Многие из близкого социального окружения попавшего в культ думают таким образом: «Да, я готов помочь, и сейчас все будет тип-топ! Вась, здравствуй, мне тут сказали, что ты в секте. Секта – это плохо, уходи оттуда!» Вася узнает, что против него плетут заговоры, Вася узнает, что его, оказывается, близкие не любят. Он говорит: «Да пошел ты и мои близкие в геенну огненную! На фиг!» И потом еще быстрее сворачивает общение с родственниками и глубже погружается в культовую группу.
И вот таких людей, которые считают: «Оу, ну я же пытался ему помочь, я же ему сказал, что он в секте, а он не понял, все, я устал, мои усилия закончились, и возможностей больше нет», достаточно много – после одной попытки они перестают участвовать в помощи завербованному. С первого раза не получилось, значит, по их мнению, сделать ничего невозможно. А выход из культа – это почти всегда долго и занимает от 6 месяцев и более.
Если вы реально осознаете, что готовы помогать человека выводить из культа, то берете на себя ответственность за свое поведение, за понимание, что легких и быстрых решений нет, и что это командная работа, и вы не будете обижаться на, возможно, неприятные слова, которые он может высказать в ваш адрес.
Если взять идеальную ситуацию, когда близкие и семья готовы работать одной командой, мосты не сожжены и есть нормальное общение, то тогда все начинают готовиться – не только читают книги, но и изучают практику других сект, чтобы в голове были примеры, продумывают свое общение, тренируются спорить. В таких случаях эффективность консультирования по выходу на Западе составляет порядка 90 %.
В моей практике статистика куда более грустная: из десяти запросов только один доходит до стадии группового общения, потому что родственники, когда узнают, сколько придется потратить времени и энергии, начать менять свое поведение, изменить свое отношение к попавшему в культ, в некоторых случаях говорят: «Ну, Вася не в такой уж страшной секте, пускай он туда дальше ходит». Хотя, конечно, таких не большинство.
В процессе общения с культистом в группе по выходу важно на определенном этапе донести до него в любой форме четыре тезиса (они были разработаны американскими психологами и экс-культистами в другом методе «Подход стратегического взаимодействия»):
Клиент находится в ловушке.
Он попал в эту ловушку не самостоятельно, он не выбирал такую ситуацию, потому что был недостаточно информирован.
Он такой не один, все другие люди, находящиеся в культах, попадались в подобные ловушки.
Из этой ловушки можно выбраться.
Метод «ПСВ» куда более сложный в использовании и организации процессов, поэтому я не буду на нем останавливаться, но вот этот подход по тезисам активно использую в коммуникациях с культистом.
В процессе формирования группы по выходу я часто сталкиваюсь с некоторыми ситуациями, которые ставят передо мною этические вопросы. Был забавный случай, когда ко мне одновременно обратились две дамы со своими проблемами с психокультом «Лайфспринг». Одна рассказывала про мужа, а другая про своего любовника. Обе рассказывают свои проблемы, описывают ситуации и общение, у нас идет переписка, и где-то через неделю общения я начинаю понимать, что речь идет про одного и того же мужчину. Так получилось, что любовница и жена обратились одновременно по поводу «любимого»! Одну не устраивало одно, другую – другое. У меня здесь возникла дилемма этического характера: а кто мой клиент и чьи интересы важнее? Понятно, что, когда мы начинаем уже непосредственно общаться вживую с человеком, которому нужна помощь, именно его интересы должны быть в приоритете. Даже если он решит остаться в культе.
А ловелас из «Лайфспринга» хорошо устроился, и мне пришлось организовать встречу двух дам, где они пообщались, и любовница решила прервать отношения с ним и просто стала жить дальше.
И достаточно часто я сталкиваюсь с ситуацией, когда повлиять на культиста именно сейчас нельзя. Он все еще в «конфетно-букетном периоде» с культом и пока не столкнулся с тем страхом, виной и психологическим насилием, которое его ждет впереди. Общаясь с близкими, я им рассказываю о своем подходе «Метод разбитой вазы».
В этом подходе важно сохранять общение с культистом, свести беседы к нейтральным или позитивным темам, делать все, чтобы демонстрировать, что вы его уважаете и любите, даже не разделяя его религиозные или иные взгляды. У культиста должно быть понимание, что его всегда ждут и дверь открыта, что его жизнь, как и разбитую вазу, можно склеить. Да, трещины и шрамы будут видны, но это будет та самая любимая ваза.
Это подходит не ко всем ситуациям, и чаще такое можно использовать в системе отношений «родители – дети». Когда же рушатся связи между самими родителями, то тут я сторонник прагматичного подхода: сначала позаботьтесь о себе, потом о ребенке, и, возможно, эту дверь нужно просто закрыть и жить дальше, приняв свою ответственность и выбор другого человека, даже если он стал жертвой обмана и манипулирования.
О том, что еще учесть при общении с человеком, попавшим в культ, рассказывает семейный психолог, кандидат психологических наук Ирина Камаева:
«Я бы добавила, что есть смысл оценить риски для себя: насколько разрушительным будет мое взаимодействие с этим человеком, да, родным и близким, но… Да, после нескольких попыток спасения супруга или супруги, нужно понять, как это влияет на меня, на разные сферы моей жизни, не начало ли рассыпаться важное – работа, окружение, семья, отношения, здоровье? Я даже крамольную вещь тихонько скажу: родителям попавшего в секту или культ человека хорошо бы посмотреть на других детей. Возможно, и на них это влияет очень серьезно? Оценив степень опасности, можно принять решение о том, в каком формате, в какой степени, в каких сферах сохранять взаимодействие, какие сферы вообще “вынести за скобки”.
Еще один больной вопрос: как донести до этого человека, что допустимо, а что недопустимо по отношению к вам, к близким, к семье? Ведь любые ультиматумы опасны потенциальным разрывом отношений, с одной стороны. А с другой – если такие границы четко не очертить, это может иметь очень плохие последствия.
Например, допустимо ли старшему ребенку, попавшему в секту, приносить материалы домой? А говорить об этом с младшим? И таких вопросов в процессе жизни будет возникать несколько десятков. На них нужно сначала дать ответы себе и затем четко объяснить всем».
Профилактика попадания в секту и критическое мышление
Возможно, большую часть своего времени в качестве социального психолога, который изучает асоциальные группы и помогает людям покинуть деструктивные организации, я трачу на дела, которые можно отнести к профилактике. Куда проще не дать попасть в подобные ситуации и предупредить людей о рисках асоциальных групп, чем организовывать выход из них. И в этом плане профилактика кажется наиболее понятной частью процесса. В начале книги я рассказывал, почему методы социологии не работают с культами, и, как вы догадываетесь, профилактика деятельности деструктивных культов также ограничена разными барьерами, рисками и «но».
Конечно, всегда будет некоторое количество экспертов, которые считают, что их медиа-присутствие в телевизионных передачах и ток-шоу, где они обличают «злодеев из тени», уже есть профилактика деятельности деструктивных культов. И с ними можно согласиться в том, что об опасностях культов можно и нужно говорить, но важен контекст и понимание аудитории.
В нашей стране сформировался довольно странный подход к профилактической работе через публичные выступления перед молодежью. Существует некая глобальная ивент-индустрия, куда «Росмолодежь» и другие ведомства бесконечно заливают деньги. Часть этих расходов связана с государственными политиками в области культуры, пропаганды и других отраслей, и это нормально.
Ненормально считать, что это приведет к необходимым изменениям, так как эти инструменты влияния направлены на уже лояльные аудитории, которые и так хорошо относятся к государству, культурному наследию и традиционным религиям. Среди них мало представителей группы риска и той аудитории, которая ищет истину где-то там. Аудитория «непознанного» не будет обращаться к источникам информации, которые связаны напрямую с традиционными ценностями, религиями и науками. Для них это как минимум скучно.
Как социальный психолог, я понимаю – для того чтобы изменить поведение, мышление и развивать критическое мышление определенных аудиторий, мало просто выступать со сцены или по телевизору с рассказами о коварных сектах. Это все работает не так и как минимум все больше отдаляет поколения молодежи от информации, которая может для них быть полезной.
В Швеции лет 6 назад проводили большую школьную программу по профилактике кибербуллинга. 20 000 школьников прошли через лекции в школах, где им рассказали, что кибербуллинг это плохо и не надо никого травить. Что зафиксировали исследователи, которые организовывали это обучение? Дети массово пошли проверять, что это такое кибербуллинг, и пробовать методы травли в интернете. Как оказалось, для молодых людей и подростков некоторые вещи необходимо доносить косвенно, через другие активности: через игровые практики, дискуссии между ними, разбор кейсов, обучение конфликтологии, тому, как правильно просить и благодарить за помощь.
Так и с культами – я считаю, что бесполезно рассказывать про конкретные культы или про их преступления тем аудиториям, которые попадают в группу риска по вовлечению. Как минимум, наиболее впечатлительные молодые люди захотят сходить и попробовать, каково это – быть в культе и действительно ли там пахнет серой и цокают копытами? А там милые, добрые и улыбчивые люди, которые «тебя понимают».
Это называется формирование «гипер-ценности», ошибка, которая часто встречается у современных родителей. Родители могут начать пугать ребенка отключением Wi-Fi, если он что-то не сделает. Какое-то время это работает, но тем временем в приоритетах у ребенка Wi-Fi становится ресурсом, за который нужно биться. И так зависимость от гаджетов, наоборот, лишь усиливается.
В большинстве случаев вербует близкий, знакомый или коллега с работы, человек попадется на триггер решить какую-то свою проблему или успеть в последний вагон уезжающего к «успешному успеху» поезда. Всевозможные мошенники и культисты редко работают под вывесками, на которых указано, что это точно мошенники.
Мы не Япония, где у представителей «Якудзы» есть визитки, вывески на штабах и их контакты указаны в телефонных справочниках. Хотя, конечно, можно сказать большое спасибо всевозможным тарологам, астрологам, соционикам, расстановщикам по Хеллингеру, гуру человеческого дизайна и другим товарищам, которые не скрывают свои увлечения.
Это не значит, что публичные выступления или лекции перед молодежью и другими аудиториями не работают, но непонятно, насколько они эффективны и всегда нужно продумывать комбинацию разных мероприятий, совместных игропрактик и дискуссий, чтобы важная информация не забывалась на следующий день, как бывает после сдачи зачета или экзамена в вузе. В этом смысле игропрактики могут создать у участников ощущение, что тезисы о психологической гигиене и условной защите от культов, формирование контрдоводов против вербовки были не навязаны, а выработаны самими участниками, а не этими взрослыми, которые ничего не понимают ни в аниме, ни в кей-попе.
Помощь людям, попавшим в ситуацию конфликта из-за культов, антикультовая борьба и личное позиционирование на волне хайпа через разнесение страшилок – это все разные подходы, и у каждого из них есть свои риски.
Профилактика деятельности культов как минимум должна ориентироваться на разные аудитории, в которые могут входить журналисты, политики, законодатели, правоохранители, психологи, педагоги и социальные работники. Все они так или иначе могут сталкиваться с рисками влияния деструктивных культов на общественную жизнь, государственные институты и социальные проекты, жизненные ситуации и проникновения в семьи, разбивая судьбы и будущее разных людей. Но невозможно выступать перед всеми этими аудиториями с одними и теми же тезисами и доказательствами. Будете ярко выступать перед педагогами – будет скучно журналистам, социальным психологам и правоохранителям, и наоборот.
Например, мы с коллегами создали проект, куда входят религиоведы, психологи, социологи и представители НКО, – аудиоподкаст «Неправильные эксперты», направленный на несколько аудиторий. Журналистам мы рассказываем, что такое моральная паника и почему «синие киты», «квардроберы» и «ЧВК Редан» – это примеры истерии в обществе. Или о том, как нужно освещать темы, связанные с инцидентами в сфере образования, терактами и т. п. Для учителей и социальных работников мы готовим информацию о том, почему они не должны заниматься «мониторингом социальных сетей своих учеников» и в чем заключается их часть работы по профилактике деструктивных практик в школах, согласно принятым нормативным актам в нашей стране. Родственникам пожилых людей мы разъясняем, в чем особенность деменции, старения, и почему пожилые люди так легко попадают в зависимость от разных мошенников, в том числе от конспирологов «Свидетели СССР». Каждой аудитории нужен свой контент со своими доводами. Так работают маркетинговые коммуникации, так должна работать и профилактика попадания в культы.
Мои коллеги с Урала, активно занимающиеся профилактикой экстремизма, скулшутинга и других противоправных вещей в системе школ, колледжей и ПТУ своего региона, рассказывают, что иногда им предлагают провести беседу с учителями о современных опасностях в 15 минут обеденного перерыва. Руководство учебных заведений полагает, что этого времени будет достаточно, – можно поставить галку и успокоиться. В их приоритетах такая формальность стоит выше, чем гипотетический шанс, что в их школе произойдет трагедия, после которой их могут обвинить в бездействии.
И если говорить о профилактике, то мне кажется, нужно сфокусироваться на нескольких направлениях:
• работать с медиа и информационным полем, если вы исследователь культов или столкнулись с ними, чтобы доносить опасность конкретных явлений и действий до журналистов и их аудиторий. И тут вам понадобится больше нетворкинг, чем баррикады, крики о помощи и протесты;
• объяснять аудитории психологов, социальных работников, педагогов и других специалистов, как работают деструктивные культы, какие есть сложности консультирования и что лучше делать или не делать, когда приходится сталкиваться с этой проблемой;
• популяризировать книги, сериалы и документальные фильмы про деструктивные культы, лженауки, мошенников, критическое мышление[50] и популяризацию научного подхода к изучению мира;
• вносить в общественную повестку дня дискуссии о современных рисках, тезисы о том, что существуют деструктивные культы, инфоцыгане и другие мошенники, которые все более активно ведут свою деятельность в стране. При этом избегать преследования людей за их верования и заблуждения. Не забывать, что это их право выбирать, «с какой стороны разбивать яйцо».
Лилипуты и Блефуску – народ крошечных людей двух выдуманных стран из романа английского писателя Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера». Эти две страны ведут постоянные войны между собой из-за разногласий по поводу того, с какого конца разбивать вареные яйца.
Одно время я участвовал в передачах регионального ТВ-канала, на которых молодежи рассказывали про опасности современного мира. Была зима 2005-го, если не ошибаюсь, года, мы в студии со зрителями, которые участвуют в дискуссии, с ведущим и несколькими экспертами. У нас получалось достаточно продуктивно общаться и не скатываться в защиту духовных скреп, но в самом конце передачи слово дали имаму местного Духовного управления мусульман. И он начал обличать зло, но при этом стал приводить характерные примеры из своего религиозного эпоса, где среди прочей нечисти звучали джинны. А молодежь тогда воспринимала джинна, как голубого весельчака из мультфильмов корпорации Disney. И вся наша работа с этой аудиторией пошла насмарку, так как мы для нее стали выглядеть, как какие-то стендаперы и юмористы.
Работа с критическим мышлением
В последней части своей книги я предложу материалы и публикации, которые помогут вам в изучении деструктивных культов и сект, развитии критического мышления и понимания, почему наше поведение обусловлено разными триггерами и реакциями. Почему мы не так свободны, как нам представляется, и сами возводим вокруг себя стены. Но если говорить про работу с критическим мышлением, то, мне кажется, именно в этом направлении нужно выстраивать взаимодействие с молодежью.
Его не получится развить через лекционные занятия или просмотр фильмов, хотя я уверен, что и то и другое хорошо дополняет профилактическую работу по развитию критического мышления. Из навыков критического мышления нужно формировать удобный инструмент для ежедневного использования, а не что-то типа логарифмов или таблицы Менделеева, которую мы когда-то учили, но потом за ненадобностью забыли.
Критическое мышление не привязано к конкретной сфере деятельности и при правильном его использовании позволяет задавать критические вопросы, чтобы прийти к осознанному и понятному выводу, а не следовать за своими эмоциями или подпадать под влияние социальных обязательств. Анализируя ситуацию, нужно учиться смотреть на нее с разных точек зрения. Например, попытаться понять, что двигало человеком или какие его мечты и желания использовали при вовлечении в культ. Попытка понять другого так же важна, как и возможность поиска критической информации о лидере группы, его учении и подходах.
Не нужно думать, что умение задавать вопросы и подвергать сомнению делает из человека какого-то ворчуна или параноика. Если кто-то утверждает, что его учение позволяет познать тайны, которые были неизвестны наукам или традиционным религиям, то спросите себя: откуда он знает это? Почему я должен верить этому утверждению? Есть ли доказательства этим словам из других – внекультовых – источников информации?
Конечно, важно помнить о непредубежденности – способности откладывать суждения до тех пор, пока не будет собрано достаточно необходимых доказательств, а также быть восприимчивыми к конструктивной критике и обратной связи. Но поведенческие практики показывают, что мы предпочитаем видеть информацию, которая совпадает с нашим мнением, и общаться с людьми, похожими на нас самих или которые могут нас хвалить. Поэтому навык самокритичности и ежедневного поиска ответа на вопрос «а не чудак ли я?» тоже не помешают.
Еще бы я отметил, что для понимания другой стороны важны эмпатия и умение правильно осознавать свои и чужие эмоции, чем они вызваны и как могут помочь при общении. В психокультах любят это доводить до абсурда, когда эмоциональность позволяет всех погружать в некую истеричность – так легче манипулировать аудиторией.
Ценность высшего образования, не в последнюю очередь, заключается в том, что оно позволяет систематизировать знания и учит работать с источниками информации. Особенно если вы не спали на задних партах и готовились к сдаче зачетов не в последний день. И, конечно, навык анализа источников информации поможет вам не только не верить фейковым новостям[51], но и понимать, что, например, движение и культ нахваливают медиа и источники информации, которые напрямую или косвенно связаны с культом. Помните, что интернет убивает научные знания, находить в нем правдивую и корректную информацию становится все сложнее, а всякий конспирологический бред, наоборот, всегда подсовывают под нос на блюдечке.
Правильный подход к анализу источников позволяет проверять факты и искать то, что у врачей и юристов называется «второе мнение»[52]. Когда вы ищете специалиста, кто поможет покинуть культ, это допустимо, но главное не совершать те ошибки, о которых я писал чуть выше.
Мало просто уметь мыслить и сомневаться во всем. Земля все-таки круглая, а рептилоиды не живут с динозаврами в подземном континенте в центре Земли, даже если так считает кандидат психологических наук и член Совета Писателей России Светлана Лада-Русь, находящаяся в международном розыске. Вы должны стараться развивать свои навыки аргументации и не бояться оспаривать чужие точки зрения. Правда, не забывайте, что для спора ваш оппонент должен уметь слушать или быть готовым к этому. Как я говорил, высказывания в стиле «Вася, ты попал в секту» не работают. А вот через обсуждение недостатков других схожих сект и культов у вас может получиться потихоньку посеять в нем сомнения.
Нехватка времени и плавающий фокус внимания – проклятие современного человека. Поэтому нужно «учиться есть слона по частям» или фокусироваться на одной проблеме «здесь и сейчас», а не играть в многозадачность[53], которой на самом деле не существует.
Несмотря на то что чтение становится все менее популярным, текстовые форматы сокращаются, а в контексте просвещения доминирует видео (хоть Роскомнадзор и замедляет в настоящий момент YouTube), нам все равно стоит обучаться новым навыкам. Для этого нужно заставлять себя читать разные книги и статьи, слушать подкасты и продолжать смотреть ролики на видео-платформах, но не верить всему, что там рассказывают, конечно. Ядерных взрывов в Средневековье не было, как и технологий ядерного синтеза во времена фараонов, как бы вам ни рассказывали это сектанты и конспирологи в своих выступлениях.
Для тех, кто любит делать много подходов к штанге и подтягиваний, в критическом мышлении есть большой комплекс упражнений, которые помогают развивать навыки. Особенно хорош метод обсуждения сложных вопросов с друзьями и членами семьи, участие в дебатах и дискуссиях, главное не перестать общаться после этого. И помните, что критическое мышление – это навык, который обязательно нужно развивать. Не ждите сразу быстрых результатов, но поверьте – это куда безопаснее, чем принимать решения на том багаже знаний, который вы получили 10, 20, 30 лет назад в школе и вузе, и с тех пор активно его не пополняли.
Старайтесь принимать свои недостатки и хотя бы знать свои слабые стороны. Возможно, в этом потребуется помощь психолога или психотерапевта, но знать свои недостатки очень важно. Зная это в себе, вы сможете лучше понимать других и компенсировать свои слабости через силу других людей, научитесь помогать им и приходить к нормальному альтруизму[54]. Я очень благодарен своему психологическому и маркетинговому образованиям, так как они помогают мне понимать, что часто мотиваторами действий выступают внешние источники, которые выглядят для меня привлекательно, но не всегда эти действия продуманы.
Эксперт по новым религиозным движениям и судебный эксперт по уголовным делам, связанным с психологическим насилием, Евгений Волков объясняет почему критичность мышления – не универсальная защита от влияния культа:
«Во-первых, критичность мышления, как явно сформированный и отточенный комплекс знаний и умений можно обнаружить, тем более в России, у ничтожнейшего меньшинства даже среди имеющих вузовские дипломы. Простой здравый смысл – и тот слабоват у абсолютного большинства, проявить свой идиотизм в полной мере ему мешает рутинная инерция “нормальной” жизни.
Ковид не лечится чесноком, а вакцина не делается на своей кухне. Если критичности мышления не обучают с детского сада, причем критичности мышления самой продвинутой научно и технологической модели, то людей спасает либо избегание ситуаций пересечений с вирусом (сектами), либо индивидуальный иммунитет (индивидуальное счастье оказаться критически мыслящим и пестовать в себе это качество).
Есть то, что я (и эксперт по системному мышлению Анатолий Левенчук другими словами) называю базальной (базовой) социальной неграмотностью, которая может быть частично описана, как полное незнание основ индивидуальной, социальной и когнитивной психологий, без которых и критическое мышление не усваивается, как показывает опыт».
Профессионализм и даже экспертиза в одной теме совершенно не защищают нас от ошибок и неправильных решений в других. Я также несколько раз в году попадаюсь на фейкньюс и пару раз чуть не попадал впросак с разными публичными «общественными» обращениями.
В этом плане я благодарен одной питерской секте, с которой столкнулся в начале 2000 годов, когда только начинал изучать культы. Это был удивительный культ, возникший в конце 80-х годов, он строился на культуре «исцеляющего смеха», скоморохов и шутовства, но упаковано это было в славянизм и модную тогда тему «Нью-Эйджа». В начале 2000-х годов вместе с одним фондом в Москве я узнал, что этот культ трансформировался в издательство детской литературы и клепает «славянские сказки» в своей интерпретации. Мы написали про то, что у культа новая вывеска и необходимо быть осторожными с их детской литературой, и так я первый раз столкнулся с тем, что культы могут подавать на своих критиков в суд. В моем случае для выпускника психфака из провинции это сразу было полное «бинго», так как подали они иск в знаменитый Басманный суд города Москвы.
Сразу вас успокою, что для меня это закончилось достаточно хорошо и почти безболезненно, но сразу показало, что нужно быть аккуратным в критике культов, так как они, как и другие группы людей или организации, защищены законами.
Идеи по профилактике
Думая о профилактических мероприятиях, необходимо помнить, что деструктивные культы и вербовщики от разных радикальных и экстремистских организаций предлагают не только якобы простые решения и понятную упрощенную картину мира, но и определенную социализацию в рамках новой группы. В этих группах вам предлагают достижение какой-то значимой внешней цели, которая подкупает своей глобальностью и желанием «сделать мир лучше», а также встраивают вас в иерархию группы, где вам дают возможность «социализироваться с гарантированным успехом».
Подходы в профилактике отличаются в зависимости от аудитории, на которую они рассчитаны. Единого подхода нет, если нужно не просто провести очередное мероприятие для галочки «для всех и для никого», а реально на что-то повлиять. Как мне кажется, можно выделить следующие аудитории:
• подростки и молодежь;
• взрослые как родители или члены семьи;
• взрослые как представители определенных профессий;
• ведомства и организации.
Самая сложная аудитория, так как вхождение во взрослую жизнь сопровождается определенным протестом против мира взрослых и «40-летних стариков». Есть отдельные деструктивные культы, которые предпочитают работать с молодежью и часто рассматривают их как объекты сексуализированной эксплуатации или как ключи к их родителям и семьям. И, как я уже писал, проводить публичные мероприятия для подростков и молодежи достаточно бесперспективно, так как это лишь повышает их информированность и мотивацию «попробовать», «я схожу, я не дурак, меня не вербанут».
А еще можно нарваться на молодого «истинно верующего». Я помню, как выступал в одном техническом университете перед огромным залом молодежи с рассказом о том, что неофашизм это плохо, аморально и противозаконно. А так как дело было в начале 2000-х и многое еще не было запрещено в нашей стране, то я смог найти огромное количество аватарок местных зигующих молодых людей в татухах и т. п. И когда начали задавать вопросы из зала в конце беседы – по форме это напоминало «антиалкогольную лекцию в колхозе» в советские времена Горбачева – один из молодых людей узнал себя на аватарке и стал возмущаться. Причем его не смущало, что он там зиговал и что фото было в открытом доступе. Разгорелся небольшой конфликт, и сконфуженный проректор вуза извинился за меня перед юным представителем «белой силы». Это к вопросу о том, как что-то может казаться вам очевидным злом, но другие могут воспринимать его немного по-другому.
Для развития навыков критического мышления, умения спорить и дискутировать, хорошо подойдут:
Дискуссионные клубы, где можно предложить посмотреть какой-либо относительно короткий документальный фильм или видео с YouTube, а затем обсудить его, рассадив подростков полукругом, если группа небольшая. Почему такой формат? Потому что просмотр роликов и обсуждение их в комментариях – частый подход к познанию чего-то нового у молодого поколения в интернете, и в офлайне это тоже будет им понятным. Если речь про 20 и более человек, то тут хорошо срабатывает разделение на группы и подготовка для них заданий, где у них будут противоположные точки зрения, которые они должны защищать в спорах друг с другом. Очень важно сделать, чтобы группы или смешивались между собой, когда получают следующее задание, или формировались заново, либо же получали задания с противоположной точкой зрения. Такая чехарда позволит им научиться смотреть на ситуацию с другого фокуса, находить доводы или контраргументы.
Встречи-интервью или разбор историй, где бывший участник культа или родственники культиста рассказывают о своих переживаниях и своем столкновении с культом. На таких встречах упор лучше делать не на конкретном случае, а на обсуждении классических установок, что такое хорошо и плохо, как это различать, где свобода вероисповеданий, а где манипулирование и обман. Найти таких спикеров сложно, если не выйдет, можно также найти видео с такой яркой историей или книгу, просмотреть или зачитать, а потом дискутировать вокруг этой темы. Здесь важно в процессе общения выйти на понимание того, что есть риски, которые сложно определить сразу, с ними можно столкнуться в процессе взросления и поиска ответов на духовные вопросы и т. п. Возможно такой формат подходит для студентов определенных специальностей (психологи, историки, философы, филологи, журналисты, юристы и т. п.).
Работают даже обсуждения классических литературных произведений, где можно показать, как смотреть на них с точки зрения современности и духовного поиска, как искали ответы в прошлом, обсуждать, что дает человеку традиционная религия, и т. п. Это напоминает некий книжный клуб, но фокус держится на обсуждении определенных тезисов с помощью литературы, а не наоборот. Самостоятельно такие мероприятия сложно провести, но обычно, если говорить про Русскую православную церковь, в каждом регионе есть миссионеры, обученные работе с молодежью или служащие в церквях и часовнях при университетах. Тут важно не скатиться к навязыванию каких-то точек зрения, но попытаться вывести молодежь на обсуждение таких вопросов, которые они пока не задавали себе.
Например, я всегда говорил своим практикантам, студентам 3–4 курсов психфака моего родного самарского педагогического университета, что их основная защита при посещении культов – помимо последующей правильной групповой отработки этих посещений в двойках или тройках коллег – это еще и наличие собственной точки зрения по любому вопросу. Часто улыбчивые представители культов и сект становятся первыми кто начинает общаться на эти духовные или философские темы с детьми, подростками и молодыми людьми, сразу аккуратно навязывая им свою картину мира с «истинным учением» и лидером. И конечно, пустоты заполняются чем угодно, если там нет собственных мыслей.
Хорошо работают внутришкольные или внутривузовские факультетские конференции, если они проходят в относительно неформальном пространстве. Студенты и школьники готовят разные лекции про молодежные субкультуры, привычки и хобби, а задача организаторов – подготовить с некоторыми замотивированными участниками доклады по своим темам, смешать это все и не взбалтывать. Тогда и сами организаторы могут узнать много нового, что интересно и стоит на повестке дня у молодежи, но при этом они могут дать аудитории возможность услышать и определенную критическую информацию.
Эксперт по новым религиозным движениям и судебный эксперт по уголовным делам, связанным с психологическим насилием, Евгений Волков считает, что выступления перед молодежью не эффективны:
«У молодежи всегда свои авторитеты. Сама система образования, а вслед за ней и многие образовательные и просветительские проекты, остались в позапрошлом веке по идеологии, методам и результатам. В самой основе – сложившаяся система образования не только не научает умению научаться и способности оставаться любознательным и самонаучающимся, но еще при этом научает ненавидеть учебу и работу научения».
Американские педагоги отмечают, что хорошо работает взаимодействие и обучение неформальных лидеров мнения учебных заведений. Они после семинаров, игропрактик и тренингов, как правило, начинают разделять определенные гуманистические ценности школы и готовы помогать формировать безопасную школьную среду.
Отдельно социальные психологи, которые изучают молодежь и подростков, рекомендуют создавать так называемую сеть контактов с разными учениками, где должно формироваться доверие между учителем и школьником или студентом. Фактически делать знаменитый «я тебе помогу, помоги и ты мне». И речь не про социально неодобряемое стукачество, а про то, что многие проблемы можно и нужно решать до происшествия и конфликта, когда определенный вред может быть неотвратим. В формировании безопасной школьной среды должны быть заинтересованы прежде всего сами обучающиеся.
Я прекрасно понимаю, что это не совсем ложится на традиции и сформировавшиеся практики в наших образовательных учреждениях, но альтернативы формирования локальных сообществ и решения проблем сообща нет. Пожилой охранник или вахтер, возможно, успеет нажать тревожную кнопку, полиция остановит преступника, но точно ли этого нельзя было избежать?
Рекомендации по выстраиванию профилактики от религиоведа и судебного эксперта, соведущей подкаста «Неправильные эксперты» Елизаветы Щетининой:
«Говоря про организацию системы безопасности в образовательной или молодежной среде, мы должны понимать, что первичным звеном данной системы является профилактика, которая осуществляется на нескольких уровнях, начиная от самых ранних основ безопасного поведения (чужим не открывать дверь, на незнакомые сайты не заходить), заканчивая построением индивидуальной траектории профилактической работы. При этом каждая профилактическая история будет индивидуальна, в зависимости от самых разных факторов, от самой угрозы, которую мы профилактируем, до психологического, социального, экономического статуса лица, о котором идет речь, будь то ребенок, школьник, студент старших курсов, девушка или молодой человек и т. д.
Например, опыт работы нашего центра показывает, что важным остается четкое информирование об угрозах, в том числе маркеры их проявления, доведение алгоритмов реагирования на данные угрозы, а также популяризация контактов горячих линий и служб, куда можно обратиться при их выявлении (если вы или близкие оказались в сложной ситуации…). А вот формы могут быть абсолютно разные – яркие ролики в социальных сетях, листовки, буклеты, подкасты.
Если мы говорим про включение профилактических мероприятий во внеклассные занятия, то детям и молодежи нравятся интерактивные формы. На круглых столах со студентами мы проводим анализ роликов социальной рекламы, говорим про горячие линии. Однако нужно понимать, что, выстраивая работу с детьми и молодежью, мы сами должны быть хорошо осведомлены о проблемах, о которых планируем говорить, не стигматизировать молодежь за цвет волос и одежду и не забывать слушать ответы на заданные вопросы».
Работать с взрослыми-родителями сложнее всего, так как современные родители часто и становятся причиной конфликтов в классе. Буллят они, конечно, не других детей, а учителей, которые «практически все делают неправильно». Изменить это не в наших с вами силах, но как минимум мы можем знать ключевые лица в школе, с кем родители должны выстраивать нормальные отношения или просто иметь контакт: кто-то из родительского комитета класса и школы, классный руководитель, школьный психолог, завуч, заместитель директора по безопасности, если таковой есть.
Современным родителям важно понимать, что деструктивные культы могут рассматривать школу как возможность для увеличения своей паствы или сбора пожертвований. Например, представители «Церкви Саентологии» в лице своих филиалов программы «Нарконон» могут проводить «профилактические лекции против наркомании». Секты харизматов-неопятидесятников в России проводят молодежные слеты, лекции и т. п. Культы [и маркетологи] часто смотрят на детей как ключ к сердцам и кошелькам родителей.
Обычно культы при заходе в школу пытаются завербовать их сотрудников и начинают с директора школы, потому что он после вербовки отправляет обычных учителей на какую-нибудь так называемую переподготовку, потом засылает школьников слушать правильные лекции, предоставляет помещение для мероприятий этой организации, иногда даже помогает налаживать связи с другими чиновниками департамента образования. Завучи тоже подходят как объект для вербовки. Они могут вербовать других учителей в школе и помогают избегать критики деятельности «просветленных» учителей, если родители начинают бить в набат. Культы, как это ни странно, любят вербовать школьного психолога либо местного массовика-затейника, потому что как раз мероприятия после учебы позволяют прикрывать любую культовую деятельность с детишками: «Чем они там занимаются? Да играют во что-то».
Деструктивные культы редко заходят в школы под своими вывесками, обычно они мимикрируют под различные просветительские лекции, военные реконструкции, спортивные секции, уроки патриотического воспитания и т. п. Например, патриотическое воспитание очень популярно у неоязычников и у представителей националистических группировок.
Есть отдельные личности, которые благодаря своей «популярности в запрещенном Instagram» у некоторой части родителей могут проводить какие-то семинары и тренинги по психологии для детей и подростков. Например, психокульт «Лайфспринг» активно использует программы для детей и подростков, так называемый «Детский лайфспринг», но целью выбирают специальные учебные заведения, сиротские приюты, детские дома и т. п.
Родителям важно обращать внимание на программы, связанные с просветительским региональным туризмом и услугами по проведению каникул. Я уже вам рассказывал, что можно встретить и специфические «молодежные лагеря», где новых детей ждут для обращения в «истинную веру».
Однако, несмотря на то что вероятность подобным образом столкнуться с тренингами психокультов действительно существует, сама по себе доля «злодейства» в общем количестве мероприятий крайне мала. Вы не должны скатываться к паранойе и исходить из того, что школа – это осажденная крепость, куда каждый день пытаются проникнуть всевозможные проповедники культов и сект. Но риск есть, и вы должны помнить про это. Становитесь немного параноиком, как я.
Начните с небольших шагов на уровне родительского комитета, классного руководителя и администрации школы, где просто стоит обсудить эти риски и что будет делать каждая из сторон, чтобы их снизить. Или вы можете просто быть внимательным к учебной и внеучебной деятельности своего класса – это тоже вариант. Можете попробовать найти местные НКО и общественные организации, которые занимаются профилактикой деструктивных практик, и продумать совместные мероприятия.
Главное – избегайте страшилок и скатывания к «мы все умрем». К сожалению, современные риски наших с вами детей не менее серьезны, нежели уличные игры в 1980–1990 годы. Риски и поводы для волнения родителей есть всегда, но в следующем разделе книги я дам вам рекомендации по НКО и программам, которые могут помочь в защите детства своих близких и своего психологического здоровья.
А вот для представителей таких профессий, как педагог, социальный работник, сотрудник правоохранительных органов, журналист, общественник и предприниматель, формат специализированных лекций, конференций и семинаров наиболее удобный и популярный. Важно только не смешивать аудитории между собой и понимать, что у всех у них свои интересы и проблемы.
Я много лет работаю с локальными бизнес-клубами и сообществами, и несмотря на разговоры о рисках разных псевдоучений, лженаук и сект, обнуляются они очень быстро и напоминают этим рыбок-гуппи. А ты потом видишь в социальных сетях, как после посещений православных монастырей те же самые предприниматели ходят по гвоздям и восстанавливают свою энергию 8-го дома в третьем измерении или раскладывают карты таро. И это не вызывает у них никакого диссонанса, так как не противоречит их ценностям, приоритетам и возможностям.
Очень многие из «коучей», инфоцыган и представителей лженаук любят искать себе «вовлекаемых» среди бизнесменов и деловых сообществ.
Я обычно начинаю свои выступления с демонстрации общей проблематики, потом показываю, как разные науки относятся к этой проблеме и как ее интерпретируют, делюсь кейсами, которые вызывают ощущение дилеммы, и демонстрирую, что можно по-разному смотреть на эти проблемы. Стараюсь показать типологии и различия разных движений, организаций и субкультур, чтобы слушатели могли потом сами определять, что и куда относится. Важно говорить о простых и доступных инструментах для определения проблемы, так как у большинства слушателей ограничена не только мотивация, включенность, но и возможности. Стараюсь выводить дискуссию на прагматичный уровень «а что мы реально можем сделать», обсуждаю и фиксирую это с аудиторией. Необходимо обсудить ограничения по использованию разных подходов и методик, и всегда заканчиваю своими рекомендациями, что почитать, посмотреть и послушать. Важно, чтобы слушатели могли самостоятельно погрузиться в изучение, если у них есть на это мотивация.
Мы не можем с вами изменить общество, но способны влиять на корректное определение проблемы, поиска ее решения и выстраивания плана, что нужно делать и с кем взаимодействовать. Повышать приоритетность и работать без истерики с нагнетанием.
Когда профилактика направлена на аудиторию учителей, то важно донести до них, с кем из правоохранительных органов и как они могут сотрудничать, какие НКО им помогут и какие подходы себя хорошо зарекомендовали. Не надо предлагать решения для чемпионов-школ, которые получают все необходимое финансирование и у которых нет проблем с ресурсами. Надо предлагать простые и классические решения. Объяснить, на что обращать внимание, когда кто-то предлагает что-то провести на территории школы или с участием студентов.
Так же выглядит и профилактическая работа с журналистами. Деятельность радикальных организаций и деструктивных сект необходимо освещать, и эксперты должны помогать представителям медиа, подкастерам и стримерам с подготовкой подобного контента. Но бесполезно кричать «волки», если волков нет поблизости. Для корректного восприятия информации нужна соответствующая упаковка контента и подача материала.
Если благодаря вашему взаимодействию с журналистами, блогерами и подкастерами появляется хорошая статья, заметка или выпуск подкаста, то в дальнейшем они начнут работать автономно и не потребуют дополнительных усилий со стороны эксперта. Требовать полного запрета сект – это утопия, которая лишь приведет к тому, что они будут лучше маскироваться и их будет еще тяжелее обнаружить. Профилактика через социальные медиа или публикации должна способствовать тому, чтобы основные представители наших локальных сообществ легко находили критическую информацию, знали о таких угрозах и корректно их соотносили с установками своей локальной группы, государства и общества.
Важно не забывать, что Россия многонациональное государство, с разными культурами и историческим наследием, в котором много хорошего и плохого, но «здесь и сейчас» мы все заинтересованы в создании безопасной среды и усложнении легальной работы разных культов и сект.
И поверьте, если журналисты напишут серию расследований (такое, впрочем, бывает крайне редко), выложат критический материал, который будет доступен для поисковой выдачи, это будет куда эффективнее, нежели требование запрета какой-либо организации. Если законодатели и правоохранители решат, что ее нужно запретить, они это сделают. Мы же с вами должны фокусироваться на доступных для нас вещах, а не распыляться на «догоним и перегоним Америку».
Самая большая проблема в профилактике при работе с ведомствами – это их погружение в зону своей ответственности. В менеджменте это называется «проблема колодцев или шахт», когда одно ведомство или даже отдел не знает, что происходит в соседнем, и его не интересует общий результат работы. В итоге получается полный рассинхрон между ведомствами и даже системами власти в нашей стране, где тема культов и сект так и не сдвинулась с середины 90-х годов.
Лучшее, что можно сделать для ведомств, – это продемонстрировать им, как они могут взаимодействовать с другими ведомствами, показать, как их работа сказывается на общем результате, и самое главное – рассказать о том, какие есть кейсы и решения в других странах и континентах. Понятно, что ведомства привязаны к своей деятельности, которая зафиксирована в законах и нормативных актах, но представителям организаций часто не хватает возможности заглянуть за горизонт. Если сложно найти кейсы из других стран, то обсудите с ними подходы и решения в других регионах нашей огромной страны, это тоже будет очень интересно.
Ведомствам и их представителям чаще всего необходимо сформировать для себя понимание всей картины мира, куда входят и традиционные религии, общественные институты власти и т. п. Чиновники с удовольствием будут следовать рекомендациям эксперта, если он им поможет делать их работу лучше или с меньшими затратами. И тут важно помнить, что бюрократия служит набором инструментов для выполнения определенных функций и не более того. Это иерархичные структуры с жестким набором функций, и в процесс борьбы с каким-то культом или в попытки кого-то вытащить или засудить всегда будут вовлечены разные ведомства с их иногда противоречащими друг другу целями и задачами.
Не забывайте про отраслевые медиа. Публикация определенных материалов в определенной подаче может повлиять на профессиональное понимание какой-то проблемы. Также можно пытаться пробиваться через организаторов на разные отраслевые конференции регионального или федерального масштаба.
Как я уже рассказывал выше, мы с коллегами, например, запустили аудиоподкаст, через который рассказываем, в том числе сотрудникам различных ведомств, о том, как можно сделать профилактику деструктивных явлений более эффективной, менее запретительной и консервативной, с ориентацией на интересы представителей всех поколений.
Вот что говорит религиовед и судебный эксперт Марина Бигнова про подход в профилактике со стороны органов власти:
«Органы государственной власти в осуществлении профилактической работы всегда ориентируются на правовые и запрещающие документы: законы, указы, стратегии, концепции и планы разного уровня, связанные с противодействием экстремизму, терроризму и иным деструктивным явлениям.
Каждый такой документ – прекрасный источник информации для определения не только границ их влияния, но и инструментов, которые можно использовать для воздействия на принятие профилактических решений. Кроме того, существуют смежные законодательные акты нарративного и регулирующего характера, определяющие границы и формы социального и культурного взаимодействия различных групп в современном обществе, механизмы и способы социальной мобильности и т. д.
В профилактической работе есть несколько принципов, соблюдение которых приведет к значительному снижению рисков:
1. Опора на правовую регламентацию действий. Каждое профилактическое воздействие должно соответствовать цели и задачам правовых регламентирующих документов, а также подкрепляться документально.
2. Профилактика – системное и систематическое воздействие, включающее круг рутинных мероприятий, их грамотное осуществление не гарантирует отсутствия происшествий и ЧП, но значительно снижает вероятность их наступления. Профилактические меры должны быть постоянными, а их ключевые компоненты – информированность и компетентность кадров, сотрудничество с общественными и силовыми структурами своего региона, оценка и прогнозирование рисков на основе реальной, а не кабинетной аналитики – требуют существенных вложений.
3. Профилактика не сводится к учету и контролю сект, необходимо вести аналогичную работу и с традиционными конфессиями, поскольку их представители не всегда соответствуют собственным аксиологическим стандартам.
4. Профилактическая работа включает не только отчетные мероприятия. В первую очередь, это информационно-просветительская работа с привлечением СМИ, экспертов и аналитиков. Нередко рассказ о действующей в регионе секте или террористической организации способен снизить ее влияние и сгладить последствия ее появления. При этом не следует забывать, что чарам гуру или “идеального метода омоложения” способны поддаться и люди, работающие в вашей организации.
5. Не существует исчерпывающего списка сект, признаков деструктивности, особенностей поведения индивида, которые всегда позволят точно узнать “врага”. Более того, современная религиозность весьма разнообразна и может выступать в таких формах, которые не религиоведами однозначно интерпретируются как светские. Так же не существует экспертов с волшебной палочкой или уникальными знаниями, позволяющими им сразу выполнить ваши пожелания, предоставить исчерпывающую информацию или написать нужное экспертное заключение.
6. Профилактика направлена не только на решение конкретной проблемы, возникшей перед вами, но и на защиту потенциально уязвимых мест или ресурсов вашей отрасли/организации и в этом случае вам необходим взгляд со стороны, поскольку большинство проблемных мест находятся за пределами организационного контроля.
Основными интересами любой секты, экстремистской или террористической группы выступают: финансы, вербовка последователей, доступ к властным ресурсам. Именно эти компоненты их деятельности считаются наиболее характерными признаками, позволяющими понять, с кем вы имеете дело.
Особо настораживающим признаком следует считать отказ от науки или сетования на ее косность и неспособность понять передовые идеи, обращение к конспирологическим сюжетам (нановакцины, химтрейлы, мировой заговор и т. д.).
Чаще всего достаточно обратиться к поисковым системам в сети интернет, чтобы получить информацию о нужной вам организации или сообществе, личности или “науке”, “философской системе”, “оздоровительном методе”. Но иногда требуется помощь специалиста – религиоведа, психолога или лингвиста. Они помогут вам найти нужную информацию, сформулировать и конкретизировать неясные опасения или подозрения, проведут экспертную оценку, основанную на научных методах изучения и анализа информации».
В выпусках подкаста «Неправильные эксперты», который мы ведем с экспертами по профилактике асоциальных и деструктивных практик, есть много интересных выпусков по вопросам безопасности детей и профилактической работы в школе. Обратите внимание на выпуски «10 мифов о скулшутинге», «Семейные разговоры на опасные темы: как говорить про политику, насилие и деструктивные практики», «Профилактика экстремизма без фанатизма: советы педагогу» и т. д. Про сам подкаст я расскажу подробнее в следующем разделе книги.
Мы с вами обсудили, как выстраивать взаимодействие с разными группами влияния, общественными институтами и властью, какие подходы профилактики работают лучше других, и почему борьба с культом в корне отличается от поиска и создания возможностей покинуть «завербованному» культ. Но даже если нам удалось донести до слушателей опасность культа и то, как он манипулирует «завербованными», выход из культа и дальнейшая реабилитация также имеют много подводных камней. Давайте посмотрим, как их избежать, подобрать специалиста для реабилитации, а также погрузиться в книги, сериалы и взаимодействия с различными НКО.