Это разъясняет апостол Павел: «Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5: 12). Этот текст Павла можно понимать по-разному. Согласно одному толкованию, речь идет об ответственности человека за свои личные грехи, а не за преступление Адама, который в этом случае является лишь прототипом всех будущих грешников. Грех Адама не может считаться причиной нашей греховности, потому что в нем нет нашего участия, следовательно, и вина Адама не должна вменяться нам. Однако есть и другое толкование, в соответствии с которым грех Адама вменяется всем последующим поколениям людей по причине зараженности грехом человеческой природы вообще: расположение к греху становится наследственным, а наказание за грех – всеобщим.
Ветхозаветные люди живо чувствовали врожденую виновность перед Богом: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс. 50: 7).
Они верили, что Бог «наказывает детей за вину отцов до третьего и четвертого рода» (Исх. 20: 5) – не невинных детей, а тех, чья личная греховность коренилась в виновности их предков.
С рационалистической точки зрения наказание всего человечества за грех Адама несправедливо. Многие богословы последних столетий, боровшиеся за создание «религии в пределах только разума» (выражение Канта), отвергали это учение как не согласующееся с доводами разума. Но ни один догмат не постигается разумом, и религия в пределах разума есть не религия, а голый рационализм, потому что религия сверх -разумна, сверх -логична. Учение об ответственности человечества за грех Адама раскрывается в свете Божественного Откровения и осмысливается в связи с догматом об искуплении человека Новым Адамом – Христом: «…Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие… дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим» (Рим. 5: 18–19, 21).
Ожидание Мессии
Эпоха Ветхого Завета была временем ожидания Мессии-Искупителя. Первозданный Адам по наущению диавола нарушил заповедь и отпал от Бога, но Божественный замысел не изменился: человек по-прежнему предназначен к обожению, только теперь оно не в его силах – необходим Спаситель, Который примирит человека с Богом.
Особенно много предсказаний о Мессии в Книге пророка Исаии. Пророк говорит о рождении Мессии от Девы: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил, что значит: с нами Бог» (Ис. 7: 14). Исаия предсказывает появление на свет Младенца (см. Ис. 9: 7), сошествие на Него Святого Духа (см. Ис. 11: 1–10, 42: 1–7, 61: 1). Поразительны пророчества Исаии о страданиях Мессии: «Как многие изумлялись, смотря на Тебя, столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют перед Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали. (Господи!) кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия… Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни… Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши… и ранами Его мы исцелились… Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих… Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его» (Ис. 52: 14–15; 53: 1–2, 4–7, 9).
Пророк Исаия говорит о Христе с такой силой и таким реализмом, как может говорить только человек, видевший Христа. Пророки были свидетелями Христа до Его пришествия – Святой Дух открывал им будущее, о котором они говорили как о настоящем. Апостол Петр пишет, что в пророках жил Дух Христов: «К сему-то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу» (1 Петр. 1: 10–11). Духовным взором пророки прозревали то, что откроется в Новом Завете, и готовили народ израильский к встрече Мессии. Последний из пророков – Иоанн Креститель был первым из апостолов: он предсказывал о Христе и он же засвидетельствовал о Нем, когда Христос пришел. Иоанн Креститель стоит на рубеже двух эпох, завершая одну и открывая другую: в его лице произошла встреча Ветхого Завета с Новым.
В годы, непосредственно предшествовавшие рождению Христа, ожидание Мессии было всеобщим. «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все», – говорит в Евангелии простая женщина-самарянка (Ин. 4: 25). Не только израильский народ, но и многие язычники жили мечтой о «золотом веке». Римский поэт Вергилий (I в. до Р. Х.) в четвертой эклоге своей поэмы «Энеида» возвестил о таинственном Младенце, рождение Которого означает начало новой благословенной эры спасения. Накануне пришествия в мир Спасителя человечество томилось в предчувствии и предвкушении этого события, с которым связывали надежду на спасение.
Христос – Новый Адам
В центре всего новозаветного благовестия лежит тайна воплощения Сына Божия.
Первозданный Адам не выполнил поставленную перед ним задачу – благодаря духовно-нравственному совершенствованию достичь обожения и привести к Богу видимый мир. После нарушения заповеди и отпадения от сладости рая путь к обожению оказался для него зак рытым. Но все то, чего не сумел первый человек, выполнил за него воплотившийся Бог – Слово, ставшее плотью, – Господь Иисус Христос. Он Сам прошел тот путь, по которому человек должен был идти к Нему. Но если для человека это был путь восхождения, то для Бога – путь смиренного снисхождения, обнищания и истощания.
Апостол Павел назвал Христа вторым Адамом, противопоставив Его первому: «Первый человек – из земли, перстный, второй человек – Господь с неба» (1 Кор. 15: 47). Святитель Иоанн Златоуст подчеркивает, что «Адам есть образ Христа. Как тот для тех, кто от него произошел, хотя они и не ели от дерева, сделался причиной смерти, введенной через вкушение, так и Христос для тех, кто от Него родился, хотя они и не сделали добро, стал подателем праведности, которую даровал всем нам через крест».
Немногие на земле приняли второго Адама и поверили в Него. Иисус воплотившийся, страдавший и воскресший стал «соблазном для иудеев» и «безумием для эллинов» (1 Кор. 1: 23). В глазах правоверного иудея Иисус был действительно скандальной фигурой, так как Он объявлял Себя Богом и делал Себя равным Богу (Ин. 5: 18), что воспринималось как богохульство. Эллинам же, для всего искавшим логическое и рациональное объяснение, христианство казалось безумием: познать страдающего и умирающего Бога они были не в силах. Греческая мудрость за многие столетия выстроила храм «неведомому Богу» (Деян. 17: 23) и была не способна понять, как это невидимый, непостижимый, всемогущий, всесильный, всезнающий и вездесущий Бог мог сделаться смертным, страдающим и слабым человеком. Бог, рождающийся от Жены, Бог, Которого заворачивают в пеленки, укладывают спать, кормят молоком, – все это эллины считали абсурдом.
Христос Евангелия
Иисус Христос в Евангелии описан как реальная личность, обладающая всеми свойствами обычного человека. Он появляется на свет и растет, ест и пьет, устает и спит, скорбит и радуется. Многие соблазнились этим евангельским реализмом и попытались сконструировать образ «исторического Христа», противопоставив его «Христу веры» или «Христу верующих». Они отбросили все непостижимое и «мистическое» в Евангелии и оставили только то, что «не противоречит здравому смыслу». Так, в книге Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса» все чудеса Христа названы «фокусничеством»: Он «думал, что совершал» их, однако в действительности никаких чудес не было. Лев Толстой в своих комментариях к Евангелию кощунствует по поводу Бессеменного зачатия, Преображения, Воскресения и Вознесения Христа, а также по поводу всех исцелений и других чудес, видя их причиной самовнушение. При таком подходе и исцеление, и искупление представляются просто излишними: человеку надо лишь внушить себе, что он здоров, и все будет в порядке. Так называемый исторический Христос, т. е. освобожденный от «налета мистики и чудес», превращается в лучшем случае, как у Ренана, в Христа человеческой фантазии – слащавую картинку, имеющую мало общего с реальным Христом. В худшем, как у Толстого, все заканчивается карикатурой на Евангелие.
Живой, реальный Христос познается нами тогда, когда все Евангелие до последней буквы мы принимаем как откровение Божественной истины. Евангелие не есть книга, постигаемая человеческим разумом: оно сверхразумно и сверхъестественно, оно от начала до конца полно чудес и само является чудом.
С первых же глав Евангельский Христос открывается нам не только как человек, но и как Бог: все Его действия и слова, будучи действиями и словами человека, отмечены, однако, печатью Божественности. Как и прочие дети, Иисус рождается, но не от мужа и жены, а от Святого Духа и Девы. Как и прочих первенцев, Младенца приносят в храм, но Его встречают пророк и пророчица и признают в Нем Мессию. Живя в родительском доме, Он растет и укрепляется духом, но уже двенадцати лет в храме среди учителей говорит загадочные слова о Своем Отце. Как и другие люди, Он приходит креститься на Иордан, но в момент Крещения слышит голос Отца и видит Святого Духа в образе голубя. Он устает в пути, садится у колодца и просит воды у самарянки, однако не пьет и не ест, когда ученики приносят пищу и предлагают Ему. Он спит на корме лодки, однако, проснувшись, словом укрощает разбушевавшуюся стихию. Он восходит на Фаворскую гору и молится Богу, однако во время молитвы преображается и являет ученикам свет Своего Божества. Он приходит ко гробу Лазаря и оплакивает смерть Своего друга, однако словами «Лазарь, выходи вон!» воскрешает его. Он боится страданий и молит Отца избавить от них, однако предает Себя Его воле и изъявляет готовность умереть за людей. Он, наконец, принимает поругание, уничижение и распятие, умирает на кресте как преступник, но в третий день воскресает из гроба и является ученикам.