению к другим девочкам получится – они-то идут и не жалуются. Даже пыль отошла на второй план, и если вчера я ещё пыталась как-то закрываться от неё рукавом, то теперь я просто брела, позволяя ей оседать на коже. И ведь нам наверняка по прибытии никто не предложит её смыть, как это вежливо предлагают хозяева благородным гостям во всяких там исторических фильмах и книгах. Придётся самим как-нибудь выбирать минутку для умывания. Надеюсь, хоть воды там будет вдоволь – источники всё-таки, да ещё и горячие.
Простучали копыта, подняв очередные пыльные облачка, и мимо проскакал принц Тайрен. Придержал коня, переходя на рысь, окинул нас, служанок, взглядом (я спешно опустила глаза, сообразив, что никто, кроме меня, на него не таращится) и наклонился к окошку кареты:
– Матушка-государыня, я вас не потревожу?
Занавеска откинулась. Императрица не высунулась из кареты, так что принц, пустив коня шагом, сам чуть ли не сунул голову внутрь, и они о чём-то приглушённо заговорили. Я не прислушивалась. Наконец разговор закончился, и принц отодвинулся от окошка, собираясь уехать, но в последний момент вдруг спросил:
– Матушка, вы не против, если я распоряжусь подогнать повозку и посадить на неё ваших комнатных девушек?
– Зачем? – искренне удивилась императрица.
– Я боюсь, что если кто-то из них устанет и отстанет, то на привале матушка может претерпеть неудобство. Так я распоряжусь?
– Ох, Тайрен, ты такой заботливый… – умилённо проговорила её величество. – Хорошо, делай, как знаешь.
Тайрен поклонился матери с седла, потом обернулся, посмотрел прямо на меня – и подмигнул. Я не удержалась от ответной улыбки.
Повозку пригнали минут через десять. Больше всего она напоминала скамейку на двух колёсах – сиденьем ей служила прямая, ничем не огороженная доска, так что сесть по ходу движения можно было только боком. Разве что возница, молчаливый парень в коричневом халате, сидел, свесив ноги с доски вперёд и правя… видимо, это был мул. Во всяком случае, точно не лошадь, а для осла всё-таки великоват.