психологом, как с человеком, хотя некоторые моменты терапии или консультирования могут впоследствии вызывать противоречивые чувства, и это тоже нормально.
Психолог не лечит и не дает указания – его работа заключается в том, что он помогает вам найти решение. Для этого требуется время, так что можно рассчитывать в среднем на 10–15 встреч. Через обсуждение с вами разных ситуаций, эмоций и переживаний, психолог поможет вам лучше понять себя и сформулировать словами, что на вас давит и раздражает.
Давайте посмотрим, как снизить риск и не попасть не к тому специалисту:
• Наличие критических отзывов должно вас насторожить, как и отсутствие отзывов вообще. Хотя в моем случае вы тоже не найдете отзывов о моей работе, так как я не занимаюсь психотерапией – как только «завербованный» принимает решение прервать отношения с культом, я передаю его психологу или психотерапевту. Сама по себе тема культов очень травматична, и мало кто готов делиться отзывами, чтобы показать миру, что у тебя была такая проблема. Исключение – культисты и различные «гуру», которые с удовольствием организовывают кампании по написанию «жутких отзывов» про психолога-критика культа на разных площадках. Это, кстати, еще одна причина, почему «борьба с культами» и помощь пострадавшим – разные пути для специалиста. Но если мы говорим про обыкновенного специалиста-психолога, кто ведет общую практику, то наличие негативных отзывов вас должно насторожить, а отсутствие любых отзывов – вызвать вопросы. Положительные отзывы не должны быть одинаково восторженными, а могут быть разными по стилю и тональности и желательно персонифицированы, а не анонимны.
• Ищите информацию о наличии классического психологического образования – кандидатские степени по ядерной физике или селекции животноводства явно не дают права работать с вами, как и обилие только сертификатов о повышении квалификации. Есть много организаций, которые выдают их крайне легко, и вы должны разбираться в них, чтобы оценить их значимость. Поэтому классическое психологическое образование – это важная отправная точка, а дополнительные сертификации в рамках оказываемых консультаций выступают дополнительным бонусом. Но не забывайте, например, что лидер культа Светлана Лада-Русь защитила кандидатскую по психологии в одном из питерских вузов.
• Поищите публикации в научных журналах или на светских научных сайтах. В нашей стране модно создавать странные «ассоциации», которые под разными вывесками на своих сайтах размещают свои «труды», так что обращайте и на это внимание тоже.
• Обратите внимание на членство в научно признанных профессиональных светских ассоциациях, у которых есть адрес, сайты, упоминания в СМИ или научных сообществах. Но также понимайте, что это не считается 100 % защитой, например, в Российском психологическом обществе состоят некоторые люди, чьи действующие психокульты явно противоречат этике психологов и профессионального сообщества.
• Смотрите, есть ли выступления на психологических конференциях. Если они есть, это хороший признак, но важно понимать, что конференции должны быть не про «успешный успех», так как у нас существует целая индустрия и по организации таких мероприятий, и научных статей на заказ.
• Доступность информации о психологе.
• Совершенно нормально на первой встрече расспросить психолога о его профессиональном бэкграунде.
• Важно всегда помнить, что результативность работы с психологом зависит прежде всего от вас и вашего желания изменения сложной ситуации и поиска решений. Без этого активного желания с вашей стороны мало что получится.
Набор словосочетаний «великий», «просветленный», «наставник», «учитель», «тета-хилинг», «гуру», «выступающий за рубежом», «духовная/космическая/биоэнергетика», «чакры», «парапсихология», «графология», «нумерология», «эзотерика», «френология», «ребефинг или холотропное дыхание», «НЛП», «соционика», «деструктология», «биорезонанс», «сиcтeмнo-вeктopнaя пcиxoлoгия», «литотерапия», «дизайн человека», «семейные расстановки Хеллингера», «метод, который помог сотням, тысячам, миллионам и т. п.», обещания «гарантированного успеха или достижения своих целей» должны вас насторожить. Доставайте святую воду.
На что обратить внимание при поиске того самого психолога рассказывает семейный психолог, кандидат психологических наук Ирина Камаева:
«Наверное, главный признак хорошего профессионала, в том, что у него остаются сомнения. Меня бы саму очень напрягло, если бы кто-то сходу готов был взяться за такую сложную работу с горячим энтузиазмом.
Если ты профессионал, то ты понимаешь, как долго и сложно предстоит двигаться, и движение это можно описать фразой “шаг вперед, два шага назад”. Я бы смотрела на разумный скептицизм, сомнения, употребление слов “возможно” и “давайте попробуем”. Именно в этом случае я бы, вероятно, аккуратно обсудила сферы работы – о чем будет работа. Не какими методами, а именно какие задачи будут решаться, какие сферы будут затронуты.
Мне, как специалисту, в таком случае потребовалось бы несколько встреч и с человеком, и с семьей, чтобы наметить эти направления работы, чтобы они были понятными и открытыми для всех».
У меня недавно было интересное обращение: у состоятельного предпринимателя из Вологды начала разрушаться семья, так как его супруга-домохозяйка через 25 лет совместной жизни прозрела и поняла, что готова к дальнейшей трансформации. Дети выросли и живут отдельно, а жизнь в особняке, поездки на моря и другие бытовые заботы утомили даму.
Когда мы начали разматывать эту ситуацию и смотреть, куда попала его супруга, то мы нашли маленький салон шугаринга/эпиляции с маникюром и спа-процедурами по омоложению. Владелица с несколькими помощницами организовали небольшое комьюнити вокруг этого бизнеса, где через воронку желающих изменить свою жизнь представительниц среднего класса и местных элит стали создавать «женские группы силы», «круги по изменению родовых линий», «перезапуска жизненного сценария», настройке «сценария изобильной жизни», обретению молодости и духовных сил, заказывать продукты во «Вкусвилле». Лидером этого мини-культа была маникюрщица и специалист по шугарингу, которая якобы прошла обучение по «психосоматике», «регрессии», «медитации» и МАК-терапии и теперь помогает прорабатывать не только будущее, но и отношения с матерью и отцом, а потом и отношения с мужем. Весь этот мини-культ пропустил через себя порядка 80 человек, а ядро «женского круга силы» составляли 10–15 клиенток салона.
Все это смогла сделать простая и в чем-то талантливая маникюрщица посредством запрещенного Instagram и двух пабликов во ВКонтакте, а также организацией 3–4 мероприятий в месяц за небольшую входную абонентскую плату, но, чтобы добавить «элитности», вступать в сообщество можно было только один раз в месяц, в определенный день полнолуния. И хорошего педикюра с эпиляцией было достаточно для многих женщин, которые искали новые возможности для собственного развития.
Когда же мы говорим про реабилитацию, то речь идет про комплекс действий, в которых участвует не только сам экс-культист, но и его близкие, помогавшие ему покинуть культ, и те люди, которые были важны для него/нее в докультовой жизни.
Американский экс-культист Инго Михель, который находился в культе мунистов с 20 до 27 лет, когда защищал свою магистерскую работу по психологии «Культовая травма и реабилитация», пытался обобщить сложившиеся практики в психологическом консультировании и отмечал важность следующих моментов в работе психолога с экс-культистом на этапе реабилитации[56].
«Ощущения предательства и заброшенности, переживаемые бывшими членами культов, когда они понимают, что их верой в людей, в Бога или в какую-то высшую силу бессердечно и грубо злоупотребили, можно сравнить с чувством ужаса, которое испытывают оставшиеся в живых жертвы физического насилия.
Пагубные психологические последствия культовой причастности определяются не только степенью психологического манипулирования и насилия, которому подвергался человек, но и тем, как он покинул группу. Как замечает Стивен Хассен, здесь следует проводить различие между людьми, самостоятельно вышедшими из группы по осознанным причинам, прошедшими процедуру консультирования, позволившую им уйти из группы, и изгнанными или “исключенными” группой.
Лечение жертв должно быть нацелено, в первую очередь, на восстановление оптимального психосоциального развития и развития личности, а также нормализованной адаптации к себе, другим и обществу. Как предполагает Анита Соломон, эффективные терапевтические подходы включают в себя когнитивную терапию, модификацию поведения, теорию обучения и психоаналитические методики. Она также предлагает определенные методики, способные помочь пациентам обновлять критические интеллектуальные навыки, понимать свой опыт, узнавать порожденный культом символический (“передернутый”) язык (стереотипная терминология, которая снижает критическое мышление), интерпретировать соматические боли, осознавать состояния “плавания”, объяснять ведущие к шизофрении мысли и ощущение вины, понимать свои возвращения в прежнее состояние, ослаблять ночные страхи, узнавать и выражать чувство гнева по отношению к культовым лидерам и менять нецелесообразное, неуместное поведение.
Задача психотерапевта состоит в том, чтобы создать условия безопасности в рамках терапевтических отношений, включающие установление и поддержание границ и способствующие целительному процессу, переходящему от чувства безопасности к воспоминаниям и оплакиванию, а затем к восстановлению связи с обществом и самой жизнью».
Другая экс-культистка, американка Венди Вольфберг (Форд), также находилась в другом религиозном культе 7 лет, впоследствии получила высшее образование и вместе с антикультистами написала книгу «Реабилитация пострадавших от психологического насилия», в которой она выделяет три фазы исцеления экс-культистов