Пошел на рынок Поцелуй,
А Вздох сидел на стуле,
Объятья плакали: хлюп-хлюп
Все в пене утонули.
Я толком не знал, что это значит. Может, барахлил «жучок». Этого детского стишка я раньше не слыхал. Берясь за множество подготовительных дел – выбирая костюмы, считая деньги, я коротал время, ожидая, что Ютанк вот-вот влетит ко мне в комнату, чтобы отблагодарить.
Наступил вечер. Что ж, при ее застенчивости она будет дожидаться ночи. Я принял ванну. Велел принести обед на двоих. Подождал и в конце концов съел все сам. Еда показалась мне не очень вкусной. Время от времени я обращался к «жучку» – и вдруг услышал звон металла. Сабли? Танец с саблями? Должно быть, шлепанье босых ног и лязг. А затем до меня донесся высокий поющий голос:
Ну-ка, ножки, ну-ка, душки – топ, топ, топ.
На моем станцуйте брюшке – шлеп, шлеп, шлеп.
Вверх и вниз, вверх и вниз – прыг-скок, ну!
Погрузи-ка эту штуку – в глу-би-ну.
Вверх уходишь, вверх уходишь – вах, вах, вах.
И приходишь, и приходишь – бах, бах, БААХ!
Да что же там происходило? Может, умерли мальчишки и она танцевала погребальный танец? Нет, я мог различить визг. Что он выражал: смех, восторг? Ясно, что вызвала его не боль! Слишком веселый. Скорее похож на экстаз. Восторг? Конечно же, это был восторг
Я бросил все это дело. Было уже девять. У меня выдался тяжелый денек. Я выключил свет и, без особой надежды оставив дверь открытой, лег спать. Спустя, наверное, полчаса я, вздрогнув, проснулся от какого-то шелестящего звука. Постель слегка колебалась. Руки. Это была Ютанк! В полном одеянии. Но губы ее касались моей щеки, и я ощутил сначала их тепло, затем обжигающий жар, когда она жадно прильнула к моим губам! Ее руки овладели всем моим телом. Она откинула мои покрывала, чтобы быть ближе ко мне.
– Ютанк, – прошептал я.
– Ш-ш-ш! Это все для тебя. Главное – это рот!
Ее руки! Во мне начинал разгораться пожар, и это все продолжалось! Прошло много времени – и вот я лежал, тяжело дыша, истощив все свои силы, чувствуя ее руку на своей обнаженной груди.
В сердце мне хлынула радость. Я победил!
– Я так счастлив, что ты пришла, – прошептал я.
– Я так возбуждена, – прошептала она в ответ и чуть погодя продолжала: – Их хватает ненадолго, и ты тут единственный мужчина, кто может помочь, – каким бы ты ни был.
– Ну как, похожи они на Рудольфа Валентино и Джеймса Кэгни?
– О да, – произнесла она, судорожно вздохнув. – Сперва я подумала, что это просто грим, но он не смывался. Они похожи на артистов, когда те были детьми. – Она снова вздохнула и продолжала: – С годами ребятки станут в точности как они! Я сравнивала снимки.
Она снова вздохнула, и дрожь прошла по ее телу. И снова она целиком завладела мною, огнем своих губ опаляя мою плоть в прекрасном экстазе. Это длилось и длилось, пока я не почувствовал, будто взорвался весь мир!
Она тяжело дышала в темноте, потом постепенно успокоилась. Чуть погодя я совсем осмелел. Я пришел к важному решению, и хотя бы на этот раз мне захотелось быть с ней честным.
– Ютанк, – начал я. – Мне нужно исчезнуть. Никакой реакции.
– Тебе здесь грозит опасность, Ютанк. Кажется, слегка напряглись руки.
– Я достал дипломатический паспорт. Хочу, чтобы ты поехала со мной под видом моей жены. Фото уже готово – просто женщина под чадрой. Ты можешь так и ехать – под покрывалом.
– У тебя есть деньги?
– Есть.
– А ты позволишь, чтобы в пути деньги были у меня и я сама заботилась о счетах?
– Ну… – Боясь, что она сейчас встанет и уйдет, я поспешно добавил: – Да.
– А куда поедешь?
– В Нью-Йорк.
– Мне не во что одеться, – пожаловалась она и тут же живо поинтересовалась: – А по пути ты можешь заехать в Рим, Париж, Лондон?
Я призадумался. Но, снова испугавшись, что она сейчас встанет и уйдет, тут же поспешил согласиться.
– И я смогу взять с собой двадцать чемоданов с дипломатической печатью?
Ну, хватила! Это по стоимости груза, перевозимого самолетом?
– Один чемодан.
– Пять чемоданов.
– Пять?
– Пять чемоданов, – твердо сказала она. Я понимал, что пора уступить.
– Пять чемоданов, – согласился я.
– Хорошо. И у нас, разумеется, будут отдельные комнаты в отелях.
Что ж, естественно, при такой ее застенчивости ей понадобится отдельная комната. Я кивнул, затем сообразил, что в темноте меня не видно, и сказал, что согласен.
– А ты обещаешь, что через несколько недель привезешь меня назад, к моим милым, дорогим мальчикам?
Мальчики? Похоже, эти два сопляка стали ее навязчивой идеей! Я понял, что она не собирается ставить их на полку, как украшения, – как я рассчитывал! Но ничего не оставалось делать, как скрепя сердце сказать «да».
– Хорошо, тогда я согласна поехать с тобой.
На меня нахлынула радость!
– Кстати, надо посмотреть, как им спится в моей постели. – Она поднялась и поспешно вышла из комнаты.
Я снова лег. Внезапно мне в голову пришла мысль, что со временем, как она и сказала, эти двое (…) мальчиков все больше будут становиться похожими на Рудольфа Валентине и Джеймса Кэгни. Я слегка просчитался: у меня теперь два соперника, а дальше будет еще хуже. Но мысль эта, вспыхнув, погасла, и я потянулся в блаженстве. Ведь все же я победил, она пришла ко мне в постель и придет еще не раз! Теперь ничто не мешало мне погубить Хеллера. Жизнь была так прекрасна! Так прекрасна!
Часть ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Глава 1
Хоть я и настаивал, мы не смогли выехать на следующий день. Ютанк нужно было сводить мальчиков к городскому фотографу, чтобы иметь при себе их портреты в золотых рамках.
Мальчишки были невыносимо самодовольны из-за своей новой внешности. Даже родные матери не узнали их и говорили, что это дело рук дьявола. Я тоже так думал, но, помоему, в первую очередь это относилось к появлению их на свет. Кроме того, Ютанк нужно было собрать в дорогу вещи, и – о боги! – что это были за чемоданы, когда она наконец упаковала их! Поднять невозможно!
Верный своему обещанию, что позволю ей распоряжаться деньгами, я отдал ей сто тысяч американских долларов, сказав, что больше у меня нет. Я посоветовал ей не очень-то швыряться счетами – нужно, чтобы что-то осталось, когда мы вернемся домой.
И вот на следующий день после изрядной суеты и беготни мы с пятью чемоданами взлетели в облаке сгоревших газов реактивного самолета. Теперь, чтобы вы имели представление, как трудно было попасть в Вашингтон, столицу Соединенных Штатов, где мне предстояло провернуть свое первое дело, и чтобы вы поняли, какие испытания выпадают на долю чиновника Аппарата, когда он стремится выполнить свой долг, мне следует ненадолго остановиться на этой поездке.
Наша первая остановка была в Риме. Очевидно, Ютанк заранее по телефону позаботилась о комнатах. И вот что меня поразило: понятно, что робкая дикарка из пустыни устала от лишений, но я даже предполагать не мог, что мы остановимся в отеле «Сальваторе Маньифико Козиозо», жемчужине столичного центра. Я бы, собственно, и сам город-то затруднился бы найти, а Ютанк под своей чадрой, похоже, разглядывала
дорожные указатели, и, кажется, ей думалось, что итальянский таксист кружит по дорогам, чтобы подороже содрать за проезд. На чистом итальянском и с чистейшим сарказмом она сказала водителю:
– Послушай ты, петух потрошеный, если тебе кажется, что ты можешь водить меня за нос только потому, что я беспомощная жена шейха, то я тебе вправлю мозги! Если сейчас же не свернешь на нужную дорогу, я засуну стилет так глубоко в твою (…), что тебе это покажется тонзиллэктомией!
Этому она, конечно, научилась не иначе как читая разговорник для туристов, но меня это встревожило. В отеле нас сразу же провели в номер для новобрачных – что, видимо, и оговаривалось в заказе. Номер был великолепен – золотисто-белый! Просторный! Просто дух захватывало! Меня с моим багажом Ютанк впихнула в гостиную, а сама заперлась в спальне, чтобы я не мог туда войти.
После трехчасового размышления, что она там может делать со своими чемоданами, я решил не выяснять этого, а пойти в бар и посмотреть, что там интересного. В коридоре я узрел прекраснейшую из когда-либо виденных мною европеек. Она шла, направляясь к нашему номеру. Одетая по последней моде, она вышагивала в туфлях на высоких каблуках и вертела сумочкой им под стать. Это была Ютанк! Она прошла мимо меня и далее, в спальню, и заперлась – такими оказались все два дня, проведенные в Риме.
В Париже мы зарезервировали номер для новобрачных в отеле «Шато ле Бо Гран Шер» – роскошный, просторный, золотисто-белый. Ввел нас в него сам управляющий. Ютанк показала на ведерко с шампанским – любезный дар отеля – и произнесла что-то, должно быть, очень неодобрительное. Управляющий взял бутылку, внимательно взглянул на год и побледнел. Целых десять минут Ютанк читала ему нотацию, после чего позволила уйти на заплетающихся ногах и вновь явиться с заведующим винным погребком. Ей дали список вин, она нашла там, что искала, и скоро они вернулись с другой бутылкой шампанского, а также с бутылкой виски «Малькольм Фрейзер Скотч».
Что ж, естественно, что робкая дикарка из пустыни возражает против устаревшего шампанского. Но что-то я не заметил, чтобы она изучала туристический разговорник, – или я становлюсь ненаблюдательным?
И уж что там говорить – ни шампанского, ни шотландского мне не перепало. И спал я эти два дня на кушетке в гостиной, все удивляясь, над чем она там смеется в спальне. Как и в Риме, она то уходила, то возвращалась, а на второй день ей доставили целую гору покупок, словно она скупила весь город.
В Лондоне произошла перемена. Заказанный «королевский» номер в отеле «Савой», будучи великолепным, имел в гостиной софу, пожалуй, пожестче, чем те, на которых мне приходилось спать в Риме и Париже.
В течение трех дней Ютанк ежечасно то уходила, то приходила, но я ее не видел – только слышал, как открывалась и закрывалась дверь в коридор, да шум лифта. Она, должно быть, скупала весь Лондон. Когда мы снова встретились в самолете, она была в чадре и плаще с капюшоном, по-прежнему робкая и застенчивая, только вот с чуть-