— Мне говорили, он тут чуть ли не поселился. Шайб Бобертон?
Невесёлый смешок скрипел дольше, чем, по мнению Дока, следовало.
— Удачи тебе тогда с хозяином, парнишка! этот чеканутый Шайб тут всем в городе задолжал и ни разу ни цента не вернул, я про такое и не слыхивал.
— Где он работает? Может, мне там его стоит навестить.
— По большей части Шайб машинки трясёт — они с сообщником вместе, у меня такое впечатление, хотя не сказать, что мы тут все закадычные приятели. У маленького-то, у Эйнара, руки сверхчувствительные, такие редко бывают, он через рычаг чует — именно тот миг, когда все шпульки одну за другой отпускает, может подстраивать точно, сколько оборотов дать на каждую, ему любая картинка выпадает, какую захочет, чтоб остановилась точно на черте. Я видал, как он это делает. Высший класс, а не работа.
— А Шайб чего?
— Рано или поздно охрана Эйнара винтит, поэтому смысла выигрыши забирать ему нет. Дело Шайба — ждать поблизости, на никели где-нибудь рядом играть, пока Эйнар свой автомат не растрясёт — тогда Эйнар тихо линяет, а Шайб подходит и сгребает банк.
— Но тогда и до Шайба они рано или поздно доберутся.
— Точно. Именно поэтому их обоих давно уже попёрли из всех казино Центра и Стрипа, поэтому, если тебе Шайба найти надо, ты по местным точкам походи, что по Боулдерскому шоссе стоят. «Девятка бубей», к примеру, на ум приходит.
Триллиум вернулась с парой-тройкой расстёгнутых пуговиц, неопределённым мокрым пятном на юбчонке и отсутствием фокуса во взгляде. Осгуд теперь вышел на пятак с блондинкой в «ливайсах» и ковбойской шляпке, а банда заиграла «В Уобаш как из пушки», то и дело вставляя в неё психоделические аккорды на стил-гитаре.
— Хорошо повеселилась, зазноба моя? — осведомился Док как можно бодрее.
— И да, и нет, — смиренно, и голос этот невольно показался Доку эротичным. — Возьми мне пива?
Она пила молча, пока Док не сказал:
— Ну так что! и что этому нашему Осгуду есть сегодня сказать в своё оправдание?
— Глупо себя чувствую, Док. Не стоило мне вообще Шайба по имени упоминать.
— Спорим, Осгуду он тоже задолжал.
— Да, и Осгуд теперь весь расстроился. Он не такой бесчувственный, как кажется.
— Он, случаем, не поделился соображениями касаемо Шайбова местонахождения?
— Север Лас-Вегаса. Точнее не сказал. По-моему, адреса он не знает, или сам бы уже туда нагрянул.
— И попало бы в газеты.
На выходе им попался Эв.
— Так рано уходите? Сюда обычно Мёрл заходит к полуночи, играет отделение, если в городе.
— Мёрл Хэггерд сейчас в городе?
— Нет, но это ж не причина уходить. — Док пару раз моргнул, купил старикану «рамос-джин-физз» и всё равно вышел.
На стоянке снаружи Док заметил определённой длины «кадиллак», чьё расположение вмятин показалось знакомым.
— Эй, Док! Я так и думал, что это ты.
— Ещё одно так называемое странное и зловещее совпадение, Тито, или мне и впрямь уже пора параноить?
— Я тебе говорил, мы будем в Вегасе, Инес шоу смотрит, а я мелочишки вот набираю. Видел бы ты, сколько тут некоторые ребята на чай дают, я тут в отпуску уже больше заработал, чем за весь год в Л.А.
— И, э-э, — Док потряс кулаком, будто в нём кости, — типа, чары Вегаса не действуют, ничего.
— Чары, скажешь тоже. Ты погляди вокруг. Оно тут всё настоящее, что ли? как это всерьёз-то воспринимать?
— Ты же, блядь, игрок заширенный, — объявил откуда-то из глубины лимузина неохватный голос, — иначе воспринимать ты и не способен.
— Мой шурин Адольфо, — Тито, нахмурившись. — Никак не могу его стряхнуть. Ни дуба мне не прилетает, чтоб он его не перехватил и не зацапал раньше меня.
— На условном депонировании, — пояснил Адольфо — как выяснилось, Инес наняла его сопровождать их в лимузине и не подпускать Тито к неприятностям.
— Корпорация «Подоночные услуги депонирования», — пробормотал Тито.
Триллиум, явно чем-то несколько расстроенная, решила вернуться в номер и немного поспать, а потому уехала на «камаро», и Док сел в лимузин к Тито и Адольфо.
— Знаешь такое место — «Девятку бубей» на Боулдерском шоссе? — сказал Док.
— А то нет, — ответил Тито. — Не против, если я с тобой туда зайду — поброжу немного, может, в буфеты загляну, шоу погляжу чутка?
— Как-то тебе туда слишком хочется, Тито.
— Ну, тебе полагается просыхать, — встрял Адольфо.
— Гомеопатическими дозами, ребята, — возмутился Тито.
По словам Йети Бьёрнсена, коему этот любопытный пустячок фронтирского знания выиграл не одно пари в баре, девятка бубён была пятой картой в последней покерной руке Дикого Билла Хикока — вместе с чёрными тузами и восьмёрками. На стоянке столпились пикапы с раздвижными лотками и «форды-ранчеро» с клочьями сена в кузовах, древние «т-бёрды» и «шеви-номады», у которых давно содрали хромированные планки — остались только полосы ржавых потёков да пятка сварки. Освещённый козырёк впереди — многоугольник, как в «Джетсонах», — извещал, что сегодня на сцене группа под названием «Кармин и Кал-Зоны».
Внутри клиентура была, похоже, не слишком уж иногородняя, поэтому развляк меньше разъедался бессмысленной погоней за «весельем», как его определяют на Стрипе. Игроки здесь скорее играли на деньги и делом своим занимались в надежде либо отчаянье, нагрузившись либо всухую, научно, либо в хватке суеверий до того экзотических, что сразу и не объяснишь, а где-то подальше от света сидел хозяин, финансовая компания, сообщество пауков — невидимый и неслышимый, пристукивал ногой в дорогом ботинке, взвешивал «за» и «против» наказания, снисхождения; и даже — редко — милосердия.
Кармин оказался волосатым салонным тенором с Лес-Половой моделью «гибсона», на которой он, может, и вытерпел несколько уроков, но пользовался ею скорее как реквизитом, часто сопровождая использование позами пулемётчика, в то время как прочие «Кал-Зоны» взяли на себя стандартные роли рок-квартета. Парочка душечек в красненьких виниловых мини-платьицах, чёрненьких сеточках и залакированных волосиках — на подпевках, отбивали такт, как белые цыпы. Пока Док пробирался к пятаку с казино, группа исполняла свою последнюю выпущенную работу -
ПРОСТО ЛАЗАНЬЯ (полу-босса нова)
Этто что — Эн, ЛО?
(Нет, не-оно!)
Может, это — стой, я знаю! Это
Просто Лаза-нья! [Вставка на ритм-гитаре]
Просто Ла-за-ха-нья…
(Про-сто-Ла-за-нья),
С ясного не, ба гром
(Не, багром)
Как звать её, не поймём, про —
Сто «Лазанья»…
Про — сто «Ла-занья»,
(Про ст’ «Ла —»)
Оу, уо, Ло —
Зонь-йяаах!
Все зависнут в тво —
Ей зоне,
Ты сидишь и ноешь:
«Нья, нья!»
Уху! Лазанья, ос —
Тавь мя! До
Свиданья!
Зачем тебе ответ,
(Бе-от вет)
— Эй,
Ведь тайны в э-том нет, эт’
Прост’ Ла-занья —
Так говорят… (о,
Уо уо-о уо)
Буква-хально я твой, Л —
А-З-А, Н-Ь-Я!
Какое-то время Док забалтывал кассирш, барменов, крупье и распорядителей, дам вечера и дам поздних смен, включая молодую женщину в бархатном мини-платье винного цвета, которая в конце концов поставила его в известность:
— Все знают, что Шайб раньше работал на Мики. Никто тут на него не стукнет, особенно — чужаку, ничего личного.
Приблизился местный комик — он обрабатывал публику, в глазах контрольные огоньки злобы.
— Вечер, Циркония, вижу, за тебя опять залог внесли, а это ещё кто? Неплохо вам тут, сэр? А он такой: «Что это за планета? Где я запарковал свой НЛО?» Не, серьёзно, приятель, ты в норме, волосы — обожаю, потрясный причесон. Давай потом в гараже встретимся, машину мне отполируешь…
Остряк с Цирконией отвалили, едва не столкнувшись с Тито, прибывшим в лёгкой ажитации.
— Док! Док! Ты б видел, как этот парень работает, вот истинный гений. Пошли глянешь. — Он повёл Дока причудливой тропой через всё казино к глубинным пределам, которых избегают игроки на автоматах, убеждённые, что машины ближе к улице щедрее, пока в конце концов не обогнули угол в отдалённый коридор с однорукими бандитами и Тито не сказал: — Вот.
Если судить по психическому состоянию Тито, Док ожидал, что от машины будет исходить кислотно-улетное сияние, а на самом деле увидел просто ещё один старомодный ящик с выцветшей исцарапанной картинкой пятидесятых: улыбающаяся пастушка, презентабельная по моде тех времён — чрезмерные сиськи, к примеру, плюс короткие завитые волосы и яркая помада. В жёлоб из пожелтевшего пластика уходила долгая дорожка полудолларов, рифлёные гурты монет работали шестерёнками, отчего каждая сияющая голова Джона Ф. Кеннеди в этой дюжине медленно вращалась, дергано спускаясь по мелкому скату, и там одну за другой их заглатывала безразличная пасть Лас-Вегаса. Игрок у машины стоял, отвернувшись, и Док поначалу заметил лишь тончайшее бережное внимание, с каким он тянул рычаг, — вот ещё один клиент, сосредоточенный не столько на Веселье, сколько на оплате счёта в какой-то соседней бакалее, — пока, быстро оглядев ближайшие автоматы, не опознал освастикованную голову Шайба Бобертона, деловито делавшего вид, будто играет на никелевой машинке. Стало быть, «гений», работающий на этой, у нас будет текущий кореш Шайба Эйнар.
Времени лучше настоящего нет. Док, включив режим «на-пару-слов-старина», уже собрался было шагнуть вперёд, но тут началось сразу несколько светопреставлений. Под военные фанфары, упиравшие на басгорны, плюс паровозные свистки, пожарные сирены и запись стадионных оваций машина принялась блевать немалым количеством полудолларов с Дж. Ф.К. — огромным параболическим потоком они падали на ковровое покрытие и росли на нём кучей. Эйнар кивнул и сделал шаг назад, и — Док сморгнул, что ли? — вот так вот запросто взял и исчез. Шайб в последний раз дёрнул рычаг своего никелевого автомата, встал и направился забирать банк, когда ни с того ни с сего законы случайности, остановившись на классическом пшёл-нахуй, проинструктировали дешёвую машинку Шайба