В нашей стране практически весь спектр болезней вен и лимфатической системы относится к компетенции хирургов. Причем на сегодняшний день специализироваться на лечении этих болезней может как «общий» хирург, так и «сердечно-сосудистый» хирург. Формально специальности «флеболог» или «лимфолог» не существует. Однако мы часто пользуемся этими терминами, чтобы ясно указать, что данный врач специализируется именно на заболеваниях вен или лимфатической системы. Соответственно, обращаться по поводу заболеваний венозной и лимфатической системы можно и к общему хирургу, и к сердечно-сосудистому хирургу, а в идеале обращаться нужно к тому специалисту, который себя позиционирует как флеболог и/или лимфолог.
Если бы специальность «флеболог» существовала формально, то был бы определен какой-то перечень навыков и умений, обязательных для флеболога. В отсутствие формальных требований мы ориентируемся на некое «среднее» мнение профессионального сообщества. На сегодняшний день в отечественной флебологии принято, что флеболог сам проводит ультразвуковое исследование и владеет всеми малоинвазивными технологиями, особенно методами термооблитерации вен (лазерная или радиочастотная). Самостоятельное выполнение УЗИ – необязательный, но важный профессиональный навык. При планировании лечения именно с помощью ультразвукового исследования определяются «источники» варикоза и особенности расположения варикозных вен. Врач как бы составляет «карту варикоза» и определяет, что и каким методом лучше скорректировать. Конечно, лучше карту составлять по тому, что видел сам, а не по чьему-то описанию. Исключение – если врач по УЗИ тоже специализируется по венам и постоянно работает бок о бок с флебологом. Если же для врача УЗИ ультразвуковое исследование вен – скромная часть общей диагностической работы, ошибки неминуемы.
Ультразвуковое исследование вен, как уже говорилось выше, не всегда требуется для постановки диагноза при заболеваниях вен и лимфатической системы. Однако для дифференциальной диагностики и планирования лечения оно необходимо почти всегда. В «Российских клинических рекомендациях по диагностике и лечению хронических заболеваний вен» предлагается отображать результат ультразвукового исследования в виде графической схемы. Это очень наглядно и удобно – сразу виден источник патологического выброса крови (рефлюкса), путь его распространения и дренирования. Наличие в заключении флеболога графической схемы косвенно говорит о компетентном, грамотном подходе к диагностике и планированию лечения.
Итак, результатом вашего визита к флебологу должно быть выданное заключение со сформулированным диагнозом, предлагаемым лечением и схемой или протоколом ультразвукового исследования.
Есть еще несколько «флагов», на которые можно ориентироваться.
Профессионал должен выяснить, что именно вас беспокоит или чего вы опасаетесь, а также чего вы хотите добиться в результате лечения. Позиция и предпочтения пациента должны самым существенным образом влиять и на стратегию (например, надо ли вообще что-то делать с выявленными проблемами), и на тактику (чем и как лечить). Например, есть ряд ситуаций, когда можно поставленную задачу решить очень мягко и недорого, но не очень надежно в долгосрочной перспективе, а можно использовать для решения этих задач более надежные, но при этом и более «жесткие» и дорогие методы. И немало пациентов скажут в таких ситуациях доктору: «Нет, мне не надо вот это дорогое и технологичное, я понимаю перспективы, давайте сделаем так, как вы рассказали в первом варианте, ну а если через пять лет там что-то расклеится – приду лучше повторно и опять проведу коррекцию».
Очень простой флаг: ультразвуковое исследование должно быть проведено стоя. Или, если пациенту тяжело стоять, – сидя. Главное – в вертикальном положении. Оно может быть дополнено осмотром определенных вен в горизонтальном положении, но базис все же – стоя. Лежа в большинстве случаев мы смотрим тазовые вены и вены в брюшной полости. Однако обычно нужно посмотреть и вены нижних конечностей, оценить наличие в них патологических «сбросов» крови, а это нужно делать в вертикальном положении. Вообще-то это правило проговаривается и в «Российских рекомендациях по диагностике и лечению заболеваний вен», и в международном консенсусном документе по ультразвуковому исследованию вен нижних конечностей от 2005 года, и в большинстве других отечественных и зарубежных руководств по венозной проблематике, однако оно повсеместно нарушается. А обусловлено это правило результатами специально проведенных исследований, которые показали появление значительного количества ложноположительных и ложноотрицательных результатов при проведении ультразвука вен конечностей в положении лежа.
И еще один из флагов, которые заставляют меня насторожиться, – это «дежурные», стандартные назначения. Во флебологии это обычно:
– «венотоник» внутрь;
– мазь наружно;
– трикотаж.
По большому счету, такой «комплект» полезен только для пациентов с хронической венозной недостаточностью, а их меньшинство. На практике же этот набор выдается подавляющему большинству тех, кто обратился к врачу по поводу предполагаемого заболевания вен.
Доказательная медицина и флебология
Оптимальное лечение, по современным представлениям, опирается на научные доказательства, опыт врача и предпочтения пациента.
Научные доказательства
Современная медицина ориентирована на то, что в основе клинической практики должны лежать качественные научные данные. Ее стали называть «медицина, основанная на доказательствах», или «доказательная медицина». Раньше медицина была скорее «наблюдательной». Наблюдая, подмечая закономерности и рассуждая, ученые выстраивали теории о происхождении и развитии болезней и придумывали способы их лечения. И эффективность и безопасность лечения они оценивали тоже по своим наблюдениям. Например, известный врачеватель XVI века Марианус Санктус считал, что варикоз развивается после беременности и у тех, кто «слишком много стоит перед королем», а гениальный врач и хирург того же столетия Амбруаз Паре – что варикоз связан с беременностью и путешествиями. В наши дни наблюдательность тоже имеет большое значение. Очень показательный пример – относительно недавнее появление нового эффективного метода лечения младенческих гемангиом. Около 10 лет назад какой-то внимательный специалист заметил, что на фоне назначения детям с различной сердечно-сосудистой патологией бета-адреноблокаторов (пропранолол) наблюдается активный регресс младенческих гемангиом. До этого открытия основные методы лечения таких образований (терапия стероидами, облучение, использование цитостатических препаратов, хирургическое иссечение, лазерная или криодеструкция и подобные) характеризовались высокой вероятностью развития системных побочных эффектов или оставляли стойкие косметические дефекты. Подмеченная закономерность на наших глазах произвела революцию в лечении младенческих гемангиом, и за относительно короткий период времени бета-блокаторы стали «золотым стандартом» их терапии благодаря высокой эффективности и безопасности. Однако это исключительно редкая история, а подмеченный эффект был многократно проверен в клинических исследованиях. Наблюдения и рассуждения, наверное, должны лежать в основе так называемой народной медицины, но такой подход неминуемо и часто приводит к ложным выводам, он медленный и неповоротливый и не может соперничать с современной системой изобретения, проверки и производства лекарственных средств и технологий лечения. Возможно, поэтому в наше время произошла подмена «народной медицины» индустрией продажи средств, не имеющих к медицине никакого отношения. Результатом этой подмены и запроса на «натуральные» лекарства стал бесконечный океан безумных рецептов «лечения» любых заболеваний (в том числе заболеваний вен, конечно) средствами, которые неизвестно кем и неизвестно откуда берутся и наводняют информационное пространство. Рецепты противоварикозных салатов, «бобровая струя», уксус, скипидар, мыло, глина, соль и сода – все, что можно найти на полках продовольственных и строительных магазинов, все идет в ход. И все это, конечно, рецепты с вековыми традициями, кропотливо выработанные некими безвестными народными бабушками и дедушками, потомственными травниками, целителями и прочая, и прочая, и прочая. Воинствующее невежество и мракобесие, прикрывшись ширмой «народной медицины», находило, находит и, видимо, всегда будет находить своих последователей.
Путь медицины к научным подходам не был простым. Например, кровопускание как метод лечения начал оспаривать еще Жан Батиста ван Хельмонт (Ян Баптиста ван Гельмонт) в XVII веке, спланировав для этого (но не проведя) одно из первых известных историкам медицины рандомизированных исследований (немного ниже я поясню, что это такое). И хотя бесполезность и вред кровопускания были хорошо доказаны уже к началу XIX века, эти процедуры, в том числе в виде прикладывания пиявок, массово применялись до конца XIX века. Даже Пушкину при лечении огнестрельного ранения были назначены пиявки в таком количестве, что, по некоторым оценкам, он дополнительно к кровопотере от ранения потерял около 0,5 литра крови.
Драма середины ХХ века: применение до конца не изученного препарата от тошноты – талидомида – среди беременных привело к рождению около 10 000 детей с тяжелыми врожденными уродствами.
Сегодня мы требуем доказательств эффективности и безопасности лекарств и любых других медицинских вмешательств. Поворот в сторону доказательной медицины на государственном уровне хорошо иллюстрирует драматическая история с препаратом талидомид, применявшимся для борьбы с тошнотой у беременных и широко продававшимся с 1956 по 1962 год. Его применение привело к рождению в 1962 году около 10 000 детей с тяжелыми врожденными уродствами. В США это послужило основанием для ужесточения требований к лицензированию лекарственных препаратов, и на законодательном уровне было введено требование о предъявлении доказательств их эффективности и безопасности. В методическом руководстве по написанию клинических рекомендаций нашего Минздрава ясно говорится, что при их разработке нужно опираться на принципы доказательной медицины и анализ имеющейся информации об эффективности и безопасности медицинских вмешательств.
В современной медицине, основанной на доказательствах, вмешательство должно оцениваться с точки зрения эффективности и безопасности в специальных исследованиях.
А что такое эти самые доказательства, если коротко? И не противоречит ли медицина шаблонов и исследований искусству врачевания и опыту врача? Доказательства мы получаем в результате специально спланированных исследований, которые позволяют максимально снизить в выводах риск ошибки и субъективность оценки. Например, «золотым стандартом» в оценке эффективности какого-то вмешательства (вмешательством может быть любое воздействие: таблетка, операция, компрессионный трикотаж и т. п.) являются рандомизированные контролируемые исследования (РКИ). Очевидно, что чтобы оценить эффективность, нужно сравнить новое лекарство либо с пустышкой, либо с самым эффективным препаратом. То есть нужна группа контроля. При плацебо-контроле одним пациентам дают настоящее лекарство, а другим – точно так же оформленную пустышку, а потом оценивают результаты. Но при распределении пациентов в основную и контрольную группы может случиться так, что в одну группу попадут «очень больные люди», а в другую – «очень здоровые». И мы не поймем, как работало лекарство, – слишком разные были пациенты в группах. Чтобы группы были одинаковые, применяется метод совершенно случайного распределения пациентов в группы, рандомизация. Но даже рандомизация при маленьком количестве пациентов может создать неоднородные группы. Представьте, что в исследование включены четыре человека, по два в каждую группу. Если использовать простейший метод рандомизации – подбрасывание монеты, – вполне может получиться, что два «очень больных» пациента окажутся в одной, а два «очень здоровых» – в другой. Так что нужно достаточно большое количество пациентов, которое специально рассчитывается. И вот при таком подходе (есть группа контроля, группы достаточно большие и обеспечена однородность состава групп) мы и получим максимально приличные, достоверные данные по эффективности изучаемого средства. Конечно, в реальности не так все гладко, как в этом коротком описании, но РКИ на сегодняшний день – эталон клинических исследований по эффективности. В РКИ проверяют даже компрессионные изделия (изготавливая для исследования специальный плацебо – трикотаж, который выглядит точь-в-точь как настоящий компрессионный, но не оказывает на конечность повышенного давления) и хирургические операции! Для разных целей используются разные виды исследований, и полученные данные (доказательства) имеют очень разное качество в зависимости от типа исследования, качества его планирования и проведения.
Но медицина доказательств – это не только и не столько исследования. Суть доказательной медицины в том, что врач ищет всю доступную по проблеме конкретного пациента информацию, критически ее анализирует и использует для лечения пациента те методы, которые в данных условиях обеспечивают наилучший результат с наименьшим риском осложнений. Личный опыт и опыт коллег – это тоже данные и доказательства. Просто есть иерархия данных – в одних больше вероятность ошибок, в других меньше. Личный опыт уступает данным, полученным в качественных, масштабных, хорошо организованных исследованиях, но в ряде случаев он незаменим, ему нет альтернативы.
Опыт врача
Опыт врача имеет колоссальное значение. Во-первых, в рассмотрении любого, даже весьма типичного случая есть огромное количество тактических и технических вопросов, на каждый из которых не проведешь исследование. Во-вторых, в хирургии, даже при стандартизации и автоматизации некоторых элементов операции, личные навыки остаются существенным фактором, влияющим на конечный результат. И люди, и их болезни индивидуальны, и двух одинаковых случаев не бывает. Хотя очень похожие – встречаются. Клинические рекомендации профессиональных сообществ создаются не столько как лекала для лечения всех по одному образцу, сколько как ориентиры того минимального качества лечения, которое должно быть обеспечено.
Предпочтения пациента
До сих пор довольно распространена ситуация, когда общение хирурга и больного при принятии решения о лечении сводится к короткому диалогу.
– Здравствуйте, доктор!
– Здравствуйте! Что у вас? Варикоз? Сдайте эти анализы, пройдите терапевта и запишитесь в регистратуре на госпитализацию. До свидания.
– Спасибо, доктор!
Такая модель приемлема, если мы «лечим варикоз». Еще интереснее выглядит ситуация, когда нет ни внешних проявлений какого-то заболевания вен, ни каких-то симптомов (неприятных ощущений) у пациента, но что-то там нашли при ультразвуковом исследовании. Тогда направление пациента на лечение будет означать, что мы хотим исправить УЗИ-картинку. Но лечим-то мы пациента. Мы должны понять, что ему мешает жить сейчас или может помешать в будущем, как мы можем это исправить, предложить возможные варианты пациенту, объяснить все сопутствующие риски и обременения и выслушать его, а нужно ли ему это лечение? Ради пациента все делается, и пациент все решает. Задача врача – помочь пациенту принять решение, максимально отвечающее его интересам. Приведу два простых примера.
«Сеточки» и здоровье. Нередкая причина обращения на консультацию – венозные «сеточки». Мотивом обращения может быть как желание избавиться от косметического дефекта, так и опасение, что «сеточки» – лишь начальная стадия значительно большей проблемы и необходимо принять меры для предотвращения прогрессирования болезни и развития осложнений. Неправильный подход со стороны врача – ограничиться констатацией факта, что есть «сеточки» и пациента это тревожит. Предлагается соответствующее лечение, пациент согласен. Пациент думает, что делает что-то важное для здоровья, по факту – выполняется процедура сугубо косметического характера со своими рисками и побочными эффектами. Совсем неправильный подход со стороны врача: он старается укрепить и усилить страхи пациента и использует их для привлечения его к лечению. Правильный подход – выяснить, что именно в этих «сеточках» беспокоит пациента, пояснить их нулевой вред здоровью, возможные риски устранения. Зачастую, осознав, что «сеточки» – чисто эстетическая проблема, пациенты уходят с облегчением и перестают на них обращать внимание.
Венозные «сеточки» – лишь косметический дефект, а не начальная стадия более серьезного заболевания.
Лазер или склеротерапия. Лазерная (ЭВЛО) и радиочастотная (РЧО) облитерация (общее название – термооблитерация) – это две лучшие технологии, лежащие в основе современного хирургического лечения варикозного расширения вен. Я расскажу о них в соответствующей главе. При этом почти всегда в качестве альтернативы может рассматриваться склеротерапия (склерооблитерация). Упрощенно основные особенности и различия этих методов можно описать так. Термооблитерация: дорого, надежно, требует особых условий, это хоть и малотравматичная, без разрезов – но операция. Склерооблитерация: существенно дешевле, существенно менее надежна, сверхделикатна, нередко требует большего количества визитов для достижения результата. Так вот, пациент молодого – среднего возраста чаще выбирает более надежные технологии. А пациент пожилого возраста (если вообще решит, что лечение имеет для него смысл) нередко предпочтет самое деликатное и недорогое, пусть и не столь радикальное, лечение.