Повозку сопровождал конный гвардеец. Он оказался довольно галантен – спешился и подсадил нас четверых, одну за другой, на повозку. И когда мы устроились на твёрдой поверхности, снова вскочил в седло и поехал рядом.
Заботливость Тайрена действительно была весьма приятна, однако радость оказалась несколько отравлена. Да, ноги теперь отдыхали, зато начала страдать, хм… другая часть тела. Никаких рессор у повозки не было и в помине, так что каждый ухаб отдавался в пятой точке, а порой сиденье раскачивалось так, что приходилось цепляться за край доски обеими руками, чтобы не свалиться. И всё же это можно было вытерпеть. Девушки тоже оживились и явно решили, воспользоваться случаем и компенсировать себе недостаток общения с противоположным полом. На возницу никто не обращал внимания, а вот ехавший то сбоку, то сзади гвардеец наполнял их неподдельным энтузиазмом.
Впрочем, гвардейца это, судя по всему, совсем не затрудняло. Наоборот, он посмеивался, охотно поддерживал разговор и называл нас барышнями. Разговор, кстати, был достаточно тихим, никто не повышал голоса и громко не смеялся. Впрочем, если учесть, что впереди ехала карета императрицы и с любого из нас могли спустить шкуру, если мы потревожим покой её величества, удивляться этому не приходилось. Так что я довольно быстро погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на болтовню остальных, а просто разглядывала пейзаж, мимо которого мы проезжали. Живописные холмы потихоньку сменялись невысокими горами и, несмотря на уже начавшуюся, по моим подсчётам, осень, вокруг было много цветов. Хризантемы и астры я даже узнала, и, кажется, гибискус, поразивший меня размерами – настоящее дерево. Странно было видеть свободно растущими цветы, которые я до сих пор встречала только на клумбах и в горшках.
– А вы что думаете, барышня?
– М? – я сообразила, что вопрос обращён ко мне, только когда Усин толкнула меня локтем в бок.
– Я спросил – какая песня, по-вашему, лучше: «Наставник Ци» или «Лагерь у Красной реки»? – повторил гвардеец.
– Я не слышала ни той, ни другой, так что не могу сказать.
– Не слышали этих песен? Много упустили, барышня. Хотите, мы с ребятами споём их сегодня на привале?
– Если вам так хочется.
– Какая-то вы тихая, барышня, – сказал гвардеец. – До сих пор ни словечки не сказали.
– Я просто задумалась.
– О чём же?
– Да, так. О цветах. В моих краях в это время года они уже отцветают.
– Соскучились по цветам, барышня? – гвардеец подмигнул и вдруг отвернул коня в сторону. Съехал на обочину дороги и соскочил на землю. Спустя несколько минут он догнал нас и протянул нам четыре розоватые хризантемы:
– Цветы для цветов! Приходите к костру, барышня. Споём для вас!
– Пойдёшь к их костру? – спросила Мон, когда императорский поезд свернул с дороги в ложбину между холмов с явным намерением устроить привал, и наш сопровождающий отстал.
– Да когда? Сейчас работы будет невпроворот.
– А мы тебя подменим пораньше. Правда? – Усин обернулась к Чжу. – Пусть сходит!
– А потом и сами побежите? – недовольно проворчала та.
– А что? Только не говори, что сама не хочешь.
– Да не пойду я ни к какому костру, – сказала я. – Что я там забыла?
– Как что? Песни слушать.
– А это прилично?
– Ну, ты же там не одна будешь. Правда, сходи! Вдруг это и есть твоя судьба?
Я лишь отмахнулась. Я никогда не относилась серьёзно ко всяким гаданиям, даже если забавы ради принимала в них участие, и теперь не собиралась делать исключение.
Гадание случилось той же ночью праздника Звёзд. Когда я вернулась с прогулки, то обнаружила, что остальные девушки ещё не спят. Напротив, все служанки, а не только мои соседки, сгрудились в одной из задних комнат и что-то делали при свете свечи. На меня, конечно, тут же обрушился град вопросов, где я была. Пришлось соврать, что гуляла по дворцовым садам.
– Ой, смотри, поймают тебя когда-нибудь… – покачала головой Чжу.
– А мы тут гадаем! – объявила Усин. – Давай с нами.
Девушки подвинулись, давая мне место, и я села на одну из подушек.
– А что надо делать?
– Вот, возьми чашку и налей в неё воды. А теперь вот возьми иголку… и её надо положить на воду так, чтобы она не утонула!
Я вынула иглу из приготовленной подушечки и осторожно положила на поверхность. Получилось: иголка поплыла. На дне чашки появилась похожая на трещинку тень.
– А теперь надо положил вторую поверх первой, и тоже так, чтобы не утонула…
Я положила вторую. И третью, образовав треугольник.
– Алая птица поднимается… Синий дракон опускается… – приговаривала Чжу с каждой новой иголкой. – Тугой лук натянут… Звёздочки на небе сияют…
На этом гадание прекратилось, потому что после четвёртой иголки всё сооружение пошло на дно чашки.
– Ну, вот! – воскликнула Усин. – Поздравляю! Скоро ты нас покинешь.
– Почему?
– До следующего праздника Звёзд тебя кто-нибудь возьмёт к себе. Если бы до пятой иголки дотянула, то в главные жёны, а так – в наложницы. Но это тоже неплохо!
Я лишь пожала плечами. Здешняя идея многожёнства меня не привлекала.
Обоз остановился, и началась обычная суета. Её величество с помощью дам выбралась из кареты и пошла в их сопровождении прогуляться и поразмять ноги в ожидании, пока поставят её шатёр, а мы, комнатные девушки, принялись его обустраивать. Я как раз несла стопку подушек, когда меня окликнули:
– Девица Тальо! Смотрю, украсилась цветами в честь путешествия.
Я обернулась. В двух шагах стоял его высочество и ухмылялся, открывая белые ровные зубы. Потом шагнул ко мне и поправил цветок, который я по примеру остальных девушек сунула в волосы под заколку.
– Тебе бы подошла шпилька с таким цветком, – сказал он.
– Ваше высочество!
– Что? – он поднял бровь.
Я оглянулась, но, слава богу, поблизости никого не было, не считая несущих караул гвардейцев, бесстрастных, как истуканы. Но в любой момент это могло измениться. И никакого укрытия вокруг, кроме украшенной позолотой кареты, в которой ехал сам император, с изображением синего змееподобного дракона с одной стороны и белого тигра – с другой. Я быстро нырнула за неё, втиснувшись между колесом и ещё одной повозкой, похожей на колесницу, на которой был установлен высокий металлический шест. С верхушки шеста свисал пятнистый леопардовый хвост.
– Ваше высочество, ну разве так можно? – зашипела я последовавшему за мной принцу. – А если нас кто-нибудь увидит?
– А что в этом плохого? – голос он, надо отдать ему должное, всё-таки понизил.
– Но что обо мне тогда подумают?
– Что тебе повезло, – серьёзно сказал Тайрен.
Я молча уставилась на него, не найдясь, что ответить.
– Все подружки будут завидовать, – добавил он.
– Но я не хочу, чтобы мне завидовали! Я только-только приобрела этих самых подружек. А теперь я могу их потерять.
На лице принца появилось странное выражение, которое я не смогла расшифровать.
– То есть… я тебе мешаю? – уточнил он. Я сделала глубокий вдох:
– Ну… Откровенно говоря, ваше высочество… так и есть.
Теперь промолчал он – и его молчание меня несколько нервировало.
– Ничтожная служанка заслуживает смерти, – кажется, так тут говорят, – но зависть бывает очень ядовита. Я не хочу выпить что-нибудь, от чего мне станет плохо перед её величеством, или напороться на острый осколок в своей обуви, или обнаружить среди своих вещей украденную не мной вещь, за которую меня же и накажут. Умоляю, ваше высочество… вам осторожность ничего не стоит. А меня может спасти.
– Ты преувеличиваешь, – он наконец-то отмер.
– Ваше высочество, и трёх месяцев не прошло, как сестра Луй Дамилар повесилась, потому что в её ларе нашли заколку, украденную у одной из дам. Я готова поставить всё своё жалование, что заколку ей подбросили. Я не хочу стать следующей.
– Кто подбросил? И за что?
– Я не знаю, ваше высочество. Но я боюсь.
– Хм-м, – протянул Тайрен. – Ну, ладно. Хотя всё это глупости. Никто не рискнёт причинить вред женщине, пользующейся моей благосклонностью.
Да, а на иве птичка такая живёт, наивняк называется, подумала я. Как же всё-таки далеки от реальности бывают люди, облечённые властью.
– Ваше высочество, бывают те, кто рискуют клеветать на невиновных и перед лицом самого императора…
– Ладно, ладно, я понял, – Тайрен поднял руки. – Так уж и быть, сохраню твою тайну. В смысле, нашу тайну. Не беспокойся.
– Ничтожная безмерно благодарна вашему высочеству, – я присела. – И ещё раз нижайше прошу меня простить – у меня сейчас много работы, государыня разгневается, если что-то окажется не сделанным…
Выскользнув из-за кареты, я ещё раз огляделась по сторонам. Вроде бы нас так никто и не заметил. Принц быстрым шагом ушёл куда-то в сторону, я перевела дух и двинулась к шатрам. Обогнула бок кареты и почти нос к носу столкнулась с Усин, что шла мне навстречу с каким-то подносом в руках. Усин ойкнула, шарахнувшись в сторону, я открыла рот, чтобы извиниться, но тут поняла, что она смотрит куда-то мимо меня. На спину его удаляющегося высочества. Потом перевела взгляд на меня, и её узкие глаза приняли почти идеально круглую форму.
Весь остаток дня и несколько следующих я напряжённо прислушивалась и присматривалась к происходящему вокруг, но всё было спокойно. Никто не набрасывался на меня с вопросами, не замолкал, когда я входила, не провожал чересчур пристальными взглядами. Похоже, Усин сдержала данное мне слово и промолчала. Не то поверила моему утверждению, что с его высочеством я столкнулась случайно, не то решила проявить солидарность. Хотя, судя по взглядам, которые она время от времени бросала на меня, её мучили изрядные сомнения.
Но одного неприятного разговора мне избежать всё-таки не удалось. Когда императорский поезд уже въехал в ворота Украшенного Цветами Светлого Дворца, и мы, прислуга, суетились, устраивая императрицу и её приближённых в нескольких довольно скромного вида домиках, меня поймал за руку Гюэ Кей. Причём поймал в прямом смысле, ухватил за запястье, когда я проходила мимо. Я опять не сразу узнала его в форменной броне и успела испугаться, когда он вдруг сцапал меня и затащил за ближайший угол. Там, правда, сразу же отпустил, и развернулся ко мне лицом, высокомерно сложив руки на груди.