Богослужебный язык
В Русской Православной Церкви люди сталкиваются с одной специфической проблемой, которой нет во многих других Церквах, – малопонятностью церковнославянского языка, употребляемого в богослужении. Давно раздаются голоса, призывающие отказаться от него и перейти на современный язык: об этом, в частности, говорили многие архиереи в период подготовки к Поместному Собору 1917–1918 годов, а также обновленцы в 1920–1930 годах. Предпринимаются попытки осуществить такую реформу, но все они оказываются неудачными: византийское богослужение «не звучит» на современном русском языке.
Призывающие к реформе не учитывают того, что любой язык не просто сумма слов, которые можно заменить на другие, более понятные: язык выражает некую стоящую за ним реальность, к которой он и приобщает. Если человек не воспринимает или не понимает талантливо написанные стихи, виноват не язык поэзии, а отсутствие дара поэтического восприятия; и задача состоит не в том, чтобы приспособить язык к возможностям читателя, пересказав стихи прозой, а в том, чтобы научить его воспринимать подлинную поэзию.
Язык византийской литургической поэзии сам по себе является особой стихией: даже в том случае, когда византийское песнопение переведено на русский язык, от человека, не причастного к Церкви, требуются большие усилия, чтобы его адекватно воспринять.
Церковнославянский язык никогда не был вполне понятен и всегда отличался от разговорного – даже в эпоху святых Кирилла и Мефодия, которые, воспользовавшись разговорным языком, создали на его основе новый, богослужебный, или литургический, язык. Отказаться от него равносильно тому, чтобы отказаться от древних икон, заменив их более «понятной» живописью, отказаться от псалмодического чтения, заменив его декламацией, отказаться от хорового пения, заменив его игрой на музыкальных инструментах. «Славяне промыслительно одарены благословенным языком, служившим веками для богослужения, Священного Писания и молитвы и никогда не низшим житейским нуждам… – пишет архимандрит Софроний (Сахаров). – Нет вовсе нужды заменять его языком повседневности, что неизбежно снизит духовный уровень и тем причинит неисчислимый ущерб… Все, кто искренне желают приобщиться к вековой культуре Духа, легко найдут возможность освоиться с бесценным сокровищем священного славянского языка, который изумительно соответствует великим таинствам богослужения».
«Непонятность» церковнославянского языка объясняется не столько его свойствами, сколько неподготовленностью людей, на протяжении многих лет лишенных возможности серьезно и глубоко изучать богослужение. Церковнославянский язык отличается от русского только некоторыми грамматическими формами, семантикой отдельных слов и словосочетаний, особенностями синтаксиса, который чаще всего копирует греческий, и небольшим количеством слов (несколько десятков), отсутствующих в современном русском языке. На освоение этого материала требуется не так уж много времени и сил. Если люди готовы потратить годы на освоение сложнейшей научной терминологии, понимая, что, не овладев ею, они не смогут ничего достичь в своей области, то почему бы не потратить несколько дней на изучение богослужебного языка, на котором десять веков молились наши предки-славяне?
Со своей стороны, Церковь должна бы позаботиться о создании возможностей для такого изучения, об издании богослужебных текстов с параллельным русским переводом, чтобы каждый приходящий в храм мог следить за богослужением по книге. В некоторых приходах практикуется чтение Апостола и Евангелия на славянском и русском языках: опыт показывает, что девяносто процентов наших прихожан не понимают смысла литургических апостольских чтений. Наконец, возможны новая редакция славянского перевода службы, частичное упрощение отдельных слов и выражений, например замена «любы» на «любовь», «живот» на «жизнь» (эти слова и в славянском языке употреблялись как равные по значению и взаимозаменяемые).
О необходимости улучшения славянского перевода богослужебных текстов писал в XIX веке святитель Феофан Затворник. 900-летие Крещения Руси, которое праздновалось в 1888 году, казалось святителю Феофану подходящим поводом для того, чтобы предпринять новый, «упрощенный и уясненный», перевод всех богослужебных книг. Такой перевод действительно был сделан в 1910-х годах, и несколько богослужебных книг накануне революции 1917 года удалось небольшим тиражом издать. Последующие события, однако, помешали распространению этих изданий и ознакомлению русской православной паствы с новым вариантом славянского перевода.
Молчание
«Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него», – говорит Христос (Мф. 6: 6–8).
Иногда спрашивают: «Зачем же нужно молиться, если Бог заранее знает, о чем мы будем Его просить?» Но молитва не только просьба, молитва – это в первую очередь общение , встреча. По словам Евагрия-монаха, «молитва есть беседа ума с Богом». В молитве мы встречаемся с Богом Живым, Богом Личностью, Богом, Который слышит нас и отвечает нам, Который всегда готов прийти к нам на помощь по первому зову, Который никогда не изменит нам, сколько бы раз мы ни изменяли Ему. В молитве мы соприкасаемся с высшей реальностью, единственным истинным Бытием, по сравнению с которым всякое другое бытие, в том числе наша жизнь, условно и относительно. Жизнь без молитвы, без богообщения – только растянутый на годы путь к неизбежному концу, медленное умирание. Мы живем постольку, поскольку приобщаемся к Богу, и приобщение это происходит через молитву.
Почему Христос заповедует не многословить в молитве? Потому что она возникает не из слов и есть не только сумма прошений. Прежде чем произнести молитву, ее нужно услышать . Все великие поэтические и музыкальные произведения были составлены не просто из отдельных букв или нот, прежде они родились где-то в глубинах души, прозвучали там, а потом уже воплотились в слова и звуки. Молитва тоже является творчеством, – она рождается в глубокой тишине, в сосредоточенном и благоговейном молчании. Прежде чем начинать молитву, нужно внутренне отрешиться от обычного многословия и многомыслия, услышать тишину . Ведь, как и всякая беседа, молитва есть диалог, и цель ее – не столько высказаться самому, сколько внимать Другому.
«Молчание есть таинство будущего века, а слова суть орудия этого мира», – пишет преподобный Исаак Сирин. Ради достижения тишины и молчания монахи отказывались от общения с людьми, уходили в глубь пустыни, скрывались в горах. Опыт безмолвия необходим каждому человеку, который хочет научиться молитве. Для того чтобы его обрести, необязательно куда-то удаляться. Но каждый день необходимо выбрать время, отвлечься от всех дел, войти в комнату и, «затворив дверь, помолиться Отцу, Который втайне». Обычное искушение и обман нашей жизни заключаются в том, что мы всегда заняты, куда-то спешим, пытаемся что-то очень важное успеть, и нам кажется, если мы потратим время на молитву, то эти самые важные дела сделать и не успеем. Однако опытом проверено, что полчаса или час, отведенные на молитву, никогда катастрофическим образом не сказываются на ходе обычных дел. Наоборот, привычка к молитве учит человека быстро сосредотачиваться, избавляет от рассеянности, дисциплинирует ум, в результате чего он в итоге время выигрывает.
«Все несчастья людей происходят оттого, что они не умеют пребывать в покое в собственной комнате», – говорил французский математик и философ XVII века Блез Паскаль. Отсутствие вкуса к уединению и молчанию есть болезнь современного человека. Многие даже боятся тишины, боятся одиночества и свободного времени, потому что нечем заполнить пустоту: нужны слова, впечатления, нужно быть занятым и всегда спешить, чтобы создавалась иллюзия бурной и наполненной жизни. А жизнь с Богом начинается тогда, когда слова и мысли умолкают, когда земные дела отходят на второй план и в душе человека освобождается место, которое может заполнить Бог.
Внимание
Оказаться наедине с собой в запертой комнате еще не значит обрести тишину, и прекратить разговор еще не значит достичь безмолвия. Тишина – это внутреннее состояние, это покой ума и мир помыслов. Встав на молитву, человек иногда бывает одолен такой бурей посторонних мыслей, что не всегда в силах с ней справиться. И, пока он читает молитвы устами, его ум блуждает вдалеке. Опытные духовные учители советуют в таких случаях вернуться к тем словам молитвы, на которых внимание отвлеклось, и повторить все заново. Если не помогает, отложить в сторону книгу и молиться своими словами до тех пор, пока не согреется сердце и не соберутся мысли.
Молитва только тогда имеет цену, когда бывает внимательной, когда ум и сердце вкладываются в каждое слово.
Молится ли человек по книге или своими словами – каждое слово должно быть пережито и прочувствовано, должно стать своим . Святитель Феофан Затворник говорит: «Не то значит молитва, чтобы прочитать только молитвы, но то, чтобы воспроизвести в себе содержание их и так произносить, как бы они шли от нашего ума и из нашего сердца». Он сравнивает ум с птицей, которая всегда стремится летать: на время молитвы ее нужно посадить в клетку. Для достижения внимания святитель Феофан рекомендует заучивать молитвы наизусть, чтобы не отвлекаться на чтение, сочетать молитву с поклонами, молиться не только по книге, но и своими словами. Он также советует вставать на молитву не сразу после житейских дел и хлопот, а немного подготовившись, собравшись с мыслями. Молитва невнимательная, рассеянная, холодная не приносит пользы душе и оставляет человека без плода.
Древнецерковные писатели называют рассеянность ума во время молитвы «парением». Они говорят о том, что причиной рассеянности бывает неумение человека справляться с помыслами – в данном случае посторонними греховными образами, фантазиями и мечтаниями. Каждый помысел овладевает человеком постепенно, и различают несколько стадий его развития. Сначала как бы извне появляется некий прилог – мимолетный образ, однако за каждым греховным помыслом стоит реальная демонская сила. Сочетанием называют собеседование ума с прилогом, изучение и и