— Ну, рано или поздно они закончат, — заметил он.
— Ты так думаешь, да?
Тейтум глотнул из своей кружки, наслаждаясь вкусом. Иногда нет ничего лучше пива.
— Есть мысли насчет расследования?
Зои раздраженно покачала головой.
— Я не могу сообразить, что он делает, — ответила она, выразительно указывая на снимки. — Можно подумать, что он играет с ними, как ребенок с куклами. Одевает, придает позу, переносит с места на место…
— А разве такое невозможно? Он же не нормальный человек.
— Да, разумеется, — ответила Зои. — Однако он не полностью оторван от реальности. Он претворяет в жизнь свои фантазии. Но я сомневаюсь, что эти фантазии заключаются в играх с куклами в натуральную величину.
— Откуда ты знаешь, что он не слышит какие-нибудь голоса в голове?
— Этот убийца холоден, расчетлив, спокоен. Человек с голосами в голове или чем-то подобным будет склонен к импульсивным поступкам, станет воплощать свой бред спонтанно, без раздумий. А наш убийца не импульсивен… ну, по крайней мере, в основном.
— В основном?
— На всех телах есть признаки посмертного сексуального акта, — пояснила Зои. — Это происходило до бальзамирования. Я думаю, именно тогда он действовал под влиянием импульсивного желания. Вряд ли он планировал эти сексуальные акты заранее.
— А почему ты так считаешь?
— На телах практически нет ссадин или царапин, хотя все жертвы были задушены, а некоторые — предварительно связаны. И это не случайность. После бальзамирования все ссадины останутся. Но соитие всякий раз грубое, жестокое. В эти моменты он полностью терял голову.
Тейтум сделал еще один глоток. Уже не такой приятный, как первый. Зои ухитрилась испортить пиво.
— Послушай, — сказал он. — Ты в пабе. Убери эти штуки, о’кей? Я плачу за любую выпивку, какую захочешь.
Она поджала губы.
— А завтра утром мы с тобой обсудим это дело. Подумаем вместе.
— Хочешь сказать, ты придешь с теорией, потом махнешь рукой на мою и заявишь, что я все это выдумала, чтобы не потерять зарплату?
— Я спорол херню. Извини.
— Ты сказал, что я такая же, как доктор Бернстайн.
— А ты сказала, что у меня недержание мочи.
Отблеск улыбки. Медленно и аккуратно Зои собрала все снимки, сложила их в папку и засунула ее в свою сумку. Бармен с признательностью посмотрел на Тейтума.
— Дайте ей еще одно… в общем, что она пьет.
Зои покачала головой, отодвинув пустой стакан.
— Это был лимонад. Сейчас пинту пива, пожалуйста. У вас есть «Гиннесс»?
Бармен кивнул и повернулся к кранам.
Тейтум поднес кружку к губам, наслаждаясь маленькой победой. Он привык хорошо сходиться с людьми до того… ну, до того, как Пейдж бросила его, удрученного и растерянного. Приятно видеть, что он все еще может вызвать улыбку у женщины.
— Ладно, — сказал он. — А где ты живешь? В смысле, в Вирджинии.
— В Дейле.
— Правда? Я только туда переехал.
Зои кивнула, явно не потрясенная таким совпадением.
— Кто-нибудь ждет тебя в Дейле? — спросил Тейтум.
— А почему ты спрашиваешь?
— Просто поддерживаю разговор, — ответил он, пожимая плечами. — Можешь не участвовать. Будем сидеть здесь молча и пить.
Зои, похоже, взвешивала варианты.
— Сестра, — наконец произнесла она.
— Ты мне о ней говорила. Я имею в виду, кроме нее…
— А, типа приятеля? Нет.
Бармен поставил перед Зои высокий бокал, полный темного пенистого пива. Она сделала добрый глоток и спросила:
— А как насчет тебя?
— Только мой дед и мой кот. А, и рыбка. Совсем забыл, что теперь у меня есть рыбка.
— Но ни жены, ни подружки?
— Уже нет.
Зои сделала еще глоток, глядя на него. Он громко выдохнул.
— Была одна девушка. В Эл-Эй. Мы почти поженились.
— И что случилось?
— Она ушла. Мы почти спланировали свадьбу, и тут она собралась и ушла.
— Сочувствую.
— Спасибо.
— А твой дед переехал с тобой, когда тебя перевели в Квантико?
— Ага.
Тейтум пытался сообразить, как объяснить Мар-вина.
— Бабушка умерла в прошлом году, и он тяжело это перенес, поэтому переехал ко мне в Эл-Эй. Через неделю после того, как от меня ушла Пейдж. Потом, когда я сказал ему, что собираюсь в Дейл, он сообщил, что поедет со мной.
— Здорово, когда есть дедушка, с которым ты так близок.
— Можно сказать и так, — ответил Тейтум. — С ним нелегко иметь дело.
— Ага, с пожилыми людьми такое часто бывает, — заметила Зои, кивая. — Они часто привязаны к привычному распорядку, и любое покушение на него воспринимается ими в штыки.
Тейтум моргнул, пытаясь сообразить, насколько Марвин соответствует этому описанию. Если не считать «в штыки», то не особо.
— Ну, да, они с бабушкой вырастили меня, так что я по меньшей мере обязан помочь ему с… — произнес Тейтум и закашлялся. — С его распорядком.
Музыка сменилась, и бар заполнил голос Ника Кейва. Тейтуму определенно нравилось это заведение.
Глава 23
По щекам женщины текли слезы. Он отступил, чтобы взглянуть на свою работу. Он стянул ей руки за спиной, а потом прицепил их к крюку, вкрученному в стену. Больше никаких стульев, которые можно уронить и сломать. Она сидела на толстом одеяле; он не хотел, чтобы она поцарапалась о грубый бетонный пол. Она дрожала, возможно, от страха вместе с холодом. Она как раз сняла юбку и рубашку, и тут он приставил ей к горлу нож. Подумал было, не прикрыть ли ее чем-нибудь, но потом решил, что и так хорошо. Здесь не настолько свежо, чтобы она действительно замерзла, а холод сделает ее более слабой и сонной. Это будет только кстати, когда он все приготовит.
Он бросил ее сумку и одежду на пол. Когда закончит с ней работать, он сожжет вещи, как всегда. Сейчас он подобрал сумку и шарил в ней, пока не наткнулся на ее телефон. Достал и выключил его. Во время одной из предыдущих попыток телефон женщины зазвонил, когда он как раз собирался начать бальзамирование. Он перепугался до полусмерти.
Засунул отключенный телефон в карман и швырнул сумку обратно, к одежде.
Вышел и захлопнул за собой дверь, не обращая внимания на ее сдавленные протесты. У него есть работа, и чем быстрее она будет сделана, тем быстрее женщина замолкнет.
От возбуждения у него кружилась голова. Эта женщина абсолютно безупречна. Девушка-мечта, и он даже не думал, что когда-нибудь найдет такую на улице. Ему казалось, это судьба.
Он уже собирался готовить состав для бальзамирования, но замешкался. После прошлого раза у него осталось слишком мало формалина. Его хватит для того, что он изначально намеревался сделать… но хватит ли его для нее?
Соотношение — штука деликатная. Слишком много формалина — и ее тело станет жестким, с ним будет не управиться. Слишком мало — и через несколько лет она начнет разлагаться.
Он хотел провести с ней все свои дни до конца. Можно ли экономить на формалине? Что важнее — гибкость или лишние десять лет в его обществе?
Он улыбнулся, представив, как стареет рядом с ней. Проводить холодные зимы рядышком на диване, укрывшись одеялом, вместе глядя в телевизор. Лежать в кровати; ее голова у него на груди, в его руке книга, а другой он обнимает ее за талию. Сидеть вместе за обеденным столом; он рассказывает, как прошел день, а она слушает с обожанием и любовью. Он с удивлением осознал, что плачет. Он так счастлив…
Ему определенно нужно больше формалина.
Он взглянул на часы. Сегодня уже слишком поздно. Он добудет формалин завтра.
Укол нетерпения едва не заставил его передумать. Он посмотрел на петлю на столе, представил, как затягивает веревку у нее на шее. Последняя судорога, когда жизнь покидает тело. В штанах стало тесно, когда он подумал о ее неподвижном теле в его власти. Он обернулся к бутыли с формалином. Наверняка этого хватит. Он взял бутыль, рука дрожала от возбуждения…
Нет. Он собирается провести с этой женщиной несколько десятилетий. Он сможет потерпеть еще один день. Он поставил бутылку обратно, сделал глубокий вдох. Завтра. Он сделает это завтра.
Подумал открыть дверь и извиниться перед ней за задержку, но сомневался, что она его поймет. Никто из них не понимал — до процедуры.
Он вышел из мастерской и запер за собой дверь. Приятно знать, что ее слабые крики слышны не дальше этих стен.
Глава 24
Зои уставилась в открытый гроб, пытаясь почувствовать то, что до́лжно чувствовать в такие минуты. Скорбь, ужас, страх.
Она чувствовала лишь пустоту и сожаление, что не заглянула заранее в туалет.
Когда директор два дня назад вошел в класс и сообщил, что убита Клара, старшая сестра Норы, Зои слышала, как ребята вокруг нее плачут, вскрикивают, потрясенно перешептываются. А она не могла оторвать взгляда от покрасневших глаз директора, думая, что никогда не видела его плачущим.
Нора была ее ровесницей, как и большинство учеников в их классе. Зои была у нее дома три раза, когда обе были намного младше. В шесть лет они были подружками. Она смутно помнила Клару — тогда очень симпатичную десятилетнюю девочку, которую обожала Нора.
Зои тревожила ее собственная реакция. Недавно она позаимствовала книги о серийных убийцах и много читала о психопатах. Людях, лишенных способности сопереживать другим человеческим существам. Психопатов было удивительно много, один процент от всей популяции. Неужели она психопатка? И поэтому не горюет о Кларе? И не прольет ни слезинки, сочувствуя Норе? Мать плакала рядом, а ведь она знала и Нору, и Клару намного хуже, чем Зои. Люди в церкви плакали, их всхлипы слышались по всему просторному залу. Зои пыталась заставить себя заплакать, пыталась думать, каково сейчас Норе. Клара, ее единственная сестра, схвачена мейнардским серийным убийцей. Изнасилована и убита, выброшена, как мусор, в реку Ассабет.
Ничего.
Школьный психолог сказала им, что любая реакция нормальна, все люди по-разному переживают горе. Но конечно, она не имела в виду полное отсутствие реакции. Это ненормально. И зацикливание на убийце, коллекционирование всех статей с его упоминанием — Зои была уверена — тоже ненормально.