— А мы так обленились, что нам и это кажется трудным. И без курсов пикапа уже никак не обойтись, — Максим громко рассмеялся, но я знала, что говорит он совершенно серьезно. — Кстати, почему-то подумалось вот о чем: вы, женщины, любите устраивать нам проверку и говорите «нет», которое на самом деле «да, но позже». Но далеко не все мужчины это понимают и потому разворачиваются и уходят. Остальные идут напролом, потому что знают, чего хотят, и им глубоко все равно, какой был ответ — да или нет. Вы же думаете, что сыграла ваша игра в проверку. Обожаю женскую логику.
— Ну, началось. Если честно, я все это время ждала, когда ты наконец свернешь с пути мудреца и заговоришь как простой, обычный, среднестатистический мужчина.
— Тамрико, я серьезно. Без обиняков. Но вот подумай сама: лет семь назад я встречался с удивительной девушкой. Она была похожа на ангела, и у нас были ярчайшие сексуальные отношения. Причем первый секс у нас состоялся на первом же свидании. И вот она снимает лифчик, я восторженными глазами смотрю на ее красивую грудь, соски, плечи… Момент — потрясающий. И вдруг она мне серьезным тоном говорит: «Только ты не подумай, что я легкая и отдаюсь просто так, на первом же свидании». Я тогда не удержался и прямо-таки прыснул от смеха. Она хоть и не поняла, что случилось, но тоже рассмеялась.
Несмотря на этот случай, у нас потом были красивые и долгие отношения. И я всегда буду вспоминать этого ангела с теплом и нежностью. А еще неизменно думать о том, что я обожаю вашу логику. Она отнюдь не глупая, просто… немного смешная. За это я вас и люблю.
— Спасибо, — я улыбнулась в монитор компьютера. Было приятно осознавать, что даже на другом конце света мужчины все-таки любят нас такими, какие мы есть.
Глава 14
Имя / Никита
Возраст / 33 года
Профессия / архитектор
Семейное положение / одинокий волк
Материальное положение / свободное
Жилищные условия / однокомнатная квартира в хорошем районе
Жизненное кредо / «Вся жизнь — игра»
Дополнительные бонусы / чувство азарта
Бог
Внутри мужчины оказалось горячо, шумно и неспокойно. Я словно открывала клетку, из которой выбегали звери, изморенные голодом. Я уже не боялась, но делала ставки — смогу ли понять все и не осуждать или вдруг убегу прямо во время разговора.
Я чувствовала накопившуюся усталость и даже немного злость непонятно на кого. Передо мной лежало множество картинок с толковыми мыслями на каждой, но мне никак не удавалось свести их в единый пазл. Примерив на себя десятки разных образов за время бесед с мужчинами, теперь я основательно вошла в роль мисс Марпл, которая старательно коллекционирует самые мелкие детали и изучает человеческие образы, но до сих пор не разгадала главного. Я больше не искала мужчин-сенсаций, я искала ответ.
Сегодняшняя встреча была пикником. Осень уже разбила в городе уютный лагерь: последние теплые дни, когда еще можно не прятаться в складках кафе и пабов. Я схватила корзину с едой и распустила волосы. Впереди еще один оттенок правды.
— Привет! Это тебе, — Никита поцеловал меня в щеку и протянул большой ярко-зеленый пакет. Я удивленно взяла его в руки. Внутри лежали журналы, коробка с песочным печеньем и легкий шарфик.
— Что это?
— Это я вернулся из Европы. С подарками, — Никита подмигнул мне. — Шарфик идеально подойдет к твоей смуглой коже. А журналы потому, что ты их любишь.
Никита был архитектором, и мы познакомились в Сети.
Бурный, красивый, усеянный татуировками и женскими взглядами — его жизнь была праздником, на который очень хотелось получить флаер.
— Спасибо. Как там, в Европе?
— Очень много людей, там так легко потеряться. Стоит только свернуть немного, засмотреться на уличного музыканта или начать ходить по магазинчикам, и все — ты уже потерялся. Обожаю большие города.
— Только из-за этого?
— Ну вообще. Я люблю города, в которых постоянно что-то происходит. Там просто некогда почувствовать себя одиноким. Двадцатые этажи с видом на дороги, большие окна, спортивные площадки, дорожки для боулинга, пиво в кабаках, уличные музыканты, рисковый арт-хаус в кино, магазины с новой коллекцией пиджаков… Каждая минута новая, каждый шаг — в неизвестность.
— Ты всегда где-то, когда там?
— Да, — Никита прилег на плед и потянулся за бутербродом. Погода стояла волшебная: солнце блестело в небе, как дорогой хрусталь.
— Неплохо, конечно. А с женщинами у тебя как? Тоже каждый день свежая до тех пор, пока не истек срок годности?
— Да. Только не каждый день, я не такой гигант. Будешь бутерброд? Я тебе сделаю, — Никита принялся заботливо укладывать бекон с сыром поверх хлеба. Вслед за этим он порезал яблоко и накрыл им бутерброд.
Никита вытряхнул из пакета салфетки, аккуратно протянул мне и открыл бутылку с соком. Тип «мужчина заботливый».
Осенний ветер баловался с моими волосами, а я точно понимала, что у Никиты внутри много домашнего уюта. Но ему почему-то сложно выпустить это. Сердце подсказывало мне, а ветер подтверждал: именно об этом мы и будем говорить.
— Спасибо. А почему ты не хочешь семью?
— Почему это «не хочу»? Это так только кажется, что не хочу. Опять эта поверхностность. Симпатичный и развлекающийся парень — так сразу семью не хочет. На самом деле я не против, дело в другом. Я был женат, несколько лет назад. И я бесплоден, именно поэтому она ушла от меня.
— А…
— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Я уже много раз это слышал. Не тереби воздух. Но послушай меня. Когда ты знаешь, что ты бесплоден, это очень неприятно. И дело не в том, хочешь ты детей или нет. Суть в том, что другие могут, а ты — нет. Когда твоя собственная жена считает тебя неполноценным инвалидом, когда эта мысль палкой тыкается в твой мозг и ковыряется там, как гнилой гвоздь, и так каждый день. Каждый день. И так до тех пор, пока ты не признаешься себе: да, я — дефект. После этого все становится просто. Ты знаешь, что значит чувствовать себя дефектом?..
Я прижалась к земле и вросла в плед. Бутерброд не хотел перевариваться и застрял в трахее, словно кусок пластмассы. Я провела уже столько интервью с мужчинами, а так до сих пор и не научилась правильно реагировать на их боль.
Существуют ли вообще слова, которые могут правильно передать чувства, когда ты всей своей душой обнимаешь человека напротив?
Вряд ли. По крайней мере, я — знатный коллекционер слов и букв — еще их не нашла. Потому и выбрала для себя удушливое молчание и взгляд в глаза. Именно этим я сейчас и занималась.
— В общем, поначалу я бесился, конечно. Именно тогда начались клубы и разные легкие наркотики. Я чувствовал, что если мое тело не способно дать новую жизнь, значит, мне можно творить все, что угодно со своей собственной. Это был трэш, — Никита протянул мне свою улыбку. — Я не жалел свое тело и свой мозг тоже не жалел. Я ел какую-то чушь, а иногда вообще не ел. Я мог несколько дней подряд развлекаться, а потом несколько дней подряд спать. Мне было снова шестнадцать. В какой-то момент мне вообще стало все равно, и я мог легко умереть и нисколько не пожалеть об этом
— Я не думала, если честно, что мужчина может настолько переживать отсутствие детей в своей жизни.
Никита расхохотался и накрыл мою ладонь своей.
— Тамрико, мужчины могут все — и переживать тоже. Понятно, что я не умру без детей, но было бы здорово, если бы у меня все-таки было продолжение и я мог бы сделать счастливой любимую женщину. Никто не хочет проблем, все хотят красивого, умного, богатого и здорового. «Я не хочу ничего решать» — девиз нашего времени.
Это была правда. Потому что нет ничего сложнее, чем полюбить душу, которая не вписывается в общепринятые рамки. Нестандартная душа — нестандартные проблемы. А людям не нужны сложности
— им нужен дом на берегу моря.
Мы стали похожи на огромный тираж одной книги с одинаковыми страницами. А я питаю страсть к людям, живущим по своим правилам. Меня манят и очаровывают личности, совсем не похожие на меня. И ровно с этой же силой меня отталкивают мои же отражения
— у них мне нечему учиться. Люди должны быть оригинальными.
На днях во время поездки в метро в мой вагон вошел молодой симпатичный парень лет двадцати. Свободных мест не было, и он прижался спиной к двери. В этот же момент пассажиры, стоящие рядом с ним, брезгливо отодвинулись. Вместо рук у него были отростки, напоминающие клешни. Это было так противно — то, что люди отошли в сторону. Я стояла в другом конце вагона и шептала
в мыслях так громко, чтобы он услышал: «Я буду целовать твое уродство, я обниму каждый твой шрам. Потому что нет людей без пороков. И потому что не может быть красивой душа, которая никогда не плакала». В тот момент мне было физически больно.
У меня это с детства. Я всякий раз мысленно обнимаю человека с увечьем на лице или странным изгибом тела. Возможно, потому, что чувствовала себя такой же. Для собственной страны я — другая. Полукровка, рожденная в браке грузина и украинки. В моей семье всегда были два разных языка и две совершенно разные культуры. Я унаследовала редкую для своей страны внешность и еще более нетрадиционное имя. Для местных я всегда была словно карамбола: все хотят попробовать, но мало кто знает, как правильно есть. Имя, внешность, менталитет — мой вкус для многих слишком экзотичен, а нам с детства твердят, что незнакомые фрукты лучше не срывать с дерева. В итоге ими лакомятся только самые смелые и свободные от чужого мнения люди. Впрочем, в этом и есть главный плюс экзотики.
Люди всегда выделяли меня и часто говорили: «У тебя такая необычная внешность, тебя ни с кем не спутаешь». И я привыкла быть другой.
И все другие как-то сами по себе стали моими.