— Я распахнул дверь. Я уверен, что толкнул её, с силой, но мне казалось, что открывается она медленно, очень медленно. Сначала я увидел окно. Окно было открыто, но я точно помню, что закрывал его! Черт возьми док, Наташа бы не уснула, если бы я не проверил окно! А потом… Потом я увидел…
Джон словно задохнулся, и замолчал.
— Что вы увидели, мистер Хилл? — холодно спросил Андерсон.
— Эту тварь! — крикнул Джон. И тут же тихо добавил — Это был не человек. Не человек, доктор. Я это сразу понял, по его фигуре, по движениям… Он склонился на Наташей, одной рукой он закрывал ей рот, а другой придерживал руки. Он услышал, как открылась дверь, он смотрел на меня. Свет из гостиной упал на его морду. Мерзкую, отвратительную… Его кожа, бледно белая, почти прозрачная, как у личинки навозного жука… Нос! Огромный длинный уродливый нос…И его глаза! Самое страшное его глаза! Они как будто были затянуты паутиной. Я застыл, я застыл и не мог двинуться. Я хотел кричать, но никак не мог.
Джон сделал движение словно хотел закрыть лицо руками. Из его глаз покатились слезы.
— Я плохо помню, что было дальше Но я знаю одно. Я убежал. Я убежал, док! Господи, как же мне стыдно, я трус! Трус! Трус! Я бежал и орал! А его голос, я каждую ночь в своих кошмарах слышу его голос. Тоненький, пробирающий до костей, он что-то говорит мне, но я не могу разобрать слов…
Джон беззвучно заплакал.
Андерсон обернулся от окна и смотрел на Джона, пока он говорил. Потом снова отвернулся к окну и повторил свой маленький ритуал. Передернул плечами, посмотрел на часы и заговорил снова.
— Если вас это утешит, то это нормальная реакция. Вы проснулись уже испуганным, видимо вы услышали подозрительные звуки из спальни Наташи. Я немного разбираюсь в военной психиатрии. Военные, знаете ли, поведению в стрессе уделяют много внимания. И психиатрия довольно далеко шагнула вперед, в последнее время. Мы даже разложили по полочкам основные признаки, и последствия стресса. Видимо, в нас это осталось на уровне рефлексов, от наших обезьяноподобных предков. Даже вывели прямую зависимость между пульсом и уровнем стресса. Все что вы описываете, ступор, ощущение замедления времени, провалы памяти — это характерные признаки. Это типичный испуг человека, жизнь которого подверглась опасности. Посмею предположить, что у вас также был симптом так называемого «тоннельного зрения», когда вы видите только небольшое пространство вокруг точки, куда устремлен взгляд. Скорее всего ваш пульс подпрыгнул до 220, не меньше. В тело выбрасывается гремучий коктейль гормонов, который, с одной стороны делает вас сильнее, возможно быстрее, и даже оберегает от кровотечений, сужая сосуды. Но, с другой стороны мы многое и теряем. Сначала угнетается мелкая моторика — не замечали, как от волнения портится почерк? Потом, последовательно отключается слух, сужается поле зрения, и, наконец, начинают страдать высшие мозговые функции. Скажем прямо, вы просто не можете думать. Готов поставить сотню баксов, вы не можете вспомнить куда вы дели биту. Ведь так? Когда вы сильно напуганы, вы можете делать только самые простые вещи. Например, бежать, если конечно у вас есть выбор. Поверьте, нам приводили десятки примеров, как солдат ворвавшийся в траншею или землянку с вьетнамцами, попросту забывал, что в его руке пистолет и использовал его как какой-то камень, для ударов. Отлично тренированные бойцы, попав под обстрел, даже сравнительно не сильный, не слышат приказов, и ничего не замечают вокруг. К такому надо готовиться, Джон. Наверняка видели в очередном тупом фильме как морских котиков загоняют в воду, да еще и поливают сверху? Это тренировка на стресс. Инстинкт остро реагирует на воду, ведь в ней можно утонуть. Особенно если вокруг опасность, а ты измотан. Я видел на вид хладнокровных как камень парней, которые хвастались опытом боев, и которые не могли сделать пару простейших упражнений с винтовкой, через пятнадцать минут возни в грязи под крик сержантов. Помните я говорил про мелкую моторику? Просто не управляли своим телом Джон, не могли разжать пальцы. Но и это преодолимо. Если бы у вас был опыт чрезвычайных ситуаций, или вы бы прошли подходящее обучение… Да если бы вы были просто готовы к драке, все могло бы быть совсем по-другому. Вы просто не были готовы к такой ситуации, это была абсолютная неожиданность. А дальше в дело вступила физиология.
Андерсон, подошел к Джону и достав платок вытер слезы с его лица. Потом, налив в стакан воды из стоящего на журнальном столике графина, дал Джону напиться. Джон начал постепенно успокаиваться.
— Вам не за что винить себя. Трудно быть готовым к подобному. Ели вас это утешит, я считаю, что вы все же попытались дать бой. Во-первых, ваша бита была на улице, а в комнате было разбито стекло. Я думаю, что вы инстинктивно бросили в него свое единственное оружие. А потом кинулись спасать девочку. Патологоанатом нашел четкие отпечатки ваших рук на её лодыжках. Обвинение пока это скрывает, — Андерсон презрительно махнул рукой — Юридические штучки, если вы понимаете. Мне кажется, именно в этот момент он и убил её. Вы это увидели, и поняли, что надо спасать свою жизнь. Еще одно в вашу пользу — вы вели себя как человек явно находящийся в состоянии аффекта, когда вас задержали на улице. Расширенные зрачки, замедленная реакция, неспособность ответить на некоторые ответы требующие рассуждения, высокий пульс. Это четко зафиксировано в протоколе задержания, копов натаскивают на такое. Можно спутать с наркотическим опьянением, но у вас взяли анализ, вы были чисты. Конечно, вы пытались вырваться и убежать, но вас можно понять, вам казалось, что за вами гонится чудовище. Юденич полностью была на вашей стороне, хоть и не показывала этого. Она же профессионал.
— Нет, она себя выдала. Я понял, что она на моей стороне, — ответил Джон, все еще дрожащим голосом, — когда она пыталась…
— Заставляла вас вспомнить нападавшего, — кивнул Андерсон. Посмотрел на часы, и подошел к окну, — Да, я слушал ваш сеанс гипноза. Сплошные вопли. Ну и натерпелись вы тогда страху. Но её можно понять. Это кажется очевидным, что вы не можете простить себя, что не защитили девочку, и ваше воображение рисует чудовище на месте обычного грабителя. Или насильника, не важно. Преследующие вас кошмары так же говорят в пользу этой теории. Вас просто грызет совесть.
— Каждую ночь. Я не могу спать по ночам. Мне снится как он рыщет по ночным улицам, нюхает грязь. Ищет меня. И мне кажется, что он все ближе. Последнее время я совсем не могу задремать. Он уже совсем рядом, я буквально чувствую его мерзкий сладковатый запах. Как от дохлой кошки.
Андерсон хмуро посмотрел на него и достав сигарету, закурил.
— Дайте и мне, — попросил Джон, и заерзал на кресле пытаясь устроиться поудобней. Андерсон молча вставил ему в рот сигарету и подкурил. Джон старательно затягивался и выпускал дым через ноздри.
— Хорошо, — сказал наблюдавший за ним Андерсон. И увидев вопросительно вскинутые брови пояснил, — хорошо, что кошмары преследуют вас только по ночам и вам удается отоспаться днем. Кстати, раз уж мы так разговорились, должен вам признаться, мистер Хилл, я вами впечатлен. Вы очень цельная личность, с большим даром убеждения. Вы не поддались на уговоры и отстаиваете свое мнение. Больше этого, вы заставили поверить себе ваших друзей и даже Натаниэллу, которая, кстати, потеряла дочь. Ну, и самое удивительное, вы уговорили перейти на вашу сторону своего психиатра.
— Я не сумасшедший! — зло прорычал Джон, каким-то чудом не выронив сигарету.
— Ну разумеется нет, — ответил Андерсон, — просто согласитесь, трудно поверить в то, что в нашем исследованном вдоль и поперек мире, могут остаться глухие углы, где в тенях скрываются не просто мелкие насекомые и неописанные виды растений, а страшные чудовища охотящиеся на людей. Положа руку на сердце, если бы они были, то по паре экземпляров были бы уже давно изловлены. Описаны и заспиртованы еще веке в восемнадцатом. Да, повторное обследование комнаты погибшей девочки независимым экспертом обнаружило следы взлома окна и какие-то еще детали, которые не существенны. Это очень логично, предположить, что вы застали за совершением преступления злобного маньяка, но испугались и убежали. И это так мучает вас, что вы лжете себе, придумав омерзительное внешне чудовище, вместо обычного человека. Который, наверняка, еще омерзительней, но внутренне, — Андерсон поднял руку, останавливая хотевшего что-то сказать Джона, — это версия Юденич. Я должен отметить, что ваш лечащий врач подвела под эту версию очень хорошую теоретическую базу. Проблема в вас, Джон. Вы настаиваете на том что вы видели именно то, что вы видели и не идете на уступки. Эта история начинает затягиваться и вот-вот может просочиться в газеты. Конечно, сейчас она сырая и неполная. Нужно собрать все кусочки воедино, расставить акценты, придумать кульминацию. Но потенциал! Потенциал у этой новости, в наш век падкой на мистику публики, огромный. Думаю, пара журналистов готова продать за такую историю почку, и вы Джон, этим несомненно воспользуетесь. И, скорее всего, еще до суда. Вы уже думали об этом, не так ли? — он забрал у Джона почти догоревшую сигарету и затушив её в пепельнице, вернулся к окну. Джон молчал. Окно осветилось светом фар. Андерсон буркнул:
— Ну наконец то! — и повернувшись к Джону объяснил — Горацио уехал. На пять минут позже чем я думал, но все же уехал. Я конечно не психолог, мистер Хилл, но, если уж надо заставить человека сорваться с места одним телефонным звонком, тут мне нет равных.
Джон не понимающе нахмурился:
— То есть вы нарочно устроили что бы я… Чтобы мы? — Джон побледнел. В его голове крутились предположения о планах доктора на счет беспомощного пациента, с которым он специально остался наедине и не один не предвещал Джону ничего хорошего.
— Что вы хотите сделать? — выдавил Джон.
— Я?! Почти ничего, — холодно ответил Андерсон. — Запру вас в кабинете, а сам выйду и позову сестру, чтобы проводить вас в вашу палату. Она тут не далеко, думаю она услышит если чуть повысить голос. Помните, как быстро прибежал Горацио?