Я на миг закрыла глаза и вспомнила, каково это — быть счастливой. Это такое состояние, которое стоит сохранить в памяти, как любимый свитер. Положить его в комод и ждать момента, когда снова выпадет возможность надеть. Да, счастье нужно хранить.
— Мы стали встречаться. И через неделю этот момент настал: Кира отдала мне свой мир полностью, — Миша смотрел на меня совершенно блаженным взглядом. То ли глинтвейн, то ли первый снег, но я ему очень верила. — Была очень хорошая погода. Я забрал ее после занятий в университете, и мы поехали гулять в парк. Потом пошли в кино, но фильма оказалось мало. Я все время держал ее за руку и думал о том, что скоро увезу оттуда и буду обнимать до полусмерти. Так и вышло: я повез ее в гостиницу. Наш номер был очень красивым. Было очень тихо, до такой степени, что я слышал, как движется воздух. Мы долго целовались, а потом я выключил свет и начал раздевать ее. Совершенно обнаженная, она легла рядом со мной и, обхватив мою шею руками, сказала; «Я хочу, чтобы именно ты был моим первым мужчиной». Я, конечно, предполагал это. И теперь, когда знал это точно, до меня вдруг дошло: надо же — это моя девочка выбрала меня, не я — ее. В одно мгновение мы поменялись местами. Теперь мне было восемнадцать, а ей — намного больше.
— Простите…
Я вздрогнула. Совершенно неожиданно, словно привидение Каспер, перед нами возник официант.
— Простите, но вы уже единственные посетители. Вам что- нибудь нужно?
Я отрицательно замотала головой. Хотелось слушать дальше. В зале звучал Blessed Элтона Джона. Я уже давно превратилась в сгущенку.
— Какая приятная неожиданность. Теперь эта песня будет у меня всегда ассоциироваться с тобой, — сказала я.
— Хороший выбор.
— Так, а что было дальше?
— Дальше я боялся потерять ее. Когда мы расставались, я переживал, что это была наша последняя встреча. Когда я просыпался по- еле любви с ней, то первым долгом проверял рукой, на месте ли она. Когда Кира звонила, боялся, что будет прощаться со мной. Подъезжая за ней в университет, боялся увидеть ее с молодым человеком… Мы были вместе, кажется, все время. Никогда еще прежде я не получал такой радости от секса. Я хотел дать ей все, что мог дать. Самое лучшее, что есть в мире. Я бесконечно трогал ее, любовался ею, купался в ней. Она была самой восхитительной, самой настоящей женщиной в мире. Мы, конечно, скрывались. Однажды она сказала мне: «Знаешь, мой отец вряд ли одобрит все это». А я ей ответил: «Моя жена, наверное, тоже». И я готов был уйти из семьи, но, с другой стороны, я понимал, что слишком стар для нее. И Кира никогда ничего не просила. Только изредка, лежа в кровати, она говорила: «Как ты думаешь, что это с нами происходит? Это по-настоящему?» — и прикладывала мою ладонь к себе на грудь, там, где сердце. А я всегда отвечал: «Я люблю тебя». Кира на это улыбалась и говорила: «Тогда все остальное не имеет значения». И никто по-прежнему не знал. Но даже так мы были очень счастливы. В нашей истории не было драмы и надрыва — это было спокойное, красивое счастье, которое длилось ровно год. Потому что мы ничего друг от друга не требовали. А потом…
Я затаила дыхание. Мы все еще были единственными в ресторанчике, и я молила Бога, чтобы никто не нарушил этот момент откровения.
— А потом ее отец все узнал. Он увидел нас, когда я забирал ее из университета. И это было ужасно. Он не кричал, не ругался. Только очень зло
произнес: «Как ты мог? Это же моя дочь». — «Но я люблю ее», — это все, что мне пришло в голову ответить в свое оправдание. «Иди в задницу», — сказал он и посмотрел на меня так, как будто бил ногами по почкам. Я собирался все объяснить ему позже, но не вышло. Через пару дней Кира сама приехала ко мне и сказала то, чего я так боялся: «Нам нужно расстаться». Я потом звонил ей по двести раз на день, но она не брала трубку. Все емейлы были без ответа. Я смог отпустить ее только через полгода. Тогда же я узнал, что она уехала учиться в другую страну… Нужно было ополоснуться в холодном душе и жить дальше. Но все уже казалось совсем другим. Я честно признался жене, и мы развелись — быстро и без сомнений. Мне не
хватало Киры, и время совсем не лечит… На каждой улице я хотел ее встретить и, как тогда, открыв дверь, подвезти, — Миша отвернулся к окну и снова закурил. Господи, как же много он курил. — А спустя какое-то время ее подруга позвонила мне и сказала, что Кира… умерла. Ей делали какую-то операцию по женской части, и она не вышла из наркоза. Это был такой шок, что долго не верилось. Я провалился и пил без остановки. А потом ко мне пришел ее отец. Мы уже давно не работали вместе. Он был таким несчастным и убитым горем, как и я. «Моя девочка умерла», — сказал он. «Моя тоже», — ответил я. Он обнял меня, и мы плакали навзрыд. Я так никогда не плакал: ни до, нй после… Сейчас уже намного лучше. Мне повезло быть по-настоящему счастливым целый год подряд — не каждому это выпадает. Мы были счастливы. Но иногда, когда иду по улице, кажется, что сейчас выбежит Кира — в синей юбке и черных перчатках…
Воздух застрял у меня в горле, и стало трудно дышать. Клянусь, я не знала, что сказать. Так мы и просидели молча какое-то время, слушая в пустом ресторане Элтона Джона и думая каждый о своем
— Говорят, любви не существует. Говорят, что ничто не длится вечно. Я не знаю, как бы все сложилось, если бы мы остались вместе. Но это все было, слово в слово, — Миша посмотрел мне прямо в глаза. — В общем, я зачем тебе это все рассказал? Когда прочитал о твоем проекте, вдруг подумал: может, Кира оживет на страницах твоей книги и будет вечной…
Домой я пришла незадолго до рассвета. Укрылась теплым одеялом и много плакала. Только фильм «Привидение» на этот раз был уже ни при чем.
Глава 4
Имя / Станислав
Возраст / 37 лёт
Профессия / финансовый директор
Семейное положение / женат, две дочери
Материальное положение / завидное
Жилищные условия / трехкомнатная квартира в новом загородном жилищном комплексе
Жизненное кредо / «Никогда ничего не просите! Сами придут и сами все дадут» (М. Булгаков)
Дополнительные бонусы / джип, умение делать комплименты и любовь к детям
Любитель
Это был четверг, и это был Стас — высокий брюнет со щетиной, глубоким взглядом и двумя высшими образованиями. И самое главное — его шрам над левым глазом, ближе к виску, который придавал его образу толику брутальности. Прямо молодой Микки Рурк.
С кем и когда он дрался, кого и как сильно любил — ничего непонятно. Мой любимый типаж.
Стас много курил. И когда он делал это, в нем было столько независимости, что хотелось сразу же броситься ему на шею и что есть силы впиться в него ногтями.
Мы были знакомы уже несколько лет и — по работе. Личных бесед у нас никогда не было, поэтому я волновалась. Пришлось надеть длинную красную юбку в пол: в ней мне всегда удавалось скрыть свое волнение. !
— Итак, о чем ты мне расскажешь?
— А что бы ты хотела услышать?
— Правду.
— Хорошо. Правда в том, что я изменяю своей жене и не считаю, что это плохо. Тебя же это интересовало?
Стас усмехнулся и потушил сигарету.
Так бывает: некоторым людям приходится всю жизнь учиться тому, чтобы сводить с ума, а кто- то уже рождается с этим умением.
Стас был именно таким. Я выдержала паузу, ожидая, что все выше заявленное — лишь шутка. Он — притягателен, а я — женщина, и правда может убить меня одним взглядом. Его белоснежная рубашка отчего-то стала казаться еще белее на фоне красной скатерти.
— И как часто?
— Я делаю это постоянно.
— Ты не любишь свою жену?
— Я люблю ее. Просто когда изменяю, я не думаю о том, что изменяю ей. Я расслабляюсь. Мы женаты уже восемь лет, и все отлично. Просто иногда мне хочется отдохнуть именно таким образом.
Не шутка.
Но я все равно усмехнулась: беспроигрышный способ скрыть любую реакцию, которую необходимо скрыть. Люди называют это «правила этикета».
— Как это случилось в первый раз?
Стас откинулся на спинку плетеного стула и задумался. Наверное, вспоминал. Я не торопила его, ела овощное рагу и рассчитывала на честность.
— Это было в командировке. Мы еще не поженились, но дата нашей свадьбы уже была забита в расписании загса. Я тогда еще был помощником директора и поехал в командировку на встречу. Вечером, естественно, пошли в ресторан. Кто не расслабляется в командировке? — Ста с подмигнул мне. Он сделал это между прочим, к слову, но я все равно почувствовала его мужские флюиды. От этого у меня слегка закружилась голова, но я тут же приказала себе собраться и не расплываться, как ванильный крем. — Позже к нам присоединились девушки, то ли чьи-то знакомые, то ли заказные, не знаю. Было так хорошо, весело, комфортно. Я, конечно, выпил, нормально выпил. В итоге все разошлись по номерам, и я тоже. Она была блондинкой, с красивыми волосами и томным голосом. Мы занимались сексом всю ночь. Меня просто колотило от эйфории. Было темно, и я не помню ее лица. Все, что мне удалось запомнить, — это ее длинные ноги, которые я целовал до самого утра. Они были просто бесконечными, с гладкой кожей, они обвивали меня со всех сторон. Само собой, мы с ней больше не виделись. Я думал, что, когда приеду домой и посмотрю своей в глаза, умру на месте. Что мне будет стыдно, противно и что я больше не смогу к ней прикасаться так, как раньше. Спать с ней, заниматься любовью. Так вот: ничего подобного. Только ступил на порог, увидел ее улыбку и тут же все забыл. Поплыл. Прямо как сус-
лик какой-то. Она у меня очень хорошая. Добрая, нежная. И я люблю ее, просто сплю еще с другими.,
— А что с совестью? Не мучает?
— В том-то и дело, что нет. Несколько раз бывало, но как-то не критично. Я сам удивлен. Сначала думал, что, возможно, и правда не люблю свою жену. Пришлось залезть вовнутрь себя по локоть и бродить там сутками, чтобы разобраться в собственных чувствах. Выяснилось, что жену я таки люблю. Но спать с другими меня все равно тянет. Мне это необходимо. Видимо, такая моя природа. И я смирился. Теперь приходится изменять, — он рассмеялся.